– Боже, я тебя ненавижу.

– Прошу, вернись к истории с машиной, – командует Кэтрин.

– Да, так вот, нам удалось вытолкнуть Минни из ямы, но потом я не успела ее остановить, и она угодила в канаву.

Кэтрин вскидывает руки и уходит, а Макс фыркает.

– Если тебе станет легче, то скажу, что я опозорилась, упав в грязь. Но да, сейчас Минни в кювете, и ее надо вытащить. А поскольку вокруг одни проселочные дороги, водитель эвакуатора не поедет сюда, пока они не просохнут. В ближайшие пару дней обещают дожди, так что у меня нет машины.

– Господи, неужели… Да, точно, у меня сердечный приступ. – Кэтрин садится на диван и прижимает руку к груди.

– Нет у тебя никакого сердечного приступа, – закатывает глаза Макс.

– Если тебе не понравилась эта часть, то точно не понравится продолжение, – морщусь я.

Кэтрин резко поворачивается к телефону.

– Что еще?

– Ну, помнишь, когда я уезжала, ты спросила, где я остановлюсь в Банфе?

– Да-а-а, – тянет Кэтрин.

– И я сказала, что буду жить в модном месте, которое обычно выбирают знаменитости.

– Ага.

– Так вот, я соврала.

Кэтрин осуждающе смотрит на меня.

– Я думала, что просто приеду в город и сниму номер в отеле, а потом, когда сделала перерыв на обед, проверила цены, и оказалось, жилье стоит баснословных денег. В это время года Банф очень популярен. Один из парней сказал, все из-за озер, сейчас вид на них просто фантастический. Кажется, все дело в тающих ледниках. В общем, я решила, что найду жилье по приезду, но потом ребята сообщили, что все забронировано.

– Если скажешь, что будешь ночевать в палатке, я от тебя отрекусь.

Я оживляюсь.

– Нет, никаких палаток. Парни предложили мне остаться в гостевой комнате. Столько, сколько нужно.

– Так еще хуже! – кричит Кэтрин.

– Почему еще хуже? Они очень милые.

– Естественно, они милые. Потому что пытаются втереться к тебе в доверие, чтобы потом, когда превратят тебя в свою сексуальную рабыню, ты стала думать, что это твоя новая норма жизни.

– Так, понятно, тебе пора поспать, – сообщает Макс, он берет Кэтрин за руку и ведет по коридору в ее спальню. – Скоро принесу тебе холодный компресс. Постарайся расслабиться. – Когда она оказывается вне пределов слышимости, Макс продолжает: – Ты понимаешь, что только что в разы усложнила мою жизнь?

Виновато морщусь.

– Я понимаю, прости.

– А ты знаешь, как можешь загладить вину?

– Как? – спрашиваю я.

– Попробуй достать для меня автограф Йена Риверса.

Я улыбаюсь.

– Сделаю все, что смогу.

– А знаешь, что еще?

– Устроить тебе встречу? – спрашиваю я.

– Да, это поможет, но я имел в виду… Винни, живи полной жизнью. – Он улыбается, его взгляд смягчается. – Кэтрин любит тебя, именно поэтому так сильно переживает, но мы знаем, что ты должна осуществить задуманное, так что делай так, как считаешь нужным. И если для этого тебе придется провести неделю в доме со сводчатыми потолками в компании пяти мускулистых хоккеистов, вперед! Не отказывай себе ни в чем.

Напряжение потихоньку покидает мои плечи, и я ложусь на удобную, мягкую кровать.

– Макс, спасибо за эти слова, они много значат для меня.

– Но прошу, будь осторожна, хорошо? Думаю, мы с тобой оба знаем, что эти парни скромные, милые и не настолько глупые, чтобы вести себя неподобающее, и все-таки прояви осторожность. Твое сердце сейчас слишком уязвимо. На его долю выпало столько, что хватит на всю оставшуюся жизнь, так что береги его.

Прижимаю руку к груди.

– Так и сделаю. – Улыбаюсь другу. – Спасибо, мне нужно было услышать эти слова. Я правда переживала: не хочу, чтобы Кэтрин злилась на меня.

– Ты же знаешь Кэтрин, лает, но не кусает. Не беспокойся о ней, я дам ей успокоительное. Позаботься о себе, занимайся своим делом. Приведи голову в порядок и возвращайся с новыми силами.

