– Простолюдины – народ с тяжелым телом, но легким языком. За сущую мелочь и пригоршню риса, упавшие под ноги, они и собственную печень отдадут. Им в общем-то все равно, кто станет ваном. Все, кто сейчас чтит наследного принца, подобно Небу, вскоре станут порицать его – скажут, он превратил Корё в варварского вассала. Они из тех, кто отпускает сегодняшние страдания, а назавтра спрашивает: «Отчего так больно?» Нам не об этих глупцах должно заботиться. Обласкаем тех, кто сделает вас ваном, тех, кто поможет нам посадить вас на трон, утешим их, сплотим – их нам должно держать в своих руках.

– Кого и как нам должно сплотить и привлечь на свою сторону?

– Кто из садэбу^[5] следует за наследным принцем? За исключение его младшего брата и Лина Суджон-ху, это молодые люди, которые не могут уповать на свой социальный статус. Все они верят в собственные литературные таланты и цепляются за наследного принца. Если, поддержав его, они заполучат власть, кто в тот же миг окажется вытесненным? Все, кто до сих пор остается предан его величеству. Они лишатся не только власти, но также потеряют землю, право на ведение торговли, имения и своих ноби. Потому-то наследный принц им не по душе. Не таким ли был и Ёнъин-бэк? Этих людей мы и привлечем. Тех, кто желает огромного семейного имущества и вана, что сумеет их защитить. И дело уже продвигается споро. Мы с Панъёном уже близки к его величеству.

– А мне, мне тогда что делать? – невинно, будто дитя малое, спросил Ван Чон.

Сон Ин смотрел на него терпеливо, словно на милого малыша. Ван Чон на деле походил на куклу театра марионеток, что лишь сгибает-разгибает руки, крутится да садится.

– Нам нужно узнать слабости наследного принца. А в этом ваша роль огромна.

– Моя? Мне незачем встречать с ним, да я того и не желаю.

– Вы любимый старший брат ее высочества супруги наследного принца.

– Хм? Напрасно ожидать, будто она поведает нам его слабости. Она не такая. Скорее уж донесет на нас наследному принцу. Прямо как тогда. Когда помолвку только начинали обсуждать, она пыталась связать нас с той, что сейчас во Дворце добродетельной любви, узами брака, а потом вдруг передумала и стала убеждать меня отказаться от этой затеи. И все из-за наследного принца!

– Он женился во второй раз. И хоть святейшей назови его супругу, а в глубине души она все равно несчастна. Вы родичи, и потому ходите к ней почаще и слушайте побольше втихомолку. Тогда-то уж все будет ясно.

Ван Чон недовольно поджал губы. Свою сестренку он лелеял. Одно дело – молить о ее благополучии, и совсем другое – воспользоваться доверием своей прекрасной, скромной и доброй сестры. Свадьба с этим мерзким наследничком была, конечно, жутким бедствием, но все же он желал им счастливой жизни в браке. Знал ведь: она очень любит мужа. Поняв мысли Ван Чона, Сон Ин мягко улыбнулся.

– Мы не станем использовать вашу сестру. Лишь попытаемся помочь – наследный принц играет с ней.

– Играет? О чем это ты?

– Их первая брачная ночь так и не состоялась.

Ч-ч-ч-что? Ван Чону хотелось кричать, но из-под его неподвижных губ не вырвалось ни звука. Сон Ин вновь пригвоздил его к месту.

– Даже приближенным ее высочества супруги наследного принца это не известно – секретнейшая информация. Но крайне достоверная. Наследный принц открыто посещает ее, притворяется, будто заботится, но на деле не обращается с вашей сестрой как с супругой.

– Откуда тебе это известно? Тайное, что не ведомо никому, кроме них двоих! И отчего бы наследному принцу быть небрежным с моей сестрой? Из любви он превратил ее в принцессу, так отчего бы?!

– У меня во дворце свой человек. Особенный. Чутье его поразительно, и потому он никогда не ошибется в том, девственна ли та или иная особа. И он уверен: ваша сестра девственна. Спрашиваете, отчего наследный принц небрежен с ней? Быть может, дело в том, что с самого начала не был влюблен. Только подумайте об отношении наследного принца к Суджон-ху: чем посылать сестру друга монголам, не лучше ли взять ее в жены? Быть может, он и испытал что-то в Хёнэтхэкчу, но где это видано, чтобы мужчина, находясь в одной комнате с любимой женщиной, не коснулся ее. Наследный принц, похоже, не желает наследников от своей супруги.

