В дым, обломки и красный свет.

Кругом царил ад. Катастрофа. Как будто корабль разорвали на части, а потом подожгли.

Она боролась с желанием вернуться в относительную безопасность своей каюты. Нет, что бы ни происходило, само оно не исправится.

– Есть тут кто-нибудь? – крикнула она. – Доложить о состоянии! – Ответа не последовало. – Паркер? – позвала она. – Сэм?

Она оттолкнулась от стены и полетела в коридор. Гравитации не было, вообще никакой. Дышалось с трудом. Вдоль стены тянулись люки, каждый из которых вел в пассажирскую каюту. Над каждым горел красный свет. Эти лампы были единственным источником света в коридоре.

– Эй, – позвала она. Чжан был в одной из этих кают. – Эй, доктор? Вы… вы тут?

Кругом стоял зловонный запах горелого пластика, и она то и дело вытирала нос, оставляя на рукаве полоски крови. Она подумала, что ее действительно могло ранить, когда криокамера разлетелась на куски. Быстрый осмотр ничего не выявил – ни зазубренных осколков стекла, торчащих из живота, ни глубоких ран на ногах, – но она была так полна адреналина и страха, что не могла ничего исключить. Она провела пальцами по волосам, и кусочки стекла высыпались наружу и заплясали перед глазами. Затем стекло пришло в движение. Осколки посыпались в сторону, как будто их влекло какое-то неуловимое воздушное течение.

– Доктор Чжан! – кричала она, колотя по одному люку за другим. В маленькие окошки было видно немногое: угол кровати или отблеск света, отражающийся от пустой криокамеры. Она добралась до последней каюты в коридоре, заглянула внутрь и увидела…

Нет. Этого не может быть. За маленьким окошком – искореженный металл и сломанный пластик, а больше ничего. Пустота. Космос.

– О боже, – вздохнула она. Несправедливо. Не… нехорошо. – Есть кто? Паркер, если ты меня слышишь… Я думаю, доктор Чжан может быть…

Она не сумела договорить. Не потому, что это было эмоционально тяжело, а потому, что сильно закашлялась. Воздух стал почти непригоден для дыхания. Она прижалась всем телом к стене, чтобы приступ кашля не унес ее по коридору.

Придя в себя, она попробовала дышать медленно и неглубоко. Кажется, это немного помогло, хотя глаза все еще слезились от дыма. Она не сразу заметила, что происходит с ее волосами: они свисали под углом. Болтались. В этом не было никакого смысла. Корабль лишился искусственной гравитации – она парила в невесомости. В таком состоянии волосы не должны свисать. И тем не менее.

Казалось, весь коридор перевернули, задрали один конец. Петрова зашарила по стене руками и босыми ногами в поисках хоть чего-то, за что можно было бы ухватиться. Должно быть, энергию снова направили на систему искусственной гравитации, только теперь она притягивала не под тем углом. Она должна была удерживать ее ноги на полу. Вместо этого тянула вбок, вдоль оси коридора. Но в этом и заключалась забавная особенность гравитации. Она никогда не тянет в сторону, вот в чем штука. В какую бы сторону гравитация ни тянула – это всегда вниз.

Петрова ухватилась за единственное, что смогла нащупать, – край люка, – обхватила пальцами, размышляя, надолго ли ее хватит. Хотелось закрыть глаза. Господи, как же ей хотелось закрыть глаза и чтобы все это исчезло…

Обломки посыпались на нее проливным дождем, куски металла и пластика летели по коридору, будто первые камешки, с которых начинается лавина. Она слышала, как корабль скрипел и стонал, когда гравитация сминала его истерзанные части.

Внезапно она оказалась болтающейся в пространстве, босые ступни били по воздуху, руки начали соскальзывать. Она изо всех сил вцепилась в люк, но этого было недостаточно. Засохшая кровь на пальцах стала скользкой, и она поняла, что осталось несколько секунд до того, как придется отпустить руки.

В ужасе она оглянулась и посмотрела вниз, в том направлении, которое теперь уже точно было низом.

Под ней простирался темный коридор. Он превратился в шахту, и она была в нескольких мгновениях от того, чтобы провалиться в ее необозримые глубины.

