Кабинет оказался на втором этаже. На двери солидного вида висела начищенная до блеска красивая латунная табличка «Военный комендант майор Борисов С. П.». На мой вопрос секретарь, пожилой сверхсрочник, молча мотнул головой на дверь. Открыл дверное полотно, шагнул в просторный кабинет. Комендант, плотный и невысокий майор, был в кабинете один. Глянул на меня красными от недосыпа глазами и приглашающе махнул мне рукой на стул у стола, занятый нервным разговором по телефону: – …Да меня это не интересует. У тебя есть приказ выделить мне машину с людьми, вот и действуй. Давай, через час я тебе звоню… Только не зелёных лейтенантов присылай, как прошлый раз. А то потом мне им всё приходится разжёвывать, да и всё равно вместо них действовать самому. Всё…, у меня люди.

Комендант положил, а вернее раздражённо бросил трубку на аппарат и спросил: – Да, слушаю вас, товарищ майор.

Я представился, объяснил причину прибытия и предъявил документы.

– Аааа…, – вспоминающе наморщил густые брови комендант, бегло проглядев бумаги, – понял, понял. Да…, звонили…. Сколько у вас человек?

– Я, два лейтенанта и пять красноармейцев. Один из них водитель машины.

– Вооружение?

– Я – пистолет, лейтенанты наганы, красноармейцы с винтовками. А что? – В свою очередь задал вопрос.

– Товарищ майор, послушайте, у меня есть нормальное предложение. Обстановка у нас сейчас довольно сложная, нервная. В крепость вам ехать сейчас нет резона совсем. Там ещё хуже чехарда творится. Все бегают, постоянные учебные тревоги, дёрганье. Так что до понедельника никакой приёмки у вас не будет, одна нервотрёпка. Тем более там все казармы забиты и как вас там устроят и в каких условиях – неизвестно. И будете там куковать все выходные. А мне нужно усиление на ночь с субботы на воскресенье. Вон…, сейчас звонил, – кинул он недовольный взгляд на телефон, – не могут выделить. Сломалась машина… А мне усиление нужно. Сейчас вас с вашими подчинёнными устрою в комендатуре, в нормальных условиях, накормим, а завтра с 16 часов вы с машиной и своими парнями отдежурите ночь. Будете моим дежурным резервом. А воскресенье хоть спите здесь, хоть гуляйте по городу, мне всё равно. И документ соответствующий вам дам, что привлёк вас по срочной необходимости к комендантской службе. Как вам такое предложение?

Это был весьма отличный выход. Мне совершенно не хотелось оказаться в ловушке Брестской крепости в ночь на воскресенье, когда наше оружие сдано в ружейку и мы там безоружные, раздетые будем судорожно метаться под арт огнём. Поэтому сразу согласился.

– Отлично, – обрадовался комендант, – выручил меня. Давай на «Ты» – Сергей, Петрович

– Степан, Иванович, – и обменялся с понравившимся мне майором крепким рукопожатием.

– Ты посиди чуток, я сейчас старшину вызову, чтоб он вас расположил и с кормёжкой определился, – майор тут же стал вызванивать какого-то Пирожкова, наверняка старшину. А входная дверь резко открылась и в кабинет уверенным шагом зашёл высокий капитан НКВД, шумно отодвинул стул и уселся напротив, уставившись на меня неприятным взглядом. Иной раз нетерпеливо поглядывал на коменданта, распекающего по телефону дежурного, и снова переводил взгляд на меня, бесцеремонно разглядывая.

Я тоже открыто его разглядывал. Лет 28-30. Высокий. Красив мужской статью, которая нравиться бабам, но правильные и приятные черты лица, портили пренебрежительный взгляд и злое, напористое выражение глаз. Так-то он был мне равнодушен, но раздражало вот эта бесцеремонность взгляда, с налётом некого превосходства. Типа, захочу тебя майор и арестую. Но пока сиди, вроде бы не за что прицепиться.

Комендант закончил телефонный разговор: – Ну, всё, товарищ майор. В коридоре подождите, сейчас подойдёт старшина и обустроит вас. А так думаю, вам всё понятно. Завтра примерно в 15:00 подойдёте ко мне на инструктаж и я поставлю вам подробную задачу. Всё ясно?

– Так точно! – Машинально буркнул и поднялся со стула, мысленно чертыхнувшись, увидев, как НКВДист мигом принял охотничью стойку.

Рабоче-Крестьянская Красная армия во многом отличалась от моей Советской Армии. Так в РККА чтобы она не была похожа на царскую, помимо того, что не было погон, присутствовали другие воинские звания. Так, например, нельзя было именовать красноармейцев «нижними чинами», рядовой или солдат. А только – товарищ красноармеец. И не было таких слов как – «Так точно», «Никак нет». «Есть». «Разрешите идти», «Разрешите обратиться». Не было слова в обиходе «Товарищ офицер или офицеры». А было – Товарищ командир или командиры.

И, получив приказание, военнослужащий отвечал, например – «Хорошо», «понятно» или «Да», вместо уставного «Есть!» или «Так точно!». Вот за моё «Так точно» и уцепился капитан НКВД.

– А ну-ка, майор, погоди. Документ предъяви, – он тоже поднялся со стула и стоял напротив меня, напружившись и готовый, если понадобиться, мгновенно выхватить наган из кобуры.

Я был спокоен. Понимал, что капитан может, если захочет, создать мне хорошую массу неприятностей, но и юлить мне перед ним совсем не хотелось.

– Прежде чем предъявлю документы, хочу вам, товарищ капитан, сделать замечание – обращаться ко мне на Вы и добавлять к слову майор – товарищ. Не лишне напомнить, что и по возрасту я буду постарше вас. – Всё это произнёс твёрдым голосом и прямо глядя ему в глаза. После чего протянул документы.

– Аааа… Из бывших!? – Понимающе качнув головой и, полу утвердительно, с лёгким презрением произнёс, – прямо чувствуется.

– Свиридов, перестань цепляться к товарищу майору. Он сейчас у нас будет на усилении.

– Да…!? На усиление!? – Ядовито протянул капитан, – хрен знает откуда они прибыли. А вы знаете, что есть оперативная информация – вот такая же машина с бандитами в нашей форме и, кстати из бывших белогвардейцев, колесит у нас тут и убивает одиночных командиров и красноармейцев. Не гнушаются и связь испортить. А у нас тут через несколько домов штаб 28го корпуса стоит. Так что, бдительность не помешает.

Капитан бегло просмотрел бумаги и поднял на меня глаза: – Партийный билет покажите…, – и тут же неприятно усмехнулся, – а впрочем, угадаю. Беспартийный!?

– Да…, я сочувствующий… Поддерживаю линию партии. А это что-то меняет.

– Понятно… Правильно почувствовал – из бывших. Только хочу напомнить, товарищ майор, на ваше замечание, – он даже сам не заметил, как перешёл на Вы, – что моё звание капитан госбезопасности, соответствует армейскому подполковнику. Я ещё вас по стойке Смирно могу поставить. Так что не ерепеньтесь.

Комендант сидел за столом с непроницаемым лицом, не вмешиваясь в перепалку. Было видно, что эта глупая ситуация ему неприятна и он не хочет становиться ни на одну из сторон. Может быть, он потом и был бы вынужден вмешаться, но осторожно открылась дверь и в неё просунулась голова.

– Товарищ майор, вызывали?

– Да, да…, – обрадовался комендант возможности прекратить конфликт, – заходи, старшина. Пирожков, вот товарища майора и его людей надо к нам определить на постой на несколько дней, и поставить на довольствие с этого момента, – комендант поднялся со стула и уже обратился к Свиридову.

– Товарищ капитан, если у вас к товарищу майору вопросов нету, а я думаю, что нету – отдайте ему документы.

Капитан недовольно дёрнул щекой и зло зыркнул на коменданта, потом посмотрел несколько секунд на мои документы, крепко зажатые в руке и процедил: – Я сейчас с ними на узел связи схожу и позвоню в его часть. Узнаю, что за птица к нам прилетела.

Заколебал. Я налился твёрдой решимостью и с вызовом прошипел сквозь зубы: – Капитан, у тебя что…? С памятью плохо, что не можешь запомнить мою фамилию и наименование воинской части? – И ледяным тоном решительно потребовал, протянув руку вперёд, – документы….

