– Наверное, – слабым голосом проговорила Энни, неожиданно почувствовав смущение.

– Демон я или святая? – Женщина вздохнула так близко, что Энни услышала ее вдох.

– Да, – с трудом выдавила из себя она.

– Если бы между ними была какая-то разница, возможно, я бы тебе сказала, – продолжала женщина. – Он не убивал Вер. Это я сделала. Для тебя.

– Я не понимаю.

– Ты привела меня к ним. Ты их отвергла, лишила своей защиты, и я прекратила их существование. Я убила всех, кроме одной, но я ее найду.

– Почему?

– Ты в них не нуждаешься, – сказала она. – И никогда не нуждалась. Они были плохими советчицами. А теперь у тебя есть я.

– Вы мне не нужны, – запротестовала Энни.

– Тогда произнеси мое имя и прикажи уйти.

Энни с трудом сглотнула.

– Ты не станешь этого делать, – сказала женщина. – Тебе нужна моя помощь. Тебе нужна любая помощь, которую ты можешь получить, потому что он придет за тобой и либо сделает тебя своей, либо уничтожит. Значит, ты должна уничтожить его. А этого ты пока сделать не в состоянии. Сначала погибнут твои друзья, а потом ты.

– А если я вам поверю, как я смогу это остановить?

– Ты должна стать как можно сильнее, во всех отношениях. Позволь мне научить тебя пользоваться твоим даром. Когда он придет, ты будешь готова – если доверишься мне.

– Если доверюсь, – пробормотала Энни и, подняв глаза, взглянула в лицо женщины.

На сей раз она не испытала прежнего ужаса, а по ее глазам поняла, что та говорит правду.

– Назовите мне причину, по которой я могу вам доверять, – сказала Энни.

На лице женщины промелькнула улыбка.

– У тебя есть еще один враг, ты о нем не знаешь, даже мне трудно его увидеть, потому что он – или она – прячется в глубоких тенях Рейксбургского дворца. Как и ты, он в состоянии видеть сквозь пространство и время. Тебя никогда не удивляло, что тебе удается неожиданно нападать на армию церкви, но Ханза всегда на шаг опережает тебя?

– Удивляло, – ответила Энни. – Но я решила, что им помогают шпионы и предатели. А почему вы так уверены, что дело в колдовстве?

– Потому что там есть место, которое я не могу увидеть, а это верный признак действия Адской руны, – ответила женщина.

– Адской руны?

– Адская руна видит глазами мертвых, которые не отличают прошлого от настоящего. Так как закон смерти нарушен, этот дар стал сильнее, чем прежде. Но ты получаешь свои видения напрямую благодаря силе седоса. Ты можешь стать могущественнее: узреть его видения и противодействовать им. Со временем ты даже научишься управлять мертвыми, чтобы они насылали ему фальшивые образы. Но прежде он сумеет причинить огромный вред. Если ты будешь делать то, что я скажу, возможно, тебе удастся остановить его раньше.

– Как?

– Отправь послов в Ханзу, ко двору Маркомира. Пошли туда свою мать, Нейла МекВрена, Элис Берри…

– Я не сделаю ничего подобного, – возмутилась Энни. – Я только что вернула свою мать; я не стану посылать ее туда, где ей будет грозить опасность.

– Неужели ты думаешь, что в Эслене ей не угрожает опасность? Попытайся увидеть об этом сон. Обещаю, тебе он не понравится.

Энни охватила тревога, но она заставила себя успокоиться.

– Ты еще бесполезнее, чем Веры, – сказала она.

– Ничего подобного. Твоя мать в любом случае попросит тебя отпустить ее туда, она надеется, что есть шанс заключить с ними мир. И тогда ты поймешь, что мои советы полезны. Далее, я скажу тебе следующее: если ты отправишь свою мать, рыцаря и убийцу в Кейтбаург, я вижу прекрасную возможность покончить с угрозой со стороны Адской руны и, таким образом, ослабить Ханзу. Если же ты не сделаешь так, как я говорю, я уже вижу, как ты плачешь над телом своей матери в Эслене мертвых.

– «Прекрасную возможность»? А почему вы не видите, убьют ли они его?

