– А ты не ори! – осадил её Игнат. – Я ведь всем могу сказать, что ты сама пошла со мной. И как ты думаешь, кому поверят? Я – сын председателя колхоза, уважаемого человека. А ты обыкновенная девка, гулёна, которая решила поймать меня на свой крючок. Что, жизни хорошей захотела? – Игнат рассмеялся. – Конечно, со мной ты всегда была бы сытая и при деньгах. Только раньше я тоже этого хотел, а теперь ещё подумаю, нужна ли ты мне такая порченная!

Анфиса, не найдя слов, плюнула в его сторону и побрела прочь, низко опустив горевшую от стыда голову…

***

Вернувшись домой, девушка тайком от всех закрылась в нетопленной бане и долго отмывалась там холодной водой, мешая её с горячими слезами. Боль, которую доставил ей Игнат, распространилась на всё тело. Даже виски ломило от невыносимых приступов, и тошнота то и дело подкатывала к горлу, вызывая слабость и головокружение.

Нарыдавшись, обессиленная Анфиса упала вниз лицом на жёсткую, пахнущую деревом скамью и закрыла глаза. Она думала о том, что лучше всего дождаться темноты, пойти на озеро и броситься в воду, ведь с таким позором жить просто невозможно.

– Анфиса-а-а! – голос матери ворвался в её мысли, и девушка затихла, испуганно приподняв голову и боясь, что мать застанет её здесь в таком состоянии. – Да где ж ты есть?! – продолжала звать дочь Галина.

Она прошла мимо бани, не догадавшись заглянуть туда, и Анфиса перевела дыхание: мать ушла и теперь никто не мог помешать ей исполнить задуманное. Уже совсем стемнело, когда девушка выбралась на тропинку, ведущую к калитке, но едва оказалась на улице и сделала несколько шагов, как столкнулась с выступившей из-за куста сирени тенью.

– Анфиса!? Ты куда это на ночь глядя?

– Саша… – выдохнула она и ткнулась лбом в его плечо. – Это ты…

– Я! А ты кого ждала? И где вообще ходишь? Я тебя весь вечер ищу, – ответил он. – С матерью твоей разговаривал, она сказала, что не знает, где ты. Я уже волноваться начал.

Он вдруг немного отстранил её от себя:

– Постой! Ты что такая? Что-то случилось?

Анфиса подавила тяжёлый вздох. Она решила прямо сейчас рассказать Александру о том, что с ней сделал Игнат, признаться во всем и будь, что будет. Но не успела произнести и слова, как Александр заговорил снова:

– Если тебя кто-то обидел, ты только скажи. Я за тебя любому шею сверну. Как клопа по стене размажу. Никого не побоюсь. Пусть даже в тюрьму за это сяду, мне всё равно. А тебя никому в обиду не дам, ты это запомни.

Горькое признание застыло на губах Анфисы. Разве могла она допустить, чтобы её Сашенька пострадал из-за того, что случилось с ней. Она подняла глаза на своего жениха и улыбнулась ему:

– Что ты, любимый, никто меня не обижал. Всё хорошо, правда.

– Ну тогда давай прогуляемся или посидим вот тут, на скамеечке, – миролюбиво сказал Александр, увлекая девушку за собой. – Жду – не дождусь, когда же ты станешь моей женой. Сам не знаю, почему я в тебя так влюбился…

Раньше время с Александром пролетало для Анфисы незаметно, теперь же два часа, проведённые с ним, тянулись невыносимо долго. Он, как всегда, принёс с собой гитару и тихо напевал её любимые песни, но они не приносили ей былой радости. Игнат всё растоптал, сломал, испачкал, и Анфиса знала, что никогда уже не будет такой, какой была прежде.

– Да что с тобой сегодня? – Александр отставил в сторону гитару и посмотрел на свою невесту. – Волнуешься перед свадьбой? Я тоже. Самому не верится, что в субботу стану женатым человеком. И уж тогда-то я тебя никуда не отпущу и никому не отдам. Мне кажется, я теперь вообще не могу без тебя.

Анфиса подавила тяжёлый вздох. У неё больше не было сил на то, что она решилась. Значит, ей придётся жить с этим, вот только как, совсем не понятно.

– Я люблю тебя, Саша, – сказала она тихо. – Ты всегда должен помнить об этом.

– Анфиска-а-а… – улыбнулся он, крепко прижимая её к себе. – Ох и заживём мы с тобой… Вот посмотришь! Детей нарожаем. Двоих. А лучше троих или даже четверых. Сначала пацанов, а потом девчонок. Чтоб у нас с тобой помощников поровну было. А потом последушка пятого заделаем. Будет кому за нами в старости присматривать.

