До самого особняка в автомобиле больше никто не разговаривает. Леон отпускает ехавшую за ними с моста охрану и, вернувшись к авентадору, к сиденью которого словно прилипла его жена, вытаскивает её из машины и тащит за локоть в дом. Далия не знает, от чего ей сейчас страшнее – от предстоящего разговора с Леоном или от той картины, где он так жестоко и хладнокровно убил человека. Леон грубо толкает девушку на толстый ковёр в гостиной и проходит к бару за виски. Далия остаётся сидеть на полу и, не сводя глаз, следит за мужчиной. Хан хватает бутылку Chivas и идёт обратно к ней, откупоривает и протягивает девушке.

– Пей, – Леон трясёт бутылкой перед её лицом, но Далия отворачивается и пытается уползти подальше, тогда мужчина хватает её за загривок и, приблизив бутылку к её лицу, приказывает открыть рот. Далия сжимает губы, пытается выпутаться, но Леон приставляет горлышко к её губам и, надавив пальцем на подбородок, заставляет открыть рот. Далия только морщится и делает пару обжигающих горло больших глотков. Леон отнимает бутылку, сам к ней прикладывается, а потом ставит на столик рядом с девушкой и опускается в кресло.

– Я жду объяснений.

– Они мне помогут? – треснуто спрашивает Далия.

– Вряд ли, – ядовито усмехается мужчина. – Расскажи мне, что из нашего вчерашнего разговора в ванной осталось для тебя непонятным?

– Мне нужно было с ним поговорить, – тихо говорит девушка и смотрит на забрызганную кровью рубашку супруга.

– Ты вроде девушка не глупая, – Леон резко нагибается к ней и, вновь схватив за подбородок, заставляет смотреть на себя. – Я так думал, во всяком случае, – продолжает мужчина. – Оказалось, ты мало того, что глупая, ты ещё чрезмерно самоуверенная. Ты думаешь, что обводишь меня вокруг пальца, играешь в игры с шофёром, выставляешь меня идиотом перед моими людьми. Но ты не виновата, – Леон проводит ладонью по белоснежным волосам. – Это я виноват. Я был слишком добр к тебе, но мы это исправим. Начнём исправлять прямо с сегодняшнего вечера, – угрожающе говорит он и, отстранившись от девушки, начинает расстёгивать рубашку.

– Ты убийца, – говорит Далия и оглядывается по сторонам в поисках чего-нибудь, что можно использовать как оружие. Оно ей точно понадобится, потому что Леон стягивает рубашку с плеч и, откинув в сторону, кладёт ладонь на ремень.

– Меня тошнит от тебя, – девушка тянет время и начинает отползать в сторону столика, периодически рассматривая переплетающиеся узоры на красивом накаченном теле. Даже татуировки у этого мужчины затягивают, глаза отвести кажется чем-то невозможным.

– Ты теперь замужем. Но ты, блядь, настолько им одержима, что бегаешь к нему на второй день после свадьбы? Ты вообще ахуела? – Леон поднимается на ноги и перехватывает бросившуюся к столику девушку в паре сантиметров от бутылки.

– Я не бегаю к нему, – Далия барахтается в его руках, но Леон опускается обратно на диван и, перекинув её через свои бёдра, опускает ладонь на затянутые джинсами ягодицы. – Он мой брат, – кричит Далия. – Ты не имеешь права запрещать мне видеться с семьёй!

– И не будешь ни к кому бегать, потому что отныне всё, что ты будешь видеть, – это эти четыре стены, – Леон снова шлёпает пытающуюся соскользнуть с его колен девушку. – Я тебе запретил, надеясь на твоё послушание, но раз уж ты хочешь, чтобы тебя здесь заковали, то я это сделаю.

Мужчина просовывает руку под девушку и начинает расстёгивать её джинсы.

– Какого чёрта! – вскакивает девушка, но вновь оказывается прижатой лицом к дивану.

Леон тем временем сдёргивает её штаны до колен и обжигает бледную кожу несильным шлепком. Наслаждается упругостью ягодиц под ладонью и повторяет.

– Но сначала пора бы тебе уже выполнить супружеский долг, Сахарочек. Если ты и сорок восемь часов без секса прожить не можешь, я тебе обещаю, его у тебя будет дохуя.

