Опустив глаза и принимаясь за работу, девушка не заметила пристального хмурого взгляда Игната, сына председателя колхоза. А он, стоя у кабины грузовика, на котором возил зерно, прислушивался к их разговору, нервно перемалывая зубами пшеничный стебелёк и сплёвывая на землю изжёванные волокна.

Глава 6

Игнату было уже около тридцати, но он так и не обзавёлся собственной семьёй, продолжая жить в родительском доме. Девушки сторонились его, но не из-за изрытого крупными оспинами лица. Их отталкивал его вспыльчивый злобный характер и поганый язык, не обходившийся без вечного сквернословия.

Игнату ничего не стоило обругать старушку или ребёнка, он мог запросто накинуться с кулаками на кого угодно и всё сходило ему с рук, потому что колхозники боялись гнева его отца.

Василий Андреевич, председатель колхоза, строгий, не умеющий улыбаться человек, тем не менее, был хорошим хозяйственником. Спуску никому не давал, лодырничать и пьянствовать не позволял, за это мог и выгнать из колхоза. Вот этого все боялись пуще смерти, потому что председатель, хоть и требовал дисциплины, но в различных выплатах людей не обижал, обеспечивал колхозников кормами для домашнего скота. Позволял им заработать, умел и отдых организовать. Сезонные Касьяновские ярмарки собирали толпы народа с окрестных деревень и даже близлежащих городов. И на каждую из них Василий приглашал циркачей и артистов, специально оставляя для этого статью в колхозных расходах. То-то радовалась местная детвора, а родители не знали, как благодарить председателя за то, что он делал для народа.

Новогодние праздники, встречи Русской зимы или Масленицы тоже не оставались в стороне, и вся деревня не только веселилась, но и угощалась различными простыми, но вкусными и сытными кушаньями, приготовленными на всех в колхозной столовой.

Игнат был единственным сыном молодого агронома Василия. Его жена Аксинья, женщина болезненная и слабенькая, долго не могла подарить мужу наследника, и когда, наконец, это произошло, родители чуть с ума не сошли от счастья. Аксинья очень гордилась собой за то, что стала матерью. Василий торопился домой с работы, чтобы побыть со своей семьёй. Сына оба баловали без меры.

А когда он заболел оспой и чуть не умер, Аксинья от горя и переживаний постарела на несколько лет, пока ухаживала за ним. С той поры она, и так никогда не хваставшаяся здоровьем, совсем ослабла, и её изношенное сердце все чаще беспокоило Василия, который всегда держал дома про запас нужные лекарства.

На радость родителям Игнат всё-таки пошёл на поправку, но лицо его навсегда осталось изрытым безобразными глубокими шрамами. За это другие ребята, сверстники Игната, брезгливо отталкивали его от себя, не хотели общаться и дружить с ним. Девчонки тоже сторонились некрасивого паренька и тем самым быстро озлобили его на весь мир.

Василий и Аксинья даже не догадывались о страданиях сына, который тщательно скрывал от них свою душевную боль. Они беззаветно любили его и жалели, единственные на белом свете.

А время шло. Василий из простого агронома перешёл в председатели колхоза, Игнат вырос и, отслужив в армии, вернулся в родную деревню, где стал работать водителем, получая неплохие деньги за свой труд. Семьёй он так и не обзавёлся, девушки по-прежнему избегали его, обращая внимание на более симпатичных парней. Настоящих друзей у Игната тоже не было, а те, кто искал общения с ним, просто заискивали перед сыном председателя колхоза, рассчитывая на какие-то поблажки.

Только при родителях Игнат старательно усмирял свой злобный нрав, а вот людей совсем не стеснялся и, обругав кого-то или даже наградив тычком, усмехался, прищуривая глаза:

– А ты давай, пожалуйся моему отцу. Тогда-то и узнаешь, почём фунт лиха! Мне батя ничего не сделает, а ты у меня наплачешься!

В эти угрозы люди верили и молчали, понимая, что так всё и будет.

***

Анфиса знала всё, что говорили об Игнате люди, но даже не догадывалась, что он давно уже приметил её, положив глаз на расцветающую красоту девушки. Анфиса вообще сформировалась рано. Здоровая крепкая девушка, она в пятнадцать выглядела на восемнадцать лет, а теперь, приближаясь к двадцати годам, и вовсе превратилась в настоящую красавицу.