Я шёл ва-банк и рисковал. Если отдаст – нормальный расклад для меня. Если нет!? Вот что тогда делать? Не лезть же в драку с капитаном, у которого за спиной была реальная власть и сила. Не отдаст и будешь бессильно стоять перед ним мокрой курицей. Но капитан, решив не углублять в данный момент конфликт, сунул мне в руку документы и только многообещающе и зло прошептал: – Не беспокойся майор, память у меня отличная. Я долго помню. Так что, смотри. Не дай бог, если про тебя хоть одно слово негативное скажут…, – и НКВДэшник вихрем вылетел из кабинета.

– Пирожков, выйди, – а когда старшина закрыл за собой дверь, майор устало осел на своём стуле, – зря ты с ним, сцепился. Злопамятный он. Да и его понять можно. У нас тут под боком штаб корпуса стоит и с него за безопасность строго спрашивают. Да и дерут не слабо. Он чего, думаешь, такой взъерошенный пришёл. У него дел выше крыши, а тут прямо на голом месте проблемы возникают. Не поверишь, но к нам на выходные, на вечер и на танцы из Польши приезжают немецкие офицеры. Человек тридцать-сорок в вагоне. Впереди мотодрезина охраны шурует. Приезжают часов в 18, гуляют по городу, а потом в гарнизонный дом Красной Армии в буфете посидеть, выпить и там же на танцы. Наглые, сволочи. И с каждым разом всё наглее и наглее. В прошлую субботу они стали приставать к жене одного из командиров. Чуть ли не силой тащили её в круг. Та отказала и они её прилюдно оскорбили. Нашим не получилось ответку им дать, потому что немцев до вокзала очень плотно опекали патрули. И вот пришла информация, что наши младшие командиры сговорились завтра на обратном пути на вокзал, любым путём набить немцам морду. А это сам понимаешь, немецкое руководство воспримет как недружественный акт международного уровня. А тут из Москвы чуть ли не каждый час депеши шлют – не поддаваться на провокации…. Вот он и мечется, пытаясь предотвратить это. И как бы патрули сами, вместо охраны им не насовали приличненько. Вот ты мне и нужен. Майор всё-таки, не зелёный лейтенант. Ну да ладно. Давай устраивайтесь, в баньку сходите…

После бани я с обоими лейтенантами плотно присел в ближайшей, чистенькой пивной, а бойцов отпустил до 22 часов погулять по городу. Последний спокойный вечер удался. Все были довольные.

На следующий день, до 15 часов я снова подчинённый состав отпустил, но уже вместе с лейтенантами, которых отозвал в сторону и поставил им задачу: – Завтра у Селиванова День Рождение. А мне вчера подсказали одно местечко отличное на реке Муховец. Покупаемся, отдохнём все вместе. Заодно и поздравим красноармейца. Предлагаю скинуться, а вы во время прогулки зайдёте на местный рынок и купите продукты. Ну…, там колбаса, сало, картошки, чтобы там так хорошо покушать. Водки бутылки четыре….

– Товарищ майор…, – перебил меня в недоумении лейтенант Волегов, – мы что…, с красноармейцами пить будем?

– Волегов, – с укоризной пришлось усовестить молодого командира, – нет, конечно. Три бутылки я заберу. Это с моей доли. Надо ведь будет выпить с командиром сдатчиком. А одну бутылочку мы втроём раскатаем. Бойцам пива возьмёте нормальное количество. Я думаю, это будет не такое страшное нарушение. Пусть люди немного отдохнут. Да и при нас всё это будет происходить, под контролем. Да…, не забудьте какой-нибудь подарочек скромный подкупить. Приятное, сделать сослуживцу. И ещё берите продукты так, чтобы они не испортились за один день. Вдруг, завтра что-то помешает и мы на другой день перенесём. Да хоть как примем и выедем в среду. Так где-нибудь у речки на привал остановимся и посидим.

Лейтенанты с воодушевлением восприняли задание и весёлой гурьбой отправились в город, а я сам отправился в Брестскую крепость. Думал там растревоженный муравейник, но удивился, увидев вполне спокойную, деловую суету парко-хозяйственного дня. Все были заняты своими делами и ничего не предвещало завтрашнего страшного слома, который на многие десятилетия определит ужасную черту – До войны и После войны.