– Я не хочу! – выпаливает Далия и пытается натянуть обратно джинсы, но Леон снова шлёпает её, а после, не удержавшись, нагибается, и кусает аппетитную попку.

– Это унизительно! – Далия резко притихает в руках мужчины и, воспользовавшись тем, что он расслабил руку, удерживающую её запястья скрещенными на спине, резко срывается к выходу. Леон перехватывает её прямо у двери. Далия бьётся в его руках, кусается и даже соскальзывает вниз, чтобы освободиться, но мужчина валит её на пол и, придавливая своим телом, надвое разрывает футболку. Эта девчонка под ним не понимает, что творит. Будучи его женой, она сбегает к другому и доводит Леона до бешенства, но злость эта скрывает другое чувство – мужчина ревнует, и он не знает, что с этим делать, как справиться со жгучим огнём внутри, как его контролировать. Далия сводит мужчину с ума. Он страстно её желает.

– Не хочу! – продолжает извиваться и визжать девушка, но Леон соединяет её запястья над головой и пытается унять истерящую девчонку. Далии удаётся даже попасть в него коленями, но Леон сильнее и тяжелее, девушка под ним чуть ли не задыхается.

– Любишь погрубее? – с ухмылкой спрашивает её мужчина и, притянув к себе, жарко целует.

– Я не хочу тебя, – шипит на него Далия.

– А кого хочешь? Эзру? – ядовито говорит Леон и обдаёт девушку жаром огня во взгляде.

– Никого не хочу, пусти меня! – кричит Далия, но Леон снова целует, несмотря на попытки девушки укусить его, заставляет открыть рот и, поймав юркий язычок, всасывает. Далия не просто так награждена Леоном вторым именем «Сахарочек» – у неё губы сладкие как карамель, она как самое вкусное мороженое в мире, и Леон её лижет, всасывает, глотает, повторяет. Вопреки попыткам девушки вытолкнуть из своего рта чужой язык, Леон продолжает мокро и долго целовать её губы, не может оторваться. У него под пальцами уже синяки расцветают, но как по-другому передать этой девушке, насколько сильно он её хочет, он не знает. Раздирает, рвёт, сжимает, кусает – передаёт своё желание через боль, по-другому не умеет.

– Ты моя, Сахарочек, и я эту информацию в тебя втрахивать буду, пока она у тебя в подсознании чёрными буквами не отпечатается, – угрожающе говорит мужчина и окончательно лишает девушку одежды.

– Это насилие! – Далия машет уже свободными руками в попытке дотянуться ногтями до чужого горла, но Леон ловит их, заводит за свою шею и, приподняв девушку, вновь целует. Только в этот раз мягче, ласкает языком и губами.

Далия сама обвивает руками его шею, подтягивается ближе, раскрывает рот – она не хочет его слушать, не хочет с ним ругаться и спать с ним тоже не хочет, но целоваться с ним – божественно. Если эти мифы о бабочках правдивы, то бабочки Далии реагируют именно на поцелуи с этим мужчиной. Она тянется за ещё одним поцелуем, обнимает мощные плечи и недовольно мычит, когда Леон, не сдержавшись, легонько кусает её за нижнюю губу.

– У тебя проблемы с моими губами: рана от того раза в особняке заживала неделю, – недовольно бурчит девушка.

– Они слишком соблазнительны, хочу их сожрать, – усмехается мужчина. – И не только губы, – он скользит голодным взглядом по обнажённому телу, проводит ладонью по позвоночнику и удерживает на месте пытающуюся метнуться в сторону девушку.

– Я твой муж, – шепчет ей в губы Леон. – И спать со мной – твоя первая и самая главная обязанность, – он придавливает её телом к полу и покрывает поцелуями ключицы и горло.