– На ней женюсь, – решил про себя Игнат, заглядываясь на неё. Но Анфиса, при виде его, каждый раз испуганно вздрагивала ресницами и убегала, боясь остаться с ним наедине.

Как и все, она сохла по Александру и, хотя знала, что он встречается с Тамарой, приходившейся ей дальней родственницей, не переставала мечтать, что однажды он обратит на неё своё внимание.

И вот, наконец-то, это случилось! Анфиса прижала ладони к пылающим щёкам: а что, если он и в самом деле посватается к ней? Или это была просто шутка?

Но Александр совсем не шутил. Тамара уже стала надоедать ему, она выматывала его силы, изводила ревностью, не позволяя даже смотреть в сторону других женщин. А если замечала что–то подобное, устраивала парню самый настоящий скандал.

Масло в огонь подливала и Наталья:

– Девок тебе, что ли, в деревне мало? – вздыхала она. – Что ты прицепился к этой Тамаре?

Александр привычно отмахивался от матери, но к Томе заглядывал всё реже. А однажды осенью, когда совсем уже стемнело, свернул к дому Анфисы и постучал в окошко, вызывая её на улицу.

– Что тебе надо? – насмешливо спросила его девушка, – или окна перепутал? Так твоя зазноба на другом конце деревни живёт, если вдруг ты забыл.

– Помню, – усмехнулся Александр. – А только мне до неё никакого дела нет. Или ты ревнуешь?

– Вот ещё! – фыркнула Анфиса и хотела уйти, но он удержал её за руку. – Приходи завтра в клуб на танцы. Я тебя ждать буду.

– Некогда мне, – ответила она ему. – Мать приболела, всё хозяйство сейчас на мне. До танцев ли, когда такое?

Вырвав руку, Анфиса ушла, ничего не пообещав Александру, но он всё равно ждал её и был очень удивлён, когда понял, что она не придёт.

– Ишь ты, недоступная какая, – покачал он головой. – Ну, посмотрим, кто кого.

Полгода он добивался внимания Анфисы, задаривая её букетами полевых цветов или тех, что тайком срывал в палисадниках своих же односельчан. Если ему приходилось бывать в городе, он привозил оттуда для Анфисы конфеты или другие сладости. Баловал и просто приятными подарочками: шёлковым платочком, красивыми брошами или колечками.

Тамара догадывалась об этом и с ума сходила от ревности, а когда Александр время от времени навещал её, бросалась на него с упрёками в том, что он совсем её позабыл.

Вот только ему было всё равно. В его мыслях была только недотрога Анфиса и он с нетерпением ждал того дня, когда она ответит ему взаимностью.

И вот однажды, тёплым, апрельским вечером Анфиса вышла к нему и сама прильнула к его плечу:

– Ой, Саша, а я думала ты сегодня уже и не придёшь… Все глаза у окна проглядела!

– Ждала, значит? – улыбнулся он, прижимая её к себе.

– Ага, – кивнула она и вдруг вздохнула: – Прикипела я к тебе, а всё-таки боязно. Отец сердится, говорит, что у тебя ветер в голове, да одни гулянки. Мама тоже не верит, что ты можешь любить меня по-настоящему. На улицу запрещает выходить, боится, что я сразу побегу к тебе на свидание.

– А ты побежала бы? – Александр заглянул ей в глаза.

– Не знаю, – покачала головой девушка. – Наверное. Только ты не думай, я не такая как Тамарка. До свадьбы ни-ни, ничего такого не позволю.

– Летом сыграем, – пообещал ей Александр. – Май пройдёт и поженимся. Я и сам этого давно хочу.

С тех пор Анфиса не ходила, а летала по земле и не знала, что беда ходит за ней по пятам.

Игнат не мог не слышать о том, что Анфису просватал Александр, и просто кипел от злости.

Он уже несколько раз подкарауливал её в укромных местах, пытался поговорить с ней, обещал золотые горы, говорил, что она никогда и ни в чём не будет нуждаться.

– Ты же знаешь, кто мой отец. Он сделает всё, что я попрошу. И для тебя тоже! Хочешь хорошей жизни, выходи за меня!

