– Расстроилась? Вспомнила об отце?

– Да, я думала о нем. Представляешь, папы нет уже двенадцать лет. Я должна бы уже позабыть его, но он умер, когда я была совсем маленькой, и мне не дали времени оплакать его. Наверное, поэтому мне до сих пор так тяжело. И предстоящий день рождения не радует. Я думала, что вдалеке от мамы и Джеффа снова буду наслаждаться этим праздником, а сейчас вовсе его не хочу. По-моему, нужно придумать мне новый день рождения, Тай, – грустно рассмеялась я.

– Никому не понравится отмечать свой день рождения в годовщину смерти отца.

Тайлер перетянул меня к себе на колени и приобнял осторожно, чтобы не потревожить больную спину.

– Он был замечательным отцом, и тебе не нужно его забывать. Ты всегда будешь тосковать по нему. И никаких новых дней рождений. Ты будешь отмечать тот день, в который родилась, и я в лепешку расшибусь, чтобы с каждым годом он приносил тебе все больше радости.

Я долго молчала в его объятиях, прежде чем снова заговорила:

– Спасибо, Тай. Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, Кэсси.

Гейдж

Бог ты мой! Отец Кэсси умер в день ее рождения? Что еще пережила эта девушка? Ладно, признаю, перед душем я ненадолго оставил дверь в ванную приоткрытой. Но очевидно, я сказал что-то не то, раз после моих слов они оба замолчали, и я чувствовал, что Тайлер обязательно заговорит об этом, стоит мне оставить их одних. Я знал, что зацеплю Кэсси лошадьми, и был прав, но не ожидал, что разговор о верховой езде вызовет воспоминания о ее отце, который явно был лучше ее матери и отчима.

До прихода в кухню Тая у меня было лучшее утро из всех, правда, продлилось оно минут десять, не больше. От улыбок Кэсси душа наполнялась радостью, а ее смех! Боже, он реально звучал песней ангелов. У меня сжималось сердце каждый раз, когда Кэсси, позабыв о синяках, расслабленно откидывалась на спинку стула и тотчас дергалась назад. Я без слов понимал: ей больно. С такой спиной, как у нее, не расслабишься. Поэтому ее не сходящая с губ улыбка еще больше убивала меня. Другая бы была подавлена, расстроена, плакала. Какой же силой духа надо обладать, чтобы всего пару дней как вырваться из семейного ада и быть способной улыбаться?

Когда я вышел из ванной, Кэсси все еще сидела, свернувшись калачиком у Тайлера на коленях. Я тяжко вздохнул. Нужно поскорее побороть в себе чувства к ней, иначе совместная жизнь с этими двумя грозит вечным стрессом.

– Гейдж? – позвал Тай, прежде чем я прикрыл дверь.

– Что?

– Покажешь нам сегодня город?

Нет. Я хочу показать город Кэссиди, а тебя пинком под зад отправить в гребаную Калифорнию.

– Конечно.

Я закрыл дверь и успел только натянуть джинсы, когда вошел Тайлер:

– Ты чего такой? Если не хочешь, то так и скажи, я же просто спросил. Необязательно выезжать в город сегодня. Ну, или мы с Кэсси можем прогуляться вдвоем. Просто ты тут все знаешь…

Я не спросил у Кэссиди, почему Таю не нравится ее имя. Оно идеально ей подходит. И как у него язык повернулся сказать девушке, что имя у нее так себе? Мы с ним родня вообще?

– Да нет, все нормально. Слишком много мыслей в голове. Я буду готов через минуту. Поедем куда захотите.

– Хорошо. Кэсси, наверное, захочет принять душ, так что не спеши, – бросил Тай уже за дверью.

Я схватил рубашку и двинул в гостиную. Брата там не было, а Кэссиди сидела за кухонным столом, напряженно уставившись на свои ладони.

– Ты в порядке?

Она вздрогнула и вскинула на меня взгляд, в котором отразились смятение и боль. С минуту Кэссиди ничего не говорила, изучая мое лицо, затем с тяжелым вздохом поднялась и направилась в свою комнату.

– Прости, что напомнил тебе об отце. Я не знал.

До сих пор не знаю. Какое отношение ее отец имеет к лошадям?

Кэссиди остановилась, оглянулась на секунду и продолжила путь.

Я таращился на дверь, ощущая себя придурком, даже после того, как вернувшийся в гостиную Тайлер начал подключать к телевизору игровую систему. Мое обещание обучить Кэссиди верховой езде столь сильно ранило ее, что девушка, интересующаяся, почему я не одет как ковбой, бесследно исчезла? Все внутри меня взывало пойти и поговорить с ней, но из ванной послышался звук льющейся воды. Я развернулся к Таю, сказал, что посмотрю, как он играет, и плюхнулся на диван. Слушая журчание воды, пытался не представлять себе Кэссиди в душе. Сделать это было нереально, поэтому я усиленно пялился в экран, глядя на то, как Тайлер отстреливает персонажей, и старался не думать о Кэссиди и стояке, который прикрывал подушкой.

Кэссиди вышла к нам почти через час, с распущенными волнистыми волосами и легким макияжем. Очень красивая. Без вечернего макияжа ее медовые глаза казались ярче, а на носу виднелась россыпь светлых веснушек. Вчера она была бесподобна, спору нет. У меня при виде ее захватило дух. И все же я предпочитаю вот такую почти натуральность. Кэссиди надела джинсы с подворотами до икр, зеленые конверсы и черную концертную футболку группы Boston. Boston! Эта девочка само совершенство.

– Я готова, Тай.

Она только вошла в комнату и еще не посмотрела на меня. Я ждал взгляда Кэссиди, но радовался возможности втайне полюбоваться ею. Успел заметить, что нижняя губа у нее чуть полнее верхней и нос идеальнее некуда. Ее взгляд упал на меня и тут же метнулся к Тайлеру, щеки вспыхнули, и мои губы растянулись в улыбке. Она тоже чувствует притяжение между нами. Кэссиди начала покусывать губу, снова наведя меня на мысли о том, каково будет ее зацеловать. Впервые в жизни меня обуревало столь страстное желание целовать девушку.

– Тайлер! – топнула ногой Кэссиди.

Он оторвался от экрана, чтобы взглянуть на нее, и вернул внимание к телевизору.

– Чего?

– Я готова. Мы идем или нет?

– Идем. Дай мне только закончить игру. Минут восемь осталось.

Я сидел на диване, и Кэссиди могла присесть рядом, но она посмотрела на свободное место, развернулась и ушла в спальню. Она не показывалась, пока Тайлер не сыграл еще два раунда, и вышла, только когда он сам за ней зашел.

Я прокатил их по всему Остину. Кэссиди была вежлива и отвечала на мои вопросы, но разговор со мной не поддерживала и всегда держалась поближе к Таю и подальше от меня. Возможно, я ошибся, и она не чувствует необъяснимой связи между нами. Во всяком случае, по ней не видно, чтобы она испытывала потребность прикоснуться ко мне. Я же еле удерживался от того, чтобы схватить ее за руку, прижать к себе и не отпускать.

На обратной дороге Кэссиди попросила остановиться у супермаркета. После того как она в третий раз закатила глаза на выбранные нами продукты, мы доверили покупки ей.

– Не переживай, – шепнул Тайлер мне, пока Кэссиди сравнивала две упаковки говяжьего фарша, – она готовит себе с шести лет. В готовке она лучше моей мамы.

Я и не волновался. Но от этого мне тоже хотелось ее оградить. Мы с отцом частенько работали на ранчо с утра до ночи, и в кухне я помогал только с мытьем посуды, ежедневно благодарю маму и сестер за еду. Не представляю, как бы готовил себе еду ребенком. При встрече еще раз поблагодарю родных.

Кэссиди позволила нам донести покупки, но не дала их разложить, сразу приступив к приготовлению ужина на троих. Лежа на диване, я провожал взглядом каждое ее движение, а Тайлер опять сел играть. В какой-то момент Кэссиди, забывшись, начала пританцовывать, но, к сожалению, быстро опомнилась. Я не видел ничего очаровательнее этого! Когда Тайлер ушел с головой в игру, я поднялся, прошел на кухню и встал у Кэссиди за спиной.

– Тебе помочь?

Она мгновенно напряглась, затем, расслабившись, повернула ко мне голову.

– Нет, не надо, спасибо.

– Ну хоть с чем-нибудь?

Кэссиди смотрела на меня с тем странным выражением в глазах, что я уже видел утром: со смятением и болью.

– Да, конечно. Можешь сделать салат.

Она вынула из холодильника овощи, принесла их мне и добавила к ним из миски на столе.

– Нарежь кубиками и… подожди, ты любишь авокадо?

– Родная, я всеяден.

Уголки ее губ приподнялись, щеки порозовели. Улыбнувшись про себя, я мысленно сделал заметку называть ее так почаще.

– Все же, если ты не любишь авокадо, я положу его только себе.

Я выхватил фрукт у нее из руки и озадаченно рассмотрел.

– Как я уже сказал, я ем все, но как это резать?

Кэссиди со смехом забрала у меня авокадо и подвинула мне огурец и помидор.

– Сначала их нарежь, потом разберемся с авокадо. – Она вручила мне нож и отвернулась к плите.

Овощи я резал криворуко, но находиться рядом с Кэссиди в кухне, видеть не сходившую с ее губ улыбку было потрясающе. А еда-то как пахла, м-м-м!

– Вроде правильно нарезал.

– Как можно нарезать овощи для салата неправильно? – Она повернулась посмотреть на творение моих рук. – Неплохо. Никогда раньше не шинковал?

Я покачал головой, и она улыбнулась:

– Правда? Тогда молодец. Давай покажу, как резать авокадо.

Кэссиди достала два плода и протянула мне один, затем взяла нож. Не буду кривить душой, я нарочно никак не мог выколупать косточку, чтобы Кэссиди подошла ко мне, обхватила мои ладони и показала, как это сделать. При соприкосновении наших рук у нее сбилось дыхание. Пришлось отвернуться, чтобы она не увидела, что я улыбаюсь во все тридцать два зуба.

Черт, да!

Закончив с авокадо, Кэссиди попросила достать блюда и тарелки, а сама пошла к плите. Меня она, стоило покоситься на плиту, разворачивала, не позволяя увидеть свои секретные блюда. Не знаю, что с ней происходило весь день, но сейчас она вела себя со мной как утром. И с каждой ее улыбкой и прикосновением я влюблялся в нее все сильнее.

Я тронул ее руку, призывая посмотреть на меня, и, встретившись с ней взглядом, чуть не позабыл, что хотел спросить.

– Утром я тебя расстроил? Прости, я ненамеренно. Я не знал о твоем отце.

Кэссиди опустила взгляд и вернулась к плите.

– Тебе неоткуда было знать. И чем, по-твоему, ты расстроил меня?

– Обещанием научить тебя ездить верхом.

Она вздохнула и мотнула головой.

– Нет, Гейдж, меня не это расстроило. Я с удовольствием научусь ездить верхом, если ты захочешь меня потренировать.

Разве я предложил бы ей то, чего не хочу? Плохо будет, если я спрошу, как связаны лошади и ее отец?

– Конечно, потренирую. Не вопрос. Я помню слова Тая, но, мне кажется, ранчо тебе понравится. Жду не дождусь, когда свожу тебя туда. – Ох, перебор, чувак. Перебор.

– Здорово. – Кэссиди взяла ложку, положила ее обратно, оперлась ладонями о стойку и лишь тогда посмотрела на меня. Ее рот приоткрылся, между сведенными бровями образовалась морщинка. Взгляд скользнул в гостиную, к Тайлеру, и вернулся ко мне.

– Ужин почти готов, – тихо сказала она. – Поставишь салат на стол?

Повернувшись лицом к гостиной с салатницами в руках, я еле сдержал вздох. За нами наблюдал Тай. Позже будет выносить мне мозги.

Кэссиди приготовила фетучини «Альфредо» с жареной курицей. Пальчики оближешь! Согласен с братом, это блюдо получилось у нее лучше, чем у тети Стеф. Оно такое же вкусное, как у моей мамы.

Я поднялся помочь Кэссиди с мытьем посуды, но Тайлер тоже встал и преградил мне путь.

– Я серьезно, бро. Она моя.

– Я слышал тебя в первый раз.

– Хорошо слышал?

Я бросил взгляд на Кэссиди:

– Хорошо. Но ты сам привез ее сюда. Предлагаешь не общаться с ней и не помогать с посудой, когда она готовит нам еду? Если мы будем жить вместе, прими тот факт, что я буду с ней дружить.

Тай несколько секунд молчал и улыбался, пока Кэссиди не вернулась на кухню.

– Я не против вашей дружбы. Просто не забывай, что именно я, а не ты каждый божий день был рядом с ней последние одиннадцать лет. Я вижу, как ты на нее смотришь, Гейдж. Я не слепой.

Кэссиди

– Я подустала, пойду лягу. Спасибо, что показал город, Гейдж.