14

У Чжана перехватило дыхание. Сердце бешено колотилось. Он облизал губы – до боли сухие, язык был просто червяком, извивающимся во рту. Его глаза метались туда-сюда, он отчаянно пытался понять, что видит. Он двигался. Вращался, не имея возможности остановиться. Вот звезда, Рай, огненно-оранжевая, заливающая небеса жесткими бликами фотонов и радиации. Вот бок корабля, испещренный отметинами, как у трупа, разорванный и изрезанный, будто жертва аварии. А вот только звезды. Миллионы звезд.

Нет. Нет, это не звезды. Звезды так не врезаются друг в друга. Звезды не уходят рикошетом во тьму. Это не звезды, не россыпи света – это куски корабля. От остова «Артемиды» отлетели ошметки. Один из этих кусков металла и пластика пролетел в десяти метрах. Быстро пролетел. Чжан был рад, что эта штука не попала в него – если бы попала, то разодрала бы скафандр и, возможно, пропорола грудную клетку. Еще один осколок ударил в бок корабля достаточно сильно, чтобы оставить заметную вмятину, отскочил и улетел в темноту как пуля.

Корабль – он должен вернуться на корабль. Он должен как-то вернуться, иначе умрет здесь…

Внезапно в ушах зазвенело, и он врезался лицом в треснувший щиток. Чжан задыхался, пытаясь восстановить дыхание, но ничего не получалось, и он безумно кружился в черном небе. Он удалялся все дальше от корабля и от любого шанса на выживание. Хотя… подождите… подождите… Вот!

Он летел к темному объекту, достаточно большому, чтобы заслонить свет звезды. Ему было все равно, что это. За мгновение до столкновения он подтянул колени к груди. Тщательно рассчитав время, он выпрямил ноги, сильно ударив по темному предмету и отбросив себя назад, в сторону «Артемиды».

Большой предмет разлетелся на части. Чжан увидел, как из него начали высыпаться мелкие предметы, сотни теней неправильной формы, которые роились, заполняя пространство вокруг его треснувшего шлема. Он схватил один предмет – оранжево-коричневый, в форме червя, с узким хвостом на одном конце и неровной, скошенной белой гранью на другом. Он не сразу понял, на что смотрит. Это был ямс. Во всяком случае, какой-то клубень. То, что он пнул, было ящиком ямса? Какого черта?! Думать об этом было некогда. Он обернулся и стал искать глазами корабль. Сориентировавшись, он принялся хватать клубень за клубнем – казалось, их было бесконечное множество – и изо всех сил отшвыривать от себя, стараясь развить скорость.

Ему удалось столкнуться с «Артемидой» так, что удар пришелся в плечо, а не по треснувшему шлему. Он ухватился за край солнечной батареи. Повсюду плавал ямс, ударяясь о корабль, – клубни обрушились на «Артемиду» будто огромные градины, царапая белую краску. Чжан чувствовал, как они снова и снова ударяются о его спину, и понял, что ему нужно двигаться.

Оглядевшись по сторонам, он нашел то, что искал, – тонкий поручень, закрепленный на верхней оболочке «Артемиды». Вот за что можно ухватиться, пока он спасается от дождя из клубней. Он оттолкнулся от солнечной панели и, задыхаясь и вскрикивая, потянулся к поручню… почти… почти… вот! Вот оно.

Над ним пронеслась тень. Он пригнул голову – непроизвольная реакция, словно он боялся, что какая-то гигантская бесшумная птица сорвет его с корабля и унесет.

Глупо. Глупо.

На секунду Чжан просто завис, ухватившись за поручень. Он закрыл глаза и позволил себе вздохнуть. Позволил себе расслабиться.

Ямс.

Он хихикнул. А спустя мгновение рассмеялся по-настоящему и долго хохотал из-за абсурдности происходящего. Он умрет здесь – в этом он был почти уверен. Он умрет, но… ямс! Дождь из ямса!

Тень снова прошла над ним. Даже почудилось, что обдало холодом. Он открыл глаза и посмотрел вверх.

– О нет, – сказал он. – О нет, нет, нет!