– Хорошо.

– И ради бога, чаще давай о себе знать. Даже если это просто сообщение.

Улыбаюсь ему в ответ.

– Не переживай, обязательно последую твоему совету. Но если от меня долго не будет вестей, сначала проверь прогноз погоды в Банфе. Во время грозы связь практически отсутствует, так что имей это в виду.

– Принято. – Он подмигивает. – А теперь иди и повеселись с хоккеистами.

– Так и сделаю.

– И пока ты не повесила трубку, расскажи… Ты положила глаз на Илая Хорнсби?

Я начинаю хохотать.

– Нет, он чересчур смазливый. Вряд ли я способна увлечься таким экземпляром.

– Но…

Я отворачиваюсь и прикрываю лицо рукой, потому что чувствую, как краснею.

– А вот Пэйси… Боже, в нем есть что-то такое, из-за чего меня тянет к нему. Он очень красивый.

– О да, Винни. Пэйси – мужчина определенного типа. Ухаживает за своими волосами, может позволить себе пучок, и у него настолько мощные бедра, что ими можно раздавить арбуз, а эти глаза…

– Да, – шепчу я в трубку. – Под его взглядом я буквально столбенею.

– Ты должна взять дело в свои руки.

Язвительно фыркаю в ответ.

– Ты спятил. Никогда в жизни мужчина, подобный Пэйси Лоусу, не выберет меня. Не говоря уже о том, что я скоро уеду.

– Э-э, ты вообще смотришься в зеркало? Ты красавица. А еще этот твой природный темперамент.

– Природный темперамент? – смеюсь я. – И что в нем такого особенного?

– Он привлекает людей. – Макс потирает пальцы. – В тебе есть та заразительная жизнерадостность, которую большинство находят милой. – И добавляет уже шепотом: – Противоположность психованной Кэтрин.

Я фыркаю так сильно, что приходится вытереть нос.

– Что ж, спасибо за вотум доверия, но я не планирую ничего предпринимать. Однако все равно могу насладиться видом.

– Вот это моя девочка. И попытаешься достать мне автограф, да?

– Точно, автограф Йена Риверса. Я спрошу у ребят.

– Сама знаешь, это меньшее, что ты можешь сделать, потому что по окончании разговора мне придется подсыпать Кэтрин успокоительное в яблочное пюре, чтобы хотя бы попытаться пережить этот день. И нет, Винни, я предпочитаю не пичкать лекарствами своих друзей.

– Знаю, но порой нет другого выхода.

– Да, согласен. – Он усмехается и говорит: – Забавно, она постоянно рассуждает о личной безопасности, но даже не подозревает, что ее собственный друг готов скормить ей седативное.

– Меньше знает, крепче спит. Люблю тебя, Макс.

– Я тоже тебя люблю. Развлекайся.

Отключаюсь, откладываю телефон в сторону и упираюсь взглядом в потолок. Ну вот и все. Я останусь здесь на несколько дней.

А все могло бы обернуться гораздо хуже.

Не уверена, что могло бы быть лучше.

Я с благодарностью воспользуюсь предоставившейся возможностью, потому что в последнее время мне пришлось нелегко.

Но Макс прав, я должна осуществить задуманное и вернуться новым человеком.

Снова оказаться в водовороте событий, из которых и состоит моя жизнь.

Глава 7
Пэйси

– А где твоя подружка? – спрашивает Тейтерс, усаживаясь на шезлонг рядом с моим.

– Она мне не подружка, просто… гостья.

– Называй ее как хочешь, так где она?

– Не знаю. – Надвигаю шляпу на лицо, закрываясь от проглядывающего из-за облаков солнца. Утром было солнечно, но позже ожидается гроза, поэтому тучи сгущаются. И все же, даже несмотря на некоторую облачность, на улице приятно, и я стараюсь насладиться лучами солнца, когда оно показывается из-за облаков.

– Как это ты не знаешь? Я думал, ты ее сторожевой пес.

– Может, перестанешь вести себя как придурок? – резко выдаю я. – Я предложил остаться в твоем доме, потому что ей больше некуда идти. Если бы ты пришел в себя, наверняка бы сам сказал то же самое.

– Я веду себя нормально, – защищается Тейтерс.