Александр тихо засмеялся, и Анфиса физически почувствовала, как сильно заныла её израненная душа: она словно знала, что никогда больше не услышит этого смеха и сама навсегда разучится смеяться.

***

А в это время Тамара металась по дому, не находя себе места. Она, не обращая внимания на молча сидевшую мать, рыдала и рвала на себе волосы, завывая от отчаяния и обиды, как раненая волчица. Евдокия следила за дочерью внимательным взглядом, но ничего не говорила, позволяя ей выплеснуть всю свою боль, чтобы раз и навсегда избавиться от неё. Она ждала, когда Тамара возьмёт себя в руки, но та и не думала успокаиваться, напротив, остановившись напротив матери, она воскликнула, глотая слезы:

– Жить не хочу! Лучше в омут с головой или петлю на шею, чем жить без Сашки! Я не смогу-у-у-у, не смогу без него, мама-а-а!!!

– И не надо, – сказала Евдокия таким тоном, что Тамара замерла возле неё с открытым ртом.

– То есть, как это? – тяжело сглотнула она подступивший к горлу комок.

– А вот так, – спокойно и уверенно ответила Евдокия. – Он будет твоим, если сделаешь всё, как я тебе скажу.

– Что я должна сделать? – встрепенувшись, спросила Тамара.

– Ты наденешь своё лучшее платье, купишь хороший подарок и пойдёшь со мной на свадьбу к своему Сашке и его Анфисе, – сказала ей мать. – Все-таки, она приходится нам роднёй, должны же мы поздравить её с бракосочетанием.

– Ты с ума сошла! Я не хочу! – воскликнула Тамара, с недоумением глядя на мать.

– Разве я тебя когда-то обманывала, доченька? – улыбнулась Евдокия. – Просто доверься мне и сделай всё так, как я скажу.

Тамара внимательно посмотрела на мать и кивнула. Она и в самом деле привыкла доверять ей.

Глава 7

Свадьба Александра и Анфисы была весёлой и шумной. Праздничные столы накрыли прямо на улице, и вся Касьяновка собралась, чтобы поздравить молодых. Гармонисты без устали играли для односельчан, и подвыпивший народ притопывал ногами, задорно отплясывая под залихватскую музыку.

– Горько-о-о-о!!! – взметнулся над столами чей-то крик и Александр с Анфисой поднялись, чтобы в очередной раз обменяться поцелуем. Разгорячённый выпитым самогоном и тёплым дыханием молодой красавицы-жены, Александр впился в её губы, думая только о том, чтобы скорее наступила ночь, и они могли бы остаться наедине друг с другом. Увлечённый этими мыслями, он не сразу заметил улыбающуюся Тамару, которая, сжимая в руках букет цветов и какой-то свёрток, подошла к ним и остановилась совсем рядом.

В новом шёлковом платье и с ниткой алых бус на шее, она выглядела очень хорошо и Анфиса не могла не заметить этого. Александр тоже оценил бывшую подругу, и немного смутился от этого:

– Рад, что ты пришла, Тома, – сказал он, слегка понизив голос.

– Как же иначе, Сашенька? – улыбка Тамары была мягкой и искренней. – Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю и хочу, чтобы ты был счастлив. Пусть даже не со мной… – Она повернулась к Анфисе: – Саша будет лучшим мужем на свете. Береги его и цени, очень тебя прошу.

Договорив, Тамара протянула ей цветы и свёрток:

– Здесь отрез ткани. На занавеси пойдёт и скатерти. Можно и постельное белье сшить… Сама уже решишь, что вам нужнее. Ещё раз поздравляю вас и… горько!

Александр и Анфиса снова поцеловали друг друга, а Тамара вернулась на своё место и обменялась взглядами с матерью, которая сидела напротив неё и как-то странно улыбалась, думая о чём-то своём.

Одобрительно кивнув дочери, Евдокия отвернулась от неё и заговорила с Натальей, матерью Александра:

– Молодец всё-таки твой сынок, Наташа. Не каждый возьмёт за себя порченную да гулящую девку, а Сашке всё равно. Вот она, настоящая любовь-то. Всё прощает.

– Как это порченную да гулящую? – нахмурилась Наталья. – Ничего такого за Анфисой вроде не водится… И сына моего она любит.