Он схватился за поручень и начал подтягиваться как только мог, рука за рукой. Ему нужно выбраться. Ему нужно попасть внутрь, подальше от… от… надвигающейся на него штуки. Она была квадратной, большой и кувыркалась, летя сквозь пространство. Грузовой контейнер. Не ящик, как тот, в котором хранился ямс. Большой стальной контейнер длиной около десяти метров. Должно быть, он весил тонны. Достаточно массивный, чтобы размазать его, и двигался так быстро, что мог пробить себе путь прямо сквозь «Артемиду» и не останавливаться.

И он летел прямо на Чжана.

15

Держаться не было сил. Ее пальцы задрожали, разжались, и она камнем полетела вниз.

Она летела вдоль коридора, набирая скорость, и отчаянно размахивала руками и ногами, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь. Но было не за что. Голова кружилась, словно мозг совершал сальто внутри черепа. Она хотела закричать, но горло болело от вдыхаемых токсичных паров.

Коридор начал изгибаться, повторяя конструкцию «Артемиды». Она ударилась, достаточно сильно, чтобы перехватило дыхание. Было настолько страшно, что боли она даже не почувствовала, только резкое изменение скорости. Она быстро покатилась вдоль изогнутой и наконец остановилась в боковом коридоре, ударившись головой.

Она просто дышала, стараясь лежать неподвижно, уверенная, что, если пошевелится, ей станет больно. Если она замрет и сильно зажмурится, может, ей удастся спокойно умереть и больше не испытывать дикого ужаса? По крайней мере, сейчас это казалось наилучшим вариантом.

– Петрова, – сказал Паркер. – Ты меня слышишь?

Ей было все равно, слышит она его голос наяву или в своей голове. Она отчаянно хотела, чтобы он замолчал.

– Петрова, выйди на связь.

Она попыталась пошевелить головой, хотя бы чуть-чуть. Покачать и сказать, что нет, она больше не собирается отвечать ни на какие его вопросы.

– Петрова, ответь. Выйди на связь, Петрова. Это я. Ответь.

Она открыла рот. Зубы разжались, язык распух и, кажется, был прикушен. Было больно говорить. Было больно дышать. Но она справилась.

– Я здесь, – отозвалась она.

– Слава богу, ты жива.

Она приоткрыла один глаз и увидела над собой голубое мерцание. Ее лицо находилось внутри голограммы. Она перевернулась на бок, чтобы выбраться из изображения. Подняв глаза, она увидела, что он стоит над ней.

– Паркер? – позвала она.

– Послушай, Петрова, у нас не так много времени…

– Я в курсе, Паркер, – сказала она. – Просто дай мне секунду. Всего секунду, чтобы отдышаться.

Очень медленно она подняла руку и, оттолкнувшись от пола, села. Некоторое время она смотрела, как мерцает голограмма, – у Паркера хватило благоразумия помолчать. Постепенно она вновь обрела контроль над телом. Нужно было двигаться. Вонь горелого пластика становилась все сильнее. Она задыхалась на каждом вдохе.

Медленно, опираясь на стену, она встала. Кивнула и снова повернулась лицом к голограмме. Только ее там не было. На месте Сэма Паркера был только воздух.

– Подожди! – воскликнула она. – Вернись!

Ничего не произошло. Никто не ответил. Он был там, его… его голограмма была прямо там – она была готова поклясться. А теперь – ничего.

– Чтоб ты провалился. – Она понятия не имела, где оказалась. – Пара подсказок бы не помешала, – проговорила она и на всякий случай позвала: – Актеон?

Разумеется, ответа не последовало. Она была одна. И совершенно растеряна.

Она старалась смотреть на вещи рационально. Нужно попасть на мостик в передней части корабля. Каюты, откуда она начала свой путь, образовывали кольцо вокруг центра. Когда она летела по главному коридору, то в каком направлении? В сторону мостика или в хвостовую часть? Она не могла вспомнить.

Она ударила кулаком по переборке. Осторожно, потому как ей казалось, что каждая мышца в руке напряжена до такой степени, что сухожилия могут порваться, если она будет бить слишком сильно. Но ей нужно было как-то выразить свое разочарование.

– Хорошо, – сказала она. – Хорошо. В какую сторону… в какую сторону мне…