– Ну и чего ты косишься на меня, как середа на пятницу?

– Беспокоюсь о тебе.

– Беспокоишься? С чего это?

– Изменился ты с некоторых пор. Как бы сказать… порой ты будто в ином мире. Будто решимость твоя притупилась и мучают тебя тревоги. Ты и сейчас выпиваешь, притворяясь безмятежным, но твое улыбающееся лицо окрашено мукой.

Резко выдохнув, Сон Ин подлил себе алкоголя.

– Ближе к делу.

– Все началось, когда Ок Пуён отправилась ко дворцу.

– Ты что же это? Считаешь, я мучаюсь от того, что отдал ее вану?

– Как его соблазнила она, так и тебя…

– Хочешь сказать, я потеряю рассудок от тоски по какой-то девчонке и пущу прахом всю нашу работу? Этого ты боишься? Мне и без нее женского общества хватает. Ты и понятия не имеешь, почему из всех я именно ее и зачем день за днем обучал премудростям плотских утех. Девушкой, которую я выбрал, была Пуён, но не в ней самой было дело. Она лишь средство достижения нашей цели, не более.

– Со стороны порой виднее. Как для вана она несравненна, так и для тебя ей равных нет.

Сон Ин ударил кулаком по столу, закуски разлетелись во все стороны. Глаза его полыхнули яростью; скрипя зубами, он безудержно рассмеялся и громко крикнул куда-то в сторону двери:

– Девок сюда, сейчас же!

– Эй!

Панъён пытался успокоить брата, но тот все кричал и кричал. К ним поспешно вошли две куртизанки, миленькие и хорошенькие. Когда одна из них подошла к старшему из братьев, Сон Ин позвал вторую:

– Ты тоже сюда иди!

Они стали по обе стороны от него, и юноша схватил их за груди.

– Раз братец так переживает, не стал ли я евнухом, нужно доказать: со мной все в порядке. Чем брать по одной, возьму обеих разом!

Он грубо раздел одну из девушек, будто разрывая ее наряд.

– О Небо!

Куртизанки закричали в испуге. Вторая девушка, та, что не попала ему руки, спряталась за спиной у Панъёна.

– Что ты творишь? Прекрати!

Крики его разнеслись по комнате, но вскоре бессильно смолкли. Его двоюродный брат безжалостно раздел девушку и принялся удовлетворять свою похоть, совершенно не беспокоясь о том, смотрит ли кто. Не находя в себе сил оставаться там и дальше, Сон Панъён покинул комнату.

– Больной! Душевнобольной!

Крики девушек и безумный смех Сон Ина, доносившиеся из-за двери, лишь подтвердили догадки о том, что значит для него Муби.

10
Заложник

Лин дочиста опустошил Кымгвачжон. Тренировавшиеся под его предводительством юноши, собрав свои пожитки, ожидали снаружи, врачевателям и переводчикам же уже несколько дней, как был предоставлен отпуск. Особый отпуск: перед отъездом в Юань. Работа над поручением привести юношей ко дворцу подходила к концу.

– Поскольку невозможно увести за собой каждого из тридцати трех юношей, его высочество наследный принц велел распределить их в его собственный дворец. Позаботься о том, чтобы в рядах королевской стражи царила гармония – никаких сумятиц.

– Да, господин, – вежливо склонил голову Чан Ый. Такие приказы не были нормальны, но он, привыкший к упрямству наследного принца, окружавшего себя лишь теми, кто абсолютно ему доверял, охотно повиновался Лину. Тот смотрел на него с сожалением.

– Уж прости, что до самого отъезда работать приходится. Как закончишь с делами, ступай домой, побудь с семьей, отдохни.

– Я в порядке. Это у вас в последнее время не было ни минуты на отдых.

Лин неловко улыбнулся – тот, кого утешал он, грустно глядел на него самого. Пройдет три дня, и они вместе отправятся сопровождать наследного принца в Тэдо. Но не будет это путешествие коротким, как прежде. Принц – внук его величества, но унаследует он зависимое государство, и потому должно ему надолго остаться в заложниках^[7] в Тэдо. Династия Юань поистине намеревалась как следует обучить там наследного принца и превратить его в правителя, что подойдет будущему империи. Потому всем его спутникам следовало подготовиться надолго проститься с семьями. Вот почему всей свите перед отъездом Вон предоставил отпуска: пусть попрощаются со всеми в преддверии горестной разлуки. И лишь одно было в том исключение – Лин.