– Мужик, ты ведь знаешь, я переживаю за тебя и всегда с тобой откровенен, именно так поступают братья, поэтому скажу все как есть. С тех пор, как Сара порвала с тобой, ты ведешь себя как мудила. Я понимаю, вы встречались со школы, и тебе тяжело, но ты не принимаешь помощь. Держишь все в себе, а потом вымещаешь злость на окружающих.

– А может, я просто не хочу обсуждать случившееся. Или даже думать об этом? – Он опускает очки на глаза и ложится на шезлонг.

– Ага, вот только я тоже не хотел говорить о своей травме, но ты все равно заставил.

– Потому что у тебя должна быть ясная голова, твое настроение влияет на игру. Нельзя, чтобы мой вратарь боялся чертовой шайбы.

– Не боюсь я никакой шайбы, – кричу я в ответ, а потом, осознав, насколько завелся, делаю глубокий вдох и продолжаю уже спокойнее: – Я не боюсь шайбы, и глупо отрицать, что ты считаешь, будто расставание с Сарой не повлияло на команду.

– Да пошел ты. Сам знаешь, все лишнее дерьмо я оставляю за пределами поля. Когда выхожу на лед, у меня в голове только хоккей.

– В этом плэй-офф ты допускал ошибки, которые раньше никогда не совершал. Позволял игрокам обойти тебя, пропускал удары по воротам. И все это от тех, у кого раньше на это не было никаких шансов.

Тейтерс приподнимается и спрашивает:

– Значит, в проигрыше виноват я? Это ты пытаешься сказать?

– Нет, – раздраженно парирую я. – Мы все виноваты. Я говорю о том, что ты игнорируешь случившееся, а если так и продолжишь делать вид, что все в порядке, проблема никуда не уйдет.

– Единственный приемлемый для меня вариант разобраться с этим, найти кого-то нового.

– Сам ведь знаешь, что тебе не подходит такое решение проблемы, – замечаю я. Тейтерс может сколько угодно притворяться, но он очень честный и верный. Он любил Сару, фактически помешался на этой девушке. Они вместе росли, менялись как личности и всегда поддерживали друг друга. Благодаря Саре Тейтерс стал таким, каким я его знаю. И он не из тех парней, кто с легкостью поменяет одну девушку на другую. Он на такое не способен. Наверное, как и все мы. Хотя, возможно, такой вариант поведения приемлем для Хорнсби, но это потому, что ему чужды эмоции. Он прекрасный человек, однако, когда дело доходит до проявления своих чувств, не уверен, что он хорошо с этим справляется.

– Я изменился, – заявляет Тейтерс. – Стал новым человеком и могу делать все, что захочу.

– Ага, только готов поспорить, на самом деле ты не хочешь тусоваться здесь с нами, а мечтаешь вернуться в Ванкувер и попытаться помириться с Сарой.

Тейтерс качает головой.

– Она дала понять, что больше не хочет меня видеть. Так что я буду уважать ее желание. Зачем надоедать тому, кому я не нужен?

– И почему она так сказала?

– Я не стану это обсуждать, – говорит он. – И пришел сюда не за этим.

– Ладно, тогда зачем ты здесь?

– Твоя подруга…

– Винни. У нее есть имя.

– Ладно, Винни так и не поблагодарила меня.

Господи.

– Наверное, потому что она тебя боится. Такая мысль не приходила тебе в голову? И еще, полагаю, она весь день сидит в своей комнате, потому что не хочет надоедать. Она боится, что будет нам мешать.

– А вот меня беспокоит понимание того, что она здесь, но ее как бы нет.

– Ты понимаешь, что невыносим? – Я встаю с шезлонга, потому что отдохнуть не удается. – Не знаешь, ужин готов?

– Я что, похож на колокольчик, который возвещает о готовности еды? Понятия не имею, что делает Стефан.

У меня нет настроения ругаться с Тейтерсом, так что я беру бутылку воды и иду в дом. Открываю раздвижную стеклянную дверь, и в нос тут же ударяет аппетитный запах.

На тарелке лежат слегка посыпанные приправой стейки. Рядом – запеченный картофель, который явно только что вытащили из духовки, потому что я все еще вижу исходящий от него пар, а в большой миске на островке – овощной салат.