– По двум причинам. Одна из них состоит в том, что, пока ты не решила послать их туда, будущее остается для меня неясным. Однако главная причина в том, что, как я уже говорила, я не могу увидеть Адскую руну. Но я знаю, что могут появиться разные возможности. Попытайся сама их рассмотреть.

– Я не могу управлять своими видениями, – возразила Энни. – Они сами ко мне приходят.

– Ты можешь ими управлять, – заявила женщина. – Вспомни, что прежде тебя приходилось сюда призывать. Теперь же ты приходишь и уходишь по собственной воле. Это то же самое. Все, что тебе требуется, находиться здесь, в особенности теперь, когда Веры не путаются под ногами.

– А где находится ваше здесь? – спросила Энни. – Я никогда этого не понимала.

– Ну, конечно же, внутри седоса, – ответила она. – Отсюда начинает свое движение мир, и отсюда течет сила. Но только те, кто живет здесь, обретают форму. Сейчас это твое королевство, и ты можешь сделать его таким, каким пожелаешь. Ханза, будущее, прошлое – все здесь. Возьми в свои руки власти. Тебе не обязательно верить тому, что я сказала, ты можешь узнать это сама.

И, точно огонь на ветру, она вспыхнула и исчезла.

Энни несколько мгновений стояла неподвижно, глядя в мертвые лица Вер.

Возможно ли то, что сказала ей женщина? Неужели она действительно в состоянии освободиться от капризов волшебных сил, окружавших ее со всех сторон? Неужели может сама управлять ими, расстаться с сомнениями и, наконец, собственными руками сотворить свою судьбу, без вмешательства не заслуживающих доверия созданий?

– Почему вы мне ничего этого не говорили? – спросила она, обращаясь к Верам.

Но их шепот стих.

– Ладно, – пробормотала она. – Посмотрим, правду ли она сказала.

И Энни увидела сон. Когда она проснулась и слезы текли по ее лицу, она уже знала, что нужно сделать.

Она решительно поднялась, готовая действовать.

Глава 2
Посольство

Когда Нейл МекВрен увидел ханзейское знамя с драконом, сердце отчаянно забилось у него в груди, а рука задрожала, таким сильным было желание убивать. Боль пронзила его бок, и он тихонько охнул.

– Успокойтесь, сэр Нейл, – сказала Мюриель Отважная.

Он попытался ей улыбнуться. В ярком солнечном свете было заметно, что она уже немолода: морщинки в уголках глаз и губ, несколько серебряных прядей в черных волосах. Однако он еще никогда не видел ее такой ослепительно красивой, в изумрудно-зеленом сафнианском костюме для верховой езды и вышитых черных ботинках со шнуровкой. Простой золотой обруч на голове свидетельствовал о ее высоком положении.

– Сэр Нейл? – повторила она.

– Ваше величество, – ответил он.

– Мы прибыли сюда не за тем, чтобы сражаться, так что уберите руку от меча. – Она слегка нахмурилась. – Возможно, вам вообще здесь не следовало бы находиться.

– Я совершенно здоров, ваше величество.

– Ничего подобного, – возразила она. – Ваши раны еще беспокоят вас.

– Он МекВрен, – вмешался сэр Файл де Лири. – Как его отец и все прочие предки. Упрямые, точно корабельный таран.

– Я знаю, что не могу сражаться, – сказал Нейл. – Понимаю, что у меня сразу же разойдутся все швы. Но глаза у меня остались прежние. Я в состоянии вовремя увидеть кинжал.

– Если ты просто увидишь кинжал, твои швы тоже разойдутся, – проворчал Файл.

Нейл пожал плечами, но даже это простое движение приносило ему боль.

– Вы здесь не для того, чтобы встать между мной и кинжалом, сэр Нейл, – сказала Мюриель.

«В таком случае что я тут делаю»? – безмолвно спросил он. Но он чувствовал, как отяжелели его руки и ноги, и все понимал. Как и врачи, которые его лечили, королева-мать считала, что он больше никогда не сможет владеть мечом. Судя по всему, она пыталась научить ему другому ремеслу. И теперь, когда королевство готовилось к войне, сэр Нейл обнаружил, что рассматривает лица врагов и пытается их сосчитать.