Далия знает, что рано или поздно они переспят, если Леон захочет – он всё равно возьмёт, но девушке страшно. Во-первых, потому что это Леон, во-вторых, она боится себя, потому что, как бы она сейчас ни сопротивлялась и ни возмущалась – к мужчине тянет, его прикосновения оставляют отпечатки на коже, и, кажется, их оттуда ничто не сотрёт. Далия хочет проводить пальцами по его груди, хочет касаться этих плеч, этого плоского подкаченного живота, желательно, языком. Леон в ней возбуждает странные чувства: одно то, что Далия лежит под ним обнажённой и чувствует на себе его тяжесть, заставляет поджиматься пальцы на ногах. Далия бы дала себе пощёчину, если бы это не выглядело странно и дико со стороны. У девушки внутренности от одного его голодного взгляда в узлы скручиваются, а низ живота тянет так сладко, что внутри вспыхивает ненависть к себе. Ещё больше она увеличивается, когда Леон, заметив её возбуждение, одаривает девушку победным взглядом. Хочется заехать по его самодовольной роже и, схватив одежду, сбежать из этого дома, из города, из страны.

– Перестань мне коготки показывать, – мужчина нагибается к её лицу. – Отдайся мне сама, и тебе понравится.

Далия на это не отвечает, зарывается пальцами в угольные волосы, притягивает ближе, водит пальцами по его шее, видит, как чутко реагирует Леон, наслаждается тем, как управляет этим зверем, и, затуманив его разум, бьёт лбом. Она целилась в нос, но Леон моментально среагировал, и получилось в подбородок. Девушка переворачивается на живот и успевает выползти из-под стирающего кровь с губы мужчины. Она даже поднимается на ноги, но не успевает сделать и шага, как Леон вновь хватает её и дёргает на себя.

– Пусти меня! – кричит девушка, ловя рассерженный взгляд супруга.

– Какая же ты сука, – шипит Леон и шлёпает девушку по попке. Рука у Леона весит тонну, и, наверное, когда он бьёт в лицо – не выживают, но Далия терпит, потому что несмотря ни на что Леон не вкладывает и десятой части силы в свои удары. Хотя позорно разреветься от унижения всё равно хочется, и девушка впивается зубами в ребро ладони, а после всё равно пытается уползти. Но Леон не позволяет, он разводит её ноги, проводит пальцами по нежной коже, касается самого сокровенного и снова шлёпает.

– Ты течёшь, как сучка, – усмехается мужчина и фиксирует пытающуюся уйти от таких интимных прикосновений девушку. Далия слышит, как он расстёгивает свои брюки, и начинает паниковать с новой силой.

Леон ловит мечущийся взгляд девушки, Далия смотрит на дно чёрного озера, нависшего над ней, и видит, как в нём костры разгораются. Она нервно облизывает губы, не понимает, что только дров подбрасывает, Леон на этой картине залипает, боится не выдержать, боится, что последние тормоза сейчас слетят. Одним взглядом из него душу вытаскивать никто до этого не мог – Далия справляется. Секундное помутнение смешивается с чёрным дымом, Далия вновь утыкается лицом в пол и приказывает себе расслабиться, вот только особо не получается.

Девушку под ним ощутимо потряхивает, и Леон, нагнувшись к ней, коротко целует её в загривок, проводит пальцами по позвоночнику, оставляет поцелуи на лопатках, поглаживает, успокаивает. Далия и вправду понемногу расслабляется, выравнивает дыхание и только жмурится, когда мужчина проталкивает в неё первый палец. Хорошо бы взять смазку, но вставать сейчас и идти наверх за ней – кажется мужчине чем-то невозможным. Он от неё отлипнуть не может, смакует, наслаждается. Потом проталкивает второй палец, делает мягкие массирующие движения, с губ девушки срывается судорожный вздох, и он ласково целует её в загривок. Когда пальцы начинают скользить легко, Леон приставляет свой изнывающий и сочащийся смазкой член и медленно, стараясь не причинить боли, входит. Далия царапает ногтями паркет, жмурится до искр перед глазами, испытывает дискомфорт, но звука не подаёт, терпит. Леон наполняет её полностью, даёт привыкнуть и, оставив лёгкий укус на лопатках, начинает двигаться. Он вообще на это не рассчитывал, он думал, что возьмёт её жёстко, без особых прелюдий, но сейчас сам же себе барьеры выстраивает, держит своего зверя на привязи, не позволяет причинять боль, не хочет ранить самое нежное, пусть и с грязным языком, создание в мире.