После возвращения Вона из прошлой поездки Лин был ужасно занят. Пока первый знакомился с молодыми учеными и заботился о становлении своей личности, последнему приходилось от имени наследного принца иметь дело со всеми ходатайствами и жаловать деньги нуждающимся. Несколько месяцев он провел вдали от дома. Если и появлялась хоть капля времени, он был вынужден, повинуясь приказу, следить, как идут дела в Кымгвачжоне. Вон, получавший малодушные доклады о том, где Лин находится и чем тот занимается, сделал все возможное, чтобы тот и на секунду не отклонился от исполнения указаний. А несколько дней назад вдруг сообщили, что в новом путешествии заложником станет и Лин.

– В этот раз, уехав, я, возможно, вернулись лишь годы спустя, и как быть! Ты будто часть меня самого, как мне оставить тебя здесь?

Как бы семья Лина ни сожалела о будущей разлуке, намерения наследного принца были для них естественны. Как и для самого Лина. Он давно решил: как Вон официально взойдет на престол – последует за ним. Куда игла идет – туда и нить, так и Лин за Воном. Но поскольку весть была неожиданной, а сам Лин ужасно занят, семья его пребывала в замешательстве. Страшились, вдруг до самого отъезда свидеться так и не удастся. На вопросы матери Лину оставалось лишь твердить, что он вот-вот прибудет домой. Вот знавший обо всем Чан Ый и сочувствовал его тяжкому положению.

– Раз с делами покончено, не отправиться ли вам домой? Всего три дня осталось.

– Думаю, да.

– Тогда сейчас же и езжайте. Там, кажется, недавно кто-то прибыл от Совон-ху…

– Сначала остальные разъедутся, затем уж я.

Чан Ый заколебался. Было у него и еще одно дело помимо Кымгвачжона: наследный принца приказал проследить, чтобы Суджон-ху, окончив все дела, возвратился домой.

«И отчего его высочество так щепетилен? Уж не сомневается ли в собственном свояке?» – подумал он.

Чан Ый прекрасно знал: Лина наследный принц особенно лелеял. И все же заставлял порой склонить голову в последнее время. Он был столь же щедр, сколь свободолюбив, и редко связывал себя церемониями. Особенно с Лином, и потому все это казалось странным.

«Неужто он сделал нечто, что породило в наследном принце сомнения? В чем-то противился его воле? – окинув взглядом Лина, смотревшего куда-то вдаль, Чан Ый покачал головой. – Быть такого не может. Нет в мире того, кто был бы предан ему больше Суджон-ху. – С тех самых пор, когда юноша только начал служить наследному принцу, он наблюдал за ним и потому прекрасно знал, каков тот был: честный и прямолинейный, готовый многое взять на себя, уже в десять лет благоговевший пред воинами. – Есть ли причина следить за ним и проверять его?»

Чан Ый был готов отступить, проигнорировав приказ наследного принца, как вдруг у широко распахнутых центральных ворот появился мужчина средних лет. Широкие ноздри вздернуты к небу, значительный вид. Он пересек внутренний двор и, задыхаясь, подбежал к Лину.

– Господин! – громко позвал он.

Заметив Чан Ыя, мужчина украдкой взглянул на него. И тот сразу его узнал – как мог он показаться незнакомцем часто бывавшему в Кымгвачжоне Чан Ыю. Все тело мужчины было изранено, не найти было целых участков; именно его Лин спас и определил на лечение к медикам Кымгванчжона. Он полностью поправился и был хоть и не молод, но активен. Кого нужно было отправить в путь вместе со всеми молодыми людьми, ранее пребывавшими здесь, так это его. Указав на мужчину, Чан Ый спросил:

– Его тоже ко двору?

Испуганно вздрогнув, Кэвон попытался избежать его взгляда и повернулся к Лину.