Он насчитал полный ханзейский вайрду, около сотни человек, стоящих на поле между ними и белыми стенами Копенвиса, но это наверняка была всего лишь часть их армии. Враг занял Копенвис, и, хотя Нейл их не видел, он знал, что солидная часть ханзейского флота бросила якоря не только в гавани, но и по всему побережью. Возможно шесть тысяч. Десять? Двадцать? Отсюда невозможно определить.

Их отряд насчитывал всего двадцать человек, а не двадцать тысяч. Для спокойствия они оставили у себя за спиной около двух тысяч воинов, но они находились на расстоянии больше лиги от них. Королева не хотела провоцировать ханзейцев на нападение. По крайней мере пока.

Поэтому северяне мрачно взирали на их флаг парламентеров, а они сами просто ждали. Нейл слушал, как они что-то бормочут на своем странном языке, и вспоминал темные ночи своего детства, когда они осторожно подбирались к позициям ханзейцев, прислушиваясь к их тихим разговорам.

– У Копенвиса крепкие стены, – заметил сэр Файл.

Нейл кивнул и посмотрел на своего старого господина. Совсем недавно в его длинных волосах еще оставались черные пряди, но теперь они совсем побелели. Как принято на островах, он собирал волосы на затылке, завязывая простым кожаным ремешком. Щеку сэра Файла украшал шрам от удара пикой, а одна бровь была постоянно приподнята после того, как вейхандский меч чуть не раскроил ему голову. Нейл увидел его с болтающимся багровым куском кожи на лице и заплывшими глазами, когда ему было шесть, и решил, что на землю сошел сам Ньюден Лем Эриэйнт, святой, покровитель всех воинов. За прошедшие годы на службе у сэра Файла Нейл в глубине души именно так о нем и думал: считал его бессмертным и величайшим из людей.

Но Файл постарел и, казалось, немного высох. И это смущало и беспокоило Нейла.

– Именно, – подтвердил он, оглядывая могучие бастионы из белого камня.

– Я жила там некоторое время, – сказала Элис Берри.

– Правда? – спросила Мюриель.

– Когда мне было восемь. Меня отправили к дяде на несколько месяцев. Помню красивый парк в центре города, с фонтаном и статуей святого Нетуна.

Нейл краем глаза разглядывал Элис, ее тон был легким, но на лбу залегла крошечная морщинка, и он понял, что молодая женщина пытается вспомнить еще что-нибудь: как расположены улицы, где находятся ворота – все, что поможет ей защитить Мюриель. Потому что, несмотря на юность, красоту и очарование, маленькая смуглянка во всем походила на свою предшественницу. Она была опасна, и чем больше знала, тем опаснее становилась.

Нейл ей не слишком доверял. Прошлое говорило не в ее пользу.

Неожиданно он обнаружил, что Элис смотрит ему в глаза, и почувствовал, что краснеет.

«Я тебя поймала», – одними губами сказала она и весело улыбнулась.

– В любом случае у города крепкие стены, – сказал он и смущенно улыбнулся ей в ответ.

– Этот несчастный город так часто переходил из рук в руки, что меня поражает упорная забота горожан о стенах, – заметила Мюриель и приподнялась в стременах. – А вот и он, – добавила она.

Нейл увидел, что из рядов ханзейцев на боевом скакуне выехал дородный мужчина в сверкающих черно-алых доспехах. Нагрудная пластина тех же цветов, украшенная падающим орлом, казалась скорее геральдической, чем предназначенной для защиты. Плащ из меха белого медведя был накинут на плечи, а сапоги из тюленьей кожи блестели в лучах солнца.

Нейл его знал. Впервые он увидел это розовое мясистое лицо, когда был представлен ко двору в Эслене. К ним направлялся аркгрефт Валамхар эф Эрадал, бывший посол Ханзы при дворе Кротении.

– Яйца святого Рустера, – пробормотал Файл.

– Тише, – прошипела Мюриель и уже громче сказала: – Аркгрефт.

Ханзейский лорд кивнул и с помощью четверых из восьми юношей в ливреях его дома, последовавших за ним, слез с коня и опустился на одно колено.

– Ваше величество, не могу передать, как я рад, что Анзус сохранил вам жизнь, – проговорил он. – Я беспокоился и молился за вас во время вашего плена.

– Прошу меня простить за доставленное беспокойство, – сказала ему Мюриель. – Я так не люблю становиться причиной чужих волнений.