Анфиса в ответ покачала головой и попросила оставить её в покое. А однажды, когда Игнат, выследив девушку за деревней, не сдержавшись, припал к её губам, взмахнула рукой и влепила ему такую крепкую пощёчину, что он даже вскрикнул.

– Ах ты бесстыжий!

Мгновенно озверев от ярости, он схватил девушку за шею и крепко сдавил. Анфиса тут же обмерла, на её глазах выступили слёзы, а Игнат другой рукой уже рвал пуговицы на её блузке.

– Отпусти, – прохрипела девушка. – Игнат, не надо…

– Закрой рот… – не сдерживая охватившего его возбуждения, ответил он, подтаскивая её к кустам, росшим возле колхозного амбара.

Неизвестно, чем бы закончилось та их встреча, если бы неподалёку не послышались чьи-то голоса.

– Ходи теперь и оглядывайся, – зловеще прошептал Игнат Анфисе в лицо, отпуская её и поворачиваясь к ней покрасневшей щекой. – Я не из тех, кто прощает такое. Запомни!

Он торопливо ушёл, а Анфиса ещё долго стояла, прижимая руки к груди и пытаясь унять рвущееся наружу сердце. Она ничего не стала рассказывать Александру, потому что знала, он этого так не оставит и обязательно достанет Игната, где бы тот ни был. Ну а к чему все это могло привести, догадаться было совсем не трудно, всё-таки Игнат – единственный сын председателя колхоза, самого могущественного человека в округе, от которого зависели все её жители.

Два месяца Анфиса боялась выходить на улицу, ожидая преследования Игната. Но его нигде не было видно, и девушка осмелела, решив, что он забыл о ней.

Однажды под вечер, это было в конце мая, Анфиса возвращалась домой от портнихи, когда на её пути встал Игнат, выросший перед ней словно из-под земли.

– Ну и откуда ты идёшь, красота? – спросил он, растягивая губы в вызывающей ухмылке и дыша в лицо Анфисы самогонным перегаром. – Неужто к Верке-портнихе бегала?

– Да, – кивнула Анфиса. – Платье она почти дошила, вот, последняя примерка была.

– Поздравляю, – Игнат пошатнулся в её сторону. – Значит, ты всё-таки решила выйти замуж за своего недоумка-морячка?

– Почему ты так его называешь? – спросила Анфиса, отступая в сторону.

– Потому что он знает, что я просто так тебя ему не отдам! – тихо засмеялся Игнат и, быстро оглянувшись, схватил девушку за руку. Он дёрнул её к себе, а потом увлёк к заброшенному сеновалу деда Василия. В позапрошлом году старика не стало и с тех пор его подворье, оставшееся без наследников, пустовало, поэтому Игнат не боялся, что кто-то может помешать ему. Ни он, ни Анфиса не заметили острого взгляда Евдокии, матери Тамары, случайно оказавшейся неподалёку.

Она как раз выходила из проулка, когда Игнат, зажав ладонью рот Анфисы, потащил её в сарай. Поняв, что происходит, Евдокия замерла на месте. Она слышала, как девушка пытается отбиться от своего обидчика, слышала её придушенные крики, но ничего не сделала для того, чтобы помочь ей. Она просто стояла и ждала, чем всё закончится.

Не скоро пошатывающаяся Анфиса показалась из-за покосившегося, почерневшего от времени штакетного забора деда Василия. Дрожащими руками она пыталась расправить измятое платье и поправляла растрёпанные волосы. Слезы катились по щёкам девушки, и она молча глотала их искусанными губами.

Евдокия покачала головой, отступив в тень, но к Анфисе не подошла и не окликнула её. Она просто ждала, что же будет дальше и теперь с интересом смотрела на появившегося вслед за Анфисой Игната. Он, застёгивая рубашку и заправляя её в брюки, встал рядом с девушкой и тихонько хохотнул:

– Вот теперь можешь выходить за своего морячка. Я сливки снял, а он пусть молоко хлебает, мне всё равно. А хочешь, я расскажу ему, какая ты спелая и сладкая?

– Не подходи ко мне! – с надрывом выкрикнула ему в лицо Анфиса. – Я всю свою жизнь буду ненавидеть тебя!