– Нет, он не здешний, лишь прибыл ко мне по делу. Езжай, не беспокойся, – ответил тот, растерянно поглядывая на Кэвона. Появление Больших ноздрей и ему было удивительно. Чан Ый видел. Слегка наклонив голову, он с недоверием взглянул на сжавшегося мужчину. Но теперь Суджон-ху не казался растерянным. Мягко улыбнувшись, он, будто успокаивая, спрятал Кэвона за своей спиной.

– Довольно. Он скоро уйдет.

– Господин…

– И я тоже вскоре отправлюсь домой.

Чан Ый не смел спорить боле и отступил. Он покинул Кымгванчжон вместе со своими людьми, хоть и знал: ему должно остаться и убедиться в том, что Суджон-ху отправится домой. Стоило внутреннему двору опустеть, Лин повернулся к Кэвону. Кожа его, и без того бледная, побелела, будто покрытая льдом.

– Почему ты здесь? Что-то стряслось с Сан?

– Да, стряслось!

– Что…

– Говорят, вы скоро отправитесь в дальний путь вслед за наследным принцем. И говорят, не знаете, когда вернетесь: через пять лет, а может, через десять. И все по долгу службы!

– Верно, – глубоко вздохнув, прикоснулся ко лбу Лин. – Это все?

– Все ли это? Хотите сказать, госпожа, нет, хозяйка должна просто смириться с чем-то серьезнее? Даже сейчас она прикована к постели и не приходит в себя. А вы спрашиваете, все ли это?!

– Сан… слегла от болезни?

Кэвон взирал на него с упреком.

– Вы месяцами ее не навещали. Она металась в ожидании, но вдруг услыхала, что вы на годы уезжаете в империю. Как было выдержать ее хрупкому тельцу? Вы, господин, ведь не приехали и не поведали ей лично, слово за слово, нет – ей донесли чужие языки. Сердце ее разрывалось. Неужто не было у вас ни рта, чтобы рассказать, ни рук, чтоб написать ей хоть строчку!

И несмотря на своевольность Кэвона, Лин лишь молча слушал его причитания, кусая губы. А после спокойно спросил:

– Кто рассказал Сан о моем отъезде?

– Наследный принц. Несколько дней назад он заезжал в Покчжончжан.

– Наследный принц… вот как. Спасибо, что проделал столь долгий путь. Ступай.

Лин отвязал лошадиные поводья от дерева. Угрюмый до той секунды Кэвон, растерявшись, дернул его за рукав.

– Отчего бы нам не отправиться вместе?

– Я еду домой.

– Но как же госпожа, нет, хозяйка? Он так страдает, даже встать не может!

– Надеюсь, она поскорее оправится от болезни… Передай мои пожелания.

– Но… но, господин! – Он споро схватил Лина, взобравшегося на лошадь, будто готовый стащить его вниз.

– До отъезда еще три дня, и вы вернетесь как раз вовремя, если прямо сейчас поскачет в Покчжончжан!

– Я не могу позволить себе такой свободы. Скажи Сан… что мне жаль.

– Господин, господин! Вы молоды и потому пока не знаете этого, но женское сердце не так сильно, господин. Пройдет хоть десять лет, хоть месяц – если рядом то и дело будет появляться красивый юноша, она и влюбиться может! С вашей беззаботностью ни одну девушку на всю жизнь не завоевать! Господин Сохын-ху приезжал к ней уже несколько раз.

– Вот как…

От горечи искусывая губы, Лин тронул лошадь. Кэвон поспешно взобрался на вторую и последовал за ним, взволнованно выспрашивая:

– Поедете, господин? Вы ведь поедете со мной?

– Нет.

В отчаянии перед господином, ответившим ему столь резко, мужчина замер у него за спиной. Да чтоб его! Брань так и вертелась на языке у Кэвона.

«Сонхва меня со свету сживет! – подумал он. На самом деле Сан не слегла от болезни. Она была шокирована, приуныла и явно пребывала не в лучшем состоянии, но все же бедственность ее положения была явно преувеличена. Таков был замысел Сонхвы, желавшей побудить Лина вернуться, но, когда все пошло прахом, Кэвон совсем обессилел. Он разочаровался, что не сдался и не отправился с ним в Покчжончжан, несмотря на эту ложь. – И как люди могут быть столь бездушны?»