– То-тогда как лучше? Для сестры. – Пиала, казалось, разобьется в дрожащих руках Ван Чона; сами они вымокли в алкоголе, что перелился за края.

– Став королем, принц сможет выдать ее замуж во второй раз. Поэтому сейчас вам нужно лишь внимательно слушать, что она говорит о наследном принце и его приближенных, и сообщать все мне.

Ван Чон яростно встряхнул головой. Ему не верилось. Но если все это правда, можно сказать, у него появилась еще одна причина питать ненависть к наследному принцу и идти против него. Думая о сестре, он желал все отрицать, но, думая о ее супруге, понимал: уж он-то может сотворить такое. В Ван Чоне вскипела ненависть. Не осознавая того, он поднес к губам пиалу с алкоголем и залпом выпил все до капли.

– Мерзавец! Проклятый мерзавец!

Пиала стукнула по столу, Сон Ин наполнил ее алкоголем. Ван Чон, словно мучимый жаждой, вновь осушил ее.

– Но разглашать эту тайну нельзя. Если люди прознают, авторитет ее высочества окажется погребен под землей – дочь Хон Мунге, недавно ставшая женой наследного принца, затмит ее собой.

– Бедняжка! Вынуждена справляться с этим в одиночестве. И все ради мужа! Совсем ребенка, нашу Тан… ах, мерзавец! Мерзавец!

Ван Чон, словно в безумстве, выпивал пиалу за пиалой. А после стал пить прямо из горла. И пусть на деле выпито было немного, он быстро опьянел.

– Возможно, наследный принц питает чувства к девушке из Хёнэтхэкчу, – тихонько произнес Сон Ин. Ван Чон распахнул свои затуманенные алкоголем глаза.

– Едва вернувшись в Корею, я первым делом прервал все разговоры о ее свадьбе, а после просил его величество не сватать ее никому. Даже ворвался к нему в покои. Неужто дело было таким срочным? Тем более безбрачие девушки было условием защиты любимой наложницы вана от королевы.

– Любимую наложницу… ты о Муби, что ли?

– О ней. Как вы и сказали, у нынешней наложницы вана иная натура. Он растаял пред ней. Вероятно, именно усилия наследного принца помешали королеве добраться до девушки. Правда думаете, что он пошел бы на такое лишь ради ее богатств? Будь дело в них, куда как лучше было бы постричь ее в монахини.

– Наследный принц питает чувства к девушке из Хёнэтхэкчу? – пробормотал себе под нос Ван Чон. Хотя он не знал, как так вышло, что наследный принц встретил эту девушку и влюбился в нее, совсем уж неубедительным заявление не казалось.

Они встретили ее во время похорон: ее льняная одежда была незамысловата, а сама девушка так красива, что глаз не оторвать. Даже исхудавшая после смерти отца, даже с покрасневшими от бесконечных слез глазами, под которыми залегли синяки. Нет, от того, как тосковала ее душа по усопшему, девушка казалась лишь прекраснее. Взирая на ту, что едва не стала ему супругой, Ван Чон не мог не чувствовать досады и тоски. Он, в ком кипела кровь, полюбил ее с первого взгляда.

Наследный принц любил ее больше собственной супруги; как брат Ван Чон не мог этого принять, но как мужчина понимал. Было в ней что-то, чего недоставало Тан. Что-то, от чего у мужчин в груди разливалось тепло, по голове будто обухом били, а по телу прокатывалась дрожь. Мало того что жена наследного принца была простодушна, у нее еще и соперница появилась! Новые волны ненависти закипели у Ван Чона в жилах.

– Мерзавец! Ненавижу! Не отдам, не позволю! Престол, она, Тан – они мои!

Он вливал в себя алкоголь, будто выплескивал масло на полыхающее тело. Вскоре Ван Чон обмяк, подобно рисовой лепешке, и рухнул на стол. Сон Ин тут же кликнул кинё и приказал тем увести его, а сам заказал еще арака, что юноша испил до капли, и легонько усмехнулся.

– Вот так простофиля. Оно и славно – его так легко удержать в своих руках. Он-то и станет моим ваном.

– Все, что рассказал Сохын-ху, – правда? Что жена наследного принца до сих пор девственна, что сам он влюблен в девушку из Хёнэтхэкчу, – заговорил Сон Панъён, чье присутствие до сих пор осталось незаметным.

