Творимир приходился дядей Нежке и Миляте, он промышлял меховыми делами на Двине, скупая пушнину у местной чуди и сбывая на торге хельмагардсфари – так называли варягов, которые по осени специально прибывали из Свейской земли для покупки шкурок. Варяги оставались в городе всю зиму, но как только наступала большая вода, уходили на своих судах, груженных пушниной, и развозили ее по всему миру.

– Ходил за море Варяжское, – сгребая в объятия племянницу, ответил Творимир. – Да только вести недобрые вернули меня домой.

– Ты, поди, про пришлых варягов? – предположила Нежка.

– Про них, – согласился дядя. – Знаешь что-нибудь про то?

– О тех варягах весь город судачит. Пригласил их князь наш для защиты Новгорода от ворогов, вот только они сами пуще любых злодеев. Пьют, дерутся, девок портят.

– Вороги, – ухмыльнулся Творимир и перешел на шепот: – Те вороги Великим князем Киевским зовутся.

– Не может быть! – воскликнула Нежка.

Все знали, что сын Великого князя недолюбливал отца, но чтобы пойти на него войной… Впрочем, когда-то сам Владимир, будучи новгородским князем, сделал то же самое – собрал варягов за морем и пошел в Киев к брату своему Ярополку. Тогда новгородцы отказали Владимиру в людях, так не припомнит ли нынче князь Киевский обиду старую?

– Тише-тише, – шикнул на племянницу Творимир. – Весной отказался наш князь отправить часть собранного полюдья в Киев, теперь князь Владимир Святославич войско собирает, мосты колотит.

– Может, так и лучше будет, – неуверенно предположила Нежка. – Варяги-то с князем нашим в поход уйдут. Избавится город от супостатов.

Творимир только пожал плечами.

– Много крови прольется скоро. Князь вече будет созывать, войско просить у новгородцев. Я и вернулся, чтобы в том сходе поучаствовать да свои мысли народу высказать.

Все знали, что Творимир был остер на язык, когда дело доходило до веча. Много раз он выступал перед людьми, новгородцы слушали его и нередко соглашались.

Голова Нежки резко заболела, а в горле пересохло.

– Что с тобой? – заметив изменения в поведении племянницы, спросил Творимир.

– Все в порядке, – отмахнулась она. – Мне надо идти. Заглядывай к нам, как сможешь.

– Непременно, – кивнул Творимир. – Вот только улажу дела свои.

– До скорой встречи.

Нежка помчалась к дому Василисы со всех ног. В ушах шумело, дыхание сбивалось, но она продолжала бежать по деревянным мостовым, с каждым шагом приближаясь к цели. В голове была лишь одна мысль: «Любым способом не пустить брата в дружину!»

Подбежав к ограде, отделяющей усадьбу Садко от городской улицы, Нежка резко остановилась. Она вдруг поняла, что совершенно не знает, что сказать брату, чтобы отговорить его. Милята грезил дружиной. Но в услужение к князю можно было попасть только с дозволения самого Ярослава Владимировича или при поручительстве кого-то из воинов, а кому нужен неизвестный сирота? Так у Миляты родился хитроумный план.

В кулачных боях принимали участие многие новгородцы, независимо от статуса и положения в городе, были среди них и дружинники князя. Милята решил стать лучшим среди бойцов. Он без устали тренировался, уделяя этому все свободное время. Но в первом же бою промазал по противнику и получил в нос сильный удар, который и стал для него последним в этой драке. После этого события Нежка всю ночь слушала стук кулаков брата по мешку. Милята не спал и не ел, раз за разом повторяя удар, который не смог осилить в той злополучной драке. И спустя время Милята стал по-настоящему прославленным кулачным бойцом. А теперь его заветная мечта сбылась – он в младшей дружине. Вот только совсем не вовремя.

– Нежка, ты что тут забыла?

Из оцепенения ее вывел сам Милята. Он стоял перед ней в чистой рубахе, явно вынутой из купеческих сундуков.

– Я? – неуверенно переспросила Нежка. – Тебя, глуподырого, ищу! – уже более уверенно и громко добавила она. – Четвертого дня на мосту тебя избили, и все нет вестей! Хоть бы бересту послал с холопами Василисы! Мы с дедой беспокоились.

– Прости, – смутился Милята. – Ле- жал я на перине купеческой, а Василиса меня лечила.

Нежка осмотрела брата с ног до головы.

– Как-то не больно ты и побитым выглядишь, – буркнула она. – А судачили-то!

– Это все снадобья, – пояснил брат. – Тоже Василиса достала. Вмиг меня на ноги поставили.

– Значит, ты здоров? – с недоверием покосилась Нежка.

– Полностью! – заверил Милята. – И готов к делу. Как раз к нам в избу и направлялся, чтобы с тобой обсудить.

– Что за дело?

Дела у брата с сестрой были известные только им двоим. Десять лет назад пожар на Словенском конце превратил в пепел много домов, в том числе и избу, где жили родители Нежки и Миляты. В тот день они и стали сиротами. Сама Нежка плохо помнила ту ночь. Пламя занялось, когда она спала, Миляты же дома не было, он задерживался на реке с другими мальчишками и вернулся, когда дым уже окутал Словенский конец. Нежку спас дед, вынеся ее из горящей избы, но следы от той ночи навсегда остались на ее теле и лице, за что злые соседские дети прозвали Нежку «обгорелой».

С тех пор Нежка и Милята поселились в доме деда, недалеко от города, на краю леса. Вскоре Нежка впервые увидела то, что раньше никогда не замечала. Мир людей был наполнен всевозможными существами, которые жили рядом, но не выходили на свет, если не желали того. В избе жил домовой, в сарае – овинник, а в лесу обитал леший. Люди каждый день проходили мимо них и не замечали. Однако поговаривали, что тот, кто столкнулся со смертью и пережил эту встречу, прозревал и мог не только увидеть любую нежить, но и заговорить с ней первым. Касалось ли это богов, Нежка не знала, но ни разу за все эти годы она не встретила на своем пути ни Господа, ни Велеса, ни Мокошь. Зато на всевозможных кикимор насмотрелась вдоволь.

Поначалу Нежку это пугало, но со временем она научилась общаться с этими существами. Некоторые были злыми и всячески пакостили, другие, наоборот, могли помочь, если правильно попросить. О том, как общаться с различной нечистью, в народе много судачили, да не все то было правдой. Нежке приходилось самой проверять слухи.

Шли годы, она росла, но никому не рассказывала о своем даре. Никому, кроме родного брата. Первое время Милята с недоверием относился к словам сестры, но вскоре поверил ей, а затем примчался с предложением от Василисы.

С тех пор брат и сестра помогали людям улаживать проблемы с нечистыми. Вот только никто не должен был знать, что за спиной Василисы прячется Нежка. Это было ее первое и главное правило, которое соблюдалось неукоснительно. Услышав, что русалки мучают деревню, Нежка несказанно обрадовалась этому нежданному заданию.

– В Ракомо, значит? – уточнила она.

Брат кивнул.

– Там княжий двор, люди богатые живут, – уговаривал Милята, не зная, что Нежка уже давно согласна. – Заплатят не как за обычного домового.

Увести брата подальше из Новгорода, пока князь не ушел с дружиной в поход, было очень заманчиво. Так заманчиво, что Нежка согласилась, хотя с русалками связываться было делом сложным. Впрочем, она твердо знала, что в этот раз рядом с нечистью Миляте будет точно безопасней, чем в княжьей дружине. Сегодня боги подарили ей возможность спасти жизнь брата, а значит, так тому и быть.

Глава 5

До того как князь новгородский сделал Ракомо одной из своих резиденций, это была обычная деревенька, коих в окрестностях Ильмень-озера водилось немало. Три десятка изб с банями – вот и все богатство местных жителей, возделывавших землю да ловивших рыбу. Но теперь это было уже совсем другое село.

На месте бывшего пустыря, поросшего репьем, возвышались княжеские хоромы: три большие избы, обнесенные забором, за которым располагались слуги и небольшой гарнизон. А где дружина, там и питейная, которая появилась напротив. Вскоре зачастили в Ракомо купцы и бояре разного порядка, которые начали скупать землю, чтобы быть поближе к князю. Закипела жизнь в деревне. Поговаривали, что сам Иоаким Корсунянин присматривал место для церкви, а новгородский епископ куда попало не ездил.

– С чего начнем в этот раз? – задал вопрос Милята, стоя на краю деревни.

– Раз это русалки, то будем приманивать. – Нежка многозначительно посмотрела на брата.

Тот только глубоко вздохнул. Все знали, что русалки падки на неженатых парней, так что это был самый простой способ выманить их из воды.

– Давай для начала к старосте сходим, – предложил Милята. – Может, чего и узнаем.

Староста жил в трех избах от дороги, и найти его не представилось большой проблемой. На счастье, он как раз был дома.

– А, так вы от той ведьмы, цьто из города? – процокал худощавый мужичок с длинными седыми волосами, от которого за пять шагов разило луком. – А цьего сама не явилась?

– У госпожи Василисы много магических обязанностей, – отчеканил заученную фразу Милята. – Потому послала нас, своих помощников. С русалками бороться мы обучены.

– Ну не знаю… – усомнился староста. – Ты еще ницьего, крепкий мужик, а девка твоя совсем хилая.

– Мы свое дело знаем, – заверил Милята.

– Трех кудесников те русалки загубили, – гнул свое мужичок. – Впроцьем, мое какое дело? За мертвяков серебром не платить.

Брат с сестрой переглянулись.

– Трех кудесников? – переспросила Нежка.

– А то, – закряхтел староста, то ли смеясь, то ли откашливаясь. – Были тут до вас, побрякушками своими трясли. Теперь вдоль воды бродют туда-сюда неприкаянные. Слышно их голоса по ноцьам.

– Стоян, – обратилась Нежка к старосте. – А почему ты решил, что то русалки люд изводят?

– А кто ж еще? – вздохнул мужичок. – Русалки, цьто тут языком зря цьесать. Вся деревня от них страдает еще с нацьала Петрова поста. Это Дрозд нас проклял, тоцьно он.

– А это еще кто? – насторожился Милята.

– У-у-у, – загудел Стоян. – Дрозд – то редкостная гадина. Волхв наш местный. Тут неподалеку капище было, там этот Дрозд, знацьит, обитал, как и отець его до того, и дед. И каждый год косуля с дитяткой выходила в назначенный день – убивали дитятку, а косулю отпускали. И все было в деревне хорошо. А потом, знацьит, перестали косули приходить, видать, разгневались боги на Дрозда. Потому цьто не боги то были, а бесы. Прогнал я того волхва с капища, позвал священника.

– Погоди, значит, русалок на вас боги наслали? – удивился Милята.

– Не, – покачал головой староста. – Дрозд это все, псина гнилая. Знали бы, с мужиками палками забили бы до смерти.

– А где сейчас этот Дрозд? – спросила Нежка.

– Никто не знает, убег. Даже княжьи люди искали волхва, но его и след простыл.

– Может, у него родственники в деревне были? – не отставала Нежка.

– Отец с матерью померли давно, а жены и детей у Дрозда не было, – покачал головой староста.

Нежка прищурила глаза, пытаясь понять, врет старик или нет. Уж больно суетливо он вел себя, словно водил гостей за нос.

– А друзья?

– Какие друзья?! – всплеснул руками Стоян. – Нет у нехристей друзей, все люди крещеные.

Староста отвязал один из узелков, коих множество висело над потолком, и, подойдя к двери, добавил:

– Больно долго я с вами вожусь, мне уже идти по делам надо, а то солнце к закату клонится. А вы на постой к Маринке определены. От моего дома направо и до оврага, крайняя изба. Скажите, цьто от меня. И избавьте нас уже от этих русалок побыстрей.

Разговор был закончен. Староста выставил Нежку и Миляту на улицу и заковылял куда-то в противоположную от них сторону.

– Дрозд, косули… Думаешь, этот волхв и правда русалок натравил на деревню? – спросил Милята, оставшись наедине с сестрой.

– Не думаю, – покачала головой Нежка. – Русалки живым не подчиняются. Что-то тут не так, но пока в толк не возьму что. Пойдем-ка к воде, глянем сами, что да как.

Милята с сомнением посмотрел на закатное солнце.

– Скоро стемнеет. Может, с утра? Да и поесть бы не мешало.