– Ага, любит, – рассмеялась Евдокия, налила себе полный стакан вина и залпом выпила его, потом вытерла губы и продолжила: – А с Игнатом, председательским сынком, она просто так по сеновалам шастала.

Наталья даже с места поднялась:

– Да ты что такое выдумываешь?! Зачем врёшь?

– Я вру?! – вскочила Евдокия, всем своим видом показывая, что слова Натальи оскорбили её до глубины души. – Да я своими глазами видела! С неделю назад это было. Не веришь, иди, сама у неё спроси! А то, глядишь, будет твой сынок чужого ребёночка нянчить, молодая жена ему быстро такой подарочек преподнесёт.

Народ стал умолкать, прислушиваясь к вспыхнувшей ссоре, и Александр тоже повернул голову, не понимая, о чём спорит с тёткой Евдокией его всегда такая спокойная мать.

– Что там у вас? – нахмурился он, когда Наталья стремительно подошла к нему и положила руку на плечо. Она наклонилась и что-то горячо зашептала ему на ухо.

Александр слушал недолго и встал так резко, что опрокинул стул, на котором сидел.

– Евдокия правду говорит о тебе и Игнате? – повернулся он к застывшей от ужаса невесте.

Она хотела встать, но не смогла, ноги не держали её. Всхлипнув, Анфиса поставила руки на стол и уткнулась лицом в ладони. Горячие слезы закапали сквозь пальцы. Александр понял всё.

– Ах ты гадина! – закричал он, и не думая сдерживаться перед умолкшими односельчанами. – Строила из себя недотрогу, а сама перед Игнатом юбку задирала! На сеновалах с ним валялась! И тем вечером, когда я тебя искал, тоже к нему бежала, да? То-то сидела потом со мной, как на иголках! Ну прости, что помешал! Пошла вон отсюда, председательская подстилка! Ну?! Что расселась?! Поднимайся!

Анфиса, рыдая, упала перед ним на колени:

– Не виноватая я, Сашенька… Сам это он…

Договорить она не успела: подоспевший Яков, срывая фату, схватил дочь за волосы и оттащил её от Александра, а потом поднял на ноги и с размаху ударил по лицу:

– Опозорила, паскудина такая! А ну-ка быстро домой!

Притихший было народ зашумел, глядя как Анфиса бежит домой по пыльной дороге, а за ней, спотыкаясь чуть ли не на каждом шагу, плетутся её отец и мать, согнувшись от обрушившегося на них позора.

– Что же это, сынок? Люди, как же так?! – заплакала Наталья, протягивая к ним руки. – Свадьба, а тут такое! Стыд-то какой!

– А чего нам стыдиться, мать? – хлопнул по столу ладонью Александр. – Свято место пусто не бывает, как говорится!

Он взял полный стакан самогона, не поморщившись, выпил его, потом подошёл к сидевшей в стороне за столом Тамаре и дёрнул её за руку.

– Вот моя настоящая невеста! С той… разведусь, на Тамарке женюсь. А свадьбу сейчас сыграем! Поздравляй нас, народ! Налива-а-ай!

Тамара, раскрасневшись от такой неожиданной радости, прижалась к плечу Александра и позволила ему увести её и усадить на место невесты. Высоко вскинув голову, она обвела сидевших за столами горделивым взглядом и, встретившись с глазами матери, благодарно улыбнулась ей. Она была счастлива.

***

Застолье продолжалось до поздней ночи. Самогон, брага и вино лились рекой, и перепившийся народ завалился спать там, где придётся. Тамара подняла почти бесчувственного Александра и, сгибаясь под тяжестью его тела, увела к себе домой, а там уложила в постель и, довольная всем случившимся, прилегла с ним рядом.

Он проснулся около двух часов ночи, долго всматривался в темноту, пытаясь сообразить, где находится. Почувствовав, что рядом с ним кто-то спокойно дышит, Александр решил, что это Анфиса и больно сжал её плечо.

– А-а-а, пришла всё-таки… Потаскуха! Хоть после Игната, но я тоже попользуюсь тобой всласть… А потом ноги вытру, голышом на улицу выгоню…

Он сбросил с неё одеяло и принялся срывать платье, заставляя ткань трещать по швам. Тамара тут же проснулась, но не издала ни звука. А когда он подмял её под себя, стараясь причинить как можно больше боли, стала отвечать ему на это тихими вздохами и такими смелыми ласками, что он застонал от острого наслаждения.

– Томка! – наконец-то узнал её Александр, но из объятий не выпустил и только крепче сжал широкими ладонями, содрогаясь всем телом. – Томка-а-а… Ты-ы-ы…