Закаты в Стерлинг-Фолсе очень красивые, но рассветы, за которыми я сотню раз наблюдал со скалы, просто волшебны. К сожалению, сегодня мы пропустили рассвет. Солнце уже взошло, а розовые полосы, которые могли бы окрасить небо, исчезли. Май не спеша переходит в июнь, и совсем скоро прохладные ночи станут теплыми. Я останавливаюсь в нескольких футах от края обрыва и опускаюсь на землю. Несмотря на теплый воздух, Кора дрожит.

– Он пытался меня изнасиловать, – шепчет она дрожащим голосом, и во мне снова закипает гнев. – Его руки на мне…

На секунду она закрывает глаза, а когда открывает их, то в их голубизне я вижу бурю.

Иногда Кора для меня как открытая книга, и в такие моменты, как сейчас, она позволяет мне ее прочесть.

– Пожалуйста, сотри эти воспоминания.

Я нежно целую Кору, наслаждаясь мягкостью ее губ, и впитываю в себя ее боль и надежду. Наверное, мне бы следовало предугадать, что сейчас Кора не хочет от меня нежности. Я понимаю это, когда она впивается в мои плечи ногтями и дергает за рубашку, а затем засасывает мою нижнюю губу в рот. Я стону, пытаясь сохранить контроль над собой, но он слишком хрупкий. Да и к тому же Кора, похоже, не хочет, чтобы я сдерживался. Она кладет руки мне на грудь и снова дергает за рубашку, а я облизываю уголок ее губ. Словно услышав секретный пароль, она открывается для меня, и я проникаю языком в ее рот, чувствуя слабый привкус крови. Наши языки переплетаются, а затем мы разрываем поцелуй для того, чтобы я мог стянуть с нее блузку. Кора поднимает руки и позволяет мне снять черную ткань с ее тела. Меня не должно шокировать то, что на ней нет бюстгальтера, ведь, в конце концов, я сам бросил его на пол на Олимпе, но меня снова одолевает буря эмоций. От прохладного воздуха и моего внимания ее соски твердеют и наливаются кровью, поэтому, рыча, я наклоняюсь, чтобы втянуть один из них в рот. Я сжимаю его зубами, и дыхание Коры сбивается. Она выгибается мне навстречу и, расстегнув пуговицы на моей рубашке, грубо стаскивает ее с плеч. Снова притягивая девушку к себе, я чувствую, что мы вот-вот превратимся в пепел.

Она проводит пальцами по моему животу, чуть выше пояса джинсов, и внутри меня разгорается пожар. Но это ощущение не идет ни в какое сравнение с тем, что я чувствую, когда она засовывает руку в мои трусы и обхватывает мой твердый как камень член. Сначала Кора скользит рукой вверх и вниз по его длине, а затем опускает руку ниже и обхватывает мои яйца. Мое дыхание сбивается, и меня пронзает потребность оказаться внутри ее прямо сейчас. Я опускаю нас на землю, думая, что Кору не волнует впивающаяся в ее голую спину трава, и прокладываю дорожку из поцелуев и укусов от ее грудей до живота. Я чувствую, как Кору сотрясает крупная дрожь, пока расстегиваю пояс с золотой цепочкой, который, без сомнений, ей одолжила моя сестра, а затем пуговицу и молнию на ее белых брюках. Кора дышит так же часто, как и я, отчего в моей голове возникает вопрос: совпадает ли сейчас частота наших сердцебиений?

Кора приподнимает бедра, чтобы помочь мне стянуть с нее брюки и трусики, и я снимаю их вместе с туфлями и отбрасываю в сторону.

– Ты чертова богиня! – шепчу я.

Ее рыжие волосы разметались по плечам, на лице все еще сохранился вчерашний макияж, а синяк на щеке становится все темнее с каждой секундой. Кора раздвигает ноги, открывая для меня доступ к ее телу, и стонет, когда я беру ее за лодыжку. Кора не отводит пристального взгляда от моего лица, и когда я провожу ногтем по ее ступне, лишь вздрагивает и слегка улыбается. Я наклоняю голову и продолжаю гладить ее по икре, задней части колена и бедру. Проведя носом по ее безупречной и чувствительной коже, я приникаю ртом к местечку чуть выше колена и кусаю ее. Кора дергается, но затем стонет, впиваясь пальцами в землю. Наконец я добираюсь до ее киски и несколько секунд просто смотрю на то, как она идеальна. Каждый ее гребаный дюйм.

Если бы Бен хотя бы дотронулся до нее! Если бы он причинил ей боль похуже, чем синяк на щеке, то я…

– Аполлон! – хнычет Кора, и, улыбаясь, я наклоняюсь вперед.

Ее аромат подобен аромату чертового источника молодости. Раньше я никогда не думал, что чей-то вкус будет для меня настолько сладок. Ее вкус наверняка может сделать меня бессмертным, ведь она солнечный свет и дым, разлитый по бутылкам специально для меня. Я протягиваю руку и надавливаю ей на живот для того, чтобы она не шевелилась, пока я наслаждаюсь вкусом ее киски. Дыхание Коры неровное, а ее бедра дрожат, но, когда я сжимаю рукой ее грудь, она замирает. Подняв взгляд, я вижу, что глаза Коры закрыты, и это меня абсолютно не устраивает.

Я поднимаюсь и, нависая над ней всем телом, обхватываю рукой ее горло.

– Смотри на меня! – приказываю я.

– Я…

– Открой глаза, детка, – говорю я снова, но не так грубо.

Какой же я идиот! Из-за моих ласк она мыслями вернулась обратно в ту комнату.

Но теперь я собираюсь вычеркнуть Бена из ее памяти с помощью удовольствия или боли, а возможно, и того и другого.

Я сжимаю ее грудь, и Кора открывает глаза, наполненные слезами, которые вот-вот прольются. Я стараюсь не замечать их, потому что если сдамся, то снова стану нежным, а это не поможет ни одному из нас, ведь я тоже злюсь на нее. Во мне кипит гнев, вызванный предательством близкого друга. Я слышал, как Цербер сказал, что Кора стала женой Джейса, и старался не обращать внимания на эти слова, сосредоточившись на том, чтобы не дать моему лучшему другу истечь кровью, одновременно борясь с желанием зарезать его.

Я приспускаю штаны ровно настолько, чтобы освободить свой член, и, не став ждать каких-либо действий с ее стороны, вхожу в нее настолько глубоко, насколько могу. Кора пытается приподняться, но я хватаю ее за горло и вдавливаю в землю, пресекая любые движения.

Ее глаза расширяются, но я снова толкаюсь в нее и стону.

Я не знаю, откуда это берется, но я знаю, что Кора моя! И будь я проклят, если позволю этому ублюдку Бену попытаться забрать у меня хотя бы ее частичку. Он не получит ни ее тело, ни разум, ни гребаную душу.

Я снова тяну губами ее сосок, но на этот раз уже грубее.

– Это мое! – рычу я и впиваюсь в ее грудь зубами.

Кора вздрагивает, и я чувствую, насколько влажной она стала. Ее мышцы сжимаются вокруг меня, когда я покачиваю бедрами, но я стараюсь сохранить самообладание, потому что целиком отдаться удовольствию было бы слишком просто.

– И это мое! – снова рычу я, приникая губами к другой груди.

Я чувствую, как Кора резко сглатывает под моей рукой, лежащей на ее горле, и, приподнимаясь, завладеваю ее ртом. Этот поцелуй жадный, наполненный похотью, но благодаря ему Кора возвращается ко мне, а ведь на секунду я испугался, что потерял ее.

Я впиваюсь губами в ее шею, а затем в ключицы, безмолвно заявляя права на все, к чему прикасаюсь.

Мое, мое, мое!

Ее кожа пылает огнем, и, выгнувшись подо мной, Кора наконец-то, черт возьми, прикасается ко мне. Она проводит ногтями по моей спине, а затем впивается ими в бицепсы, но боль, которую она мне дарит, – это настоящий экстаз. Я провожу рукой между нами, и Кора вздрагивает от прикосновения к ее клитору. Я сжимаю его, и стон, который срывается с ее губ, словно эхом отдается в головке моего члена.

Проклятье!

Сев на колени, я раздвигаю ее ноги шире и смотрю вниз, на место нашего соединения. Когда я вижу, как ее киска принимает меня и растягивается вокруг члена, – я чувствую покалывание где-то в основании позвоночника. Мои яйца сжимаются, но я надавливаю на ее клитор, желая, чтобы она кончила первой. И она кончает, выгибаясь подо мной дугой. Кора не отводит взгляда от моего лица, и в моей груди поднимается чистая радость. Во время своей кульминации я кричу так громко, что, наверное, этот крик слышит весь мир, но меня не заботит, если кто-то может находиться слишком близко. Пошли они все к черту.

Я замираю, чувствуя, как пульсирует мой член, а Кора притягивает меня в свои объятия и обвивает руками мою шею. Она целует меня в подбородок, затем в щеку, и я поворачиваюсь, чтобы поймать ее поцелуй своими губами. На этот раз наш поцелуй намного нежнее и медленнее. Опустившись на Кору всем своим весом, я глажу ее по волосам и вижу, как она тает от этой нежности. Ее ногти впиваются в мои лопатки, будто она хочет удержать меня рядом с собой. Но мы не можем оставаться здесь вечно. Я приподнимаюсь на локтях, сожалея о том, что этот момент ускользает от нас.

Встав, я протягиваю ей руки, а затем помогаю подняться на ноги. Я чувствую, как Кора дрожит, и проклинаю себя за то, что забыл, зачем вообще пришел на Олимп.

– Что случилось? – спрашивает она, пристально глядя на мое мрачное лицо, и я качаю головой.

– Нам нужно поговорить.

Глава 3
Кора

Обычно фраза «нам нужно поговорить» не сулит ничего хорошего. Поэтому, пока мы с Аполлоном собираем с земли свою одежду и молча натягиваем ее, я пытаюсь угадать, о чем пойдет разговор.

О черт!

Возможно, Аполлон слишком серьезно воспринял новость о своей свободе и теперь хочет бросить нас?

Это что, был прощальный секс?

– Ты нервничаешь, – комментирует Аполлон. И он прав, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не начать задавать вопросы.

Дождавшись, пока я оденусь, Аполлон берет меня за руку и молча ведет мимо Олимпа. Мы спускаемся вниз по холму, и я не задаю ему никаких вопросов. Мне кажется, что из всех парней я сомневаюсь только в Джейсе.

Свой мотоцикл Аполлон припарковал на углу, подальше от любопытных глаз; на нем я замечаю подготовленные для нас шлемы. Глядя на меня, Аполлон вздыхает, а затем отпускает мою руку и проводит ладонью по своему лицу.

– Ну что? – наконец спрашиваю я. – Может, ты просто…

– Прямо сейчас? – хмурится он.

– Мне бы не хотелось ждать до следующего гребаного вторника, – отвечаю я, и Аполлон на короткий миг улыбается.

По моей спине струится пот, и я чувствую, как по внутренней стороне бедра стекает его семя. Мне нравится чувствовать и знать, что он был во мне. В моем животе порхают бабочки, но кожа зудит так сильно, будто я вот-вот выскочу из нее, если он продолжит молчать. С его красивых полных губ не слетает ни слова, но я не могу перестать смотреть на них, особенно когда они снова изгибаются в улыбке. Когда Аполлон замечает мой взгляд, я отворачиваюсь и стараюсь смотреть куда угодно, только не на него.

– Корин Стерлинг, – говорит он, и мое сердце превращается в лед.

Я ничего не отвечаю, потому что не знаю, что сказать.

– Что ты помнишь? – спрашивает он, подойдя ближе. – Ты знала, что твои родители…

– Мои родители – это Кен и Рейчел Синклеры, – шиплю я. – А мои биологические родители…

– Они же не бросили тебя, – он перебивает меня настолько спокойным тоном, что мне хочется закричать. – Они не отдали тебя на усыновление, чтобы жить здесь припеваючи без тебя, или что ты там еще себе воображала, злясь на них.

Испытывая ярость из-за этих слов, я отталкиваю Аполлона, но он хватает меня за запястье и притягивает обратно. Во время поцелуя он прикусывает меня за губу, и я кусаю его в ответ еще сильнее. Ухмыльнувшись, Аполлон отстраняется и размазывает подушечкой большого пальца по своим губам выступившую каплю крови.

– Прибереги немного огня для Джейса, детка.

Для моего мужа.

– Как вообще мы могли пожениться без моего ведома? – вздыхаю я, качая головой.

– Ты же подписала с ним контракт, – улыбается он. – У тебя есть плохая привычка подписывать документы, не читая мелкого шрифта.

– Засранец, – шепчу я, когда Аполлон прикасается к клейму на моем запястье.

Пожав плечами, он протягивает мне шлем, и, надевая его, я вспоминаю, что был лишь один документ, который я подписала вместе с Джейсом Кингом… в клубе Адских гончих, в офисе Цербера.

Что он тогда сказал мне?

Ты доверяешь мне, Синклер?

Он заманил меня в эту ловушку. Черт, он всегда так делал, а я, как идиотка, повелась на его слова.

Ужас, который я испытала, когда увидела, как он расписывается прямо под моим именем, вновь забурлил во мне, взрываясь, как гейзер.