Сон Ин, пожав плечами, потянулся к поданному алкоголю и наполнил пиалу.

– Правда, неправда – какая разница? Достаточно того, что он в это верит.

– Что? Так значит, ты ему солгал?

– Я не утверждал, что солгал. Доказательств у меня нет, но так сказала Муби, значит, считай, правда. Так сказала Муби. Сама Муби…

Сон Панъён не сумел избавиться от признаков раздражения, заметных в выражении его лица.

– Положение наше безвыходно. Солдаты, ушедшие вслед за Ю Симом, так и не вернулись, Мусок с девчонкой, что притворялась дочерью Ёнъин-бэка, пропали. А его настоящая дочь объявилась до того, как все ее наследство было растрачено, и даже оказалась во дворце. Когда нас разоблачат, попадем прямо в лапы Сунмасо^[6]… – беспокойно покачивал ногой он. Никак не отреагировав на обеспокоенный взгляд двоюродного брата, Сон Ин молча подлил себе арака. К разговору с младшим братом нередко игнорируемый Сон Панъён вернулся крайне осторожно.

– Ну как же нам быть, если планы раскроются, братец?

– …

– Операция Ю Сима провалилась, и, прознай об этом Мусок, разве не стал бы он мстить?

– …

Сон Панъён пристально наблюдал за тем, как Сон Ин безмолвно выпил несколько пиал подряд. Сейчас он не игнорировал разговор так, как делал это обыкновенно.

– Братец, – тихонько позвал он своего младшего. И вновь никакого ответа. Вот он, Сон Ин: совсем рядом с Панъёном, но взгляд его затянут дымкой, и сам он глубоко в своих мыслях, где-то не здесь – в ином мире. С головой погрузился в составление новых планов. Такого выражения лица старший брат у него доселе не видывал; Сон Ина будто душа покинула. Душа ушла в пятки, сердце колотилось; Панъён резко закричал.

– Братец, ты слышишь?

Сон Ин вдруг поднял взгляд от пиалы на брата. «Ну что такое?» – так и кричал его взгляд, досадливо бегавший по Панъёну и ясно говоривший о том, что он наконец вернулся из того мира, в котором пребывал все это время.

– Говорю: мы в тупике! В минуты тревоги принимать решения я не могу – колеблюсь, но нельзя полагаться на одну лишь Муби. Ну что может эта девка? – ударив себя в грудь, крикнул он; Сон Ин лишь усмехнулся. Будто спрашивал: «Ну и чего шумиху разводить?»

– На нее – можно. Муби вполне достаточно, – одним глотком осушив остаток пиалы, Сон Ин прищурил глаз. – Да не переживай ты. Здесь не о чем беспокоиться – ни Мусок, ни остальные никогда не были связаны с нами напрямую. Небось прячутся вместе с девчонкой, притворявшейся госпожой. Та, возвратившись, ошалела; не знала, кому в конце концов достались торговые права, принадлежавшие ее отцу. Ни в каком мы не тупике. Это путь без единой ухабины. Все благодаря Муби и ее умению повлиять на поведение других людей… – захихикал он.

Сон Панъён глубоко вздохнул.

– Она, похоже, в этом мастерица, раз уж и с ваном играет. Он не из тех, кто долгое время держит подле себя одну женщину.

– Уж мне ли не знать, как она обучена. Все, кого ван доселе держал в своих руках, не ровня ей. Не зря и имя ей Муби – несравненная. Его величество выбрал на славу.

– Ну если она сумеет дергать вана за ниточки в угоду нашим планам, и хорошо!

– Королева умирает от ревности, а поделать ничего не может. Даже наследный принц нам помогает. Ха! Ха-ха!

– И правда…

Распущенно хихикавший Сон Ин поднял свою пиалу и, звонко стукнув ей по пиале брата, сказал:

– С получением торговых прав! Все смотришь на нее с недоверием, а Муби-то о тебе не забыла.

– Да, не стараниями своими, но силами ее мы получили чиновничьи посты.

– И это еще не конец, братец, – только начало.

– Да, да, ты прав.

Сон Ин одним глотком осушил пиалу. Сон Панъён же, нерешительно подняв было пиалу, поколебавшись, опустил ее обратно на стол. Тогда, будто в упрек, прозвучал обиженно вопрос: