Освальд был введен в заблуждение, полагая, что тот чиновник плохо отнесся к нему из-за своей нерадивости. На самом деле этот чиновник, сотрудник КГБ, получил инструкции оказать американцу холодный прием. Теперь Освальд встретился с четырьмя внимательными и располагавшими к себе сотрудниками. Американец не разобрался в том, что перед ним разыгрывался спектакль «хороший полицейский против плохого». В этом спектакле первый чиновник играл роль плохого полицейского, в то время как располагающая к себе четверка изображала коллективного хорошего полицейского. Они попросили Освальда рассказать о его предыдущей встрече, внимательно выслушивали обиды американца и выражали ему свое полное сочувствие.

Если бы Освальд прошел специальную подготовку, он не преминул бы раскусить эту бесхитростную игру. Он не удивился бы тому, что ему снова и снова предлагали повторить свою историю, выискивая противоречия в его рассказе. Это была просто их работа – решить, кто перед ними: либо секретный агент, либо просто молодой американец, искренне верящий в благо социалистической системы. Секретный агент терпеливо отнесся бы к этим допросам как к неизбежной рутине. Владимир Семичастный признал, что, изучив Освальда, в КГБ в конце концов не посчитали его секретным агентом США31.

В структурах советских секретных служб, вероятно, обсуждалась перспектива возможной вербовки и использования Освальда. Одинокий молодой американец, не обремененный родственниками и с явными прокоммунистическими симпатиями, мог бы представлять интерес в этом плане. Освальд обладал многими полезными качествами: он был предприимчив и изобретателен, амбициозен и настойчив в достижении своих целей. Эти черты характера в полной мере он продемонстрировал, борясь с советской бюрократией и пытаясь получить вид на жительство в Советском Союзе. Его опыт службы в морской пехоте США также был важным преимуществом. В случае вербовки и после прохождения специальной подготовки Освальд мог быть отправлен под другим именем в качестве советского агента за границу.

В КГБ, возможно, рассматривали вероятность использования Освальда в пропагандистских целях – как пример молодого прогрессивного американца, сбежавшего из загнивающего капиталистического мира в передовую страну социализма. Он мог бы выступить по телевидению в этом качестве с разоблачением пороков капитализма. Однако это мероприятие могло легко обернуться политическим конфузом. Во-первых, Освальд был никем и не имел никакого общественного веса. Во-вторых, с самых первых своих шагов в Москве американец продемонстрировал романтический взгляд на Советский Союз, граничивший с полным незнанием страны и системы.

Сотрудники КГБ, возможно, сочли целесообразным продолжить изучение Освальда в течение разумного периода времени, прежде чем принять решение обратиться или не обращаться к нему с предложением о сотрудничестве. Так что американец-перебежчик был нужен им, по крайней мере, на период, пока не будет решен вопрос о возможности его вербовки.

Разумеется, Освальд не имел ни малейшего представления о закулисных играх, проходивших вокруг него, и, должно быть, искренне полагал, что добился получения вида на жительство в СССР благодаря своей предприимчивости и настойчивости.

Часть II
Вкус новой жизни

Глава 3. Знакомство с местным колоритом

Марксистский социализм должен постоянно быть предостережением для историков… как могла доктрина, столь нелогичная и скучная, оказывать столь мощное и длительное влияние на умы людей, а через них и на события истории.

Джон Мейнард Кейнс

6 января 1960 года

Ночной поезд отправился с Белорусского вокзала Москвы в юго-западном направлении в Минск – конечный пункт назначения Освальда.

Мне не раз доводилось ездить на этом поезде. Москва провожает вас архитектурной какофонией современных высотных жилых и офисных зданий вперемешку со «старожилами». Одиноко торчащие фабричные трубы и гротескные промышленные сооружения вносят свой своеобразный вклад в хаотичный облик городских окраин и бесконечных пригородов российской столицы. Постепенно все это остается позади, и виднеются лишь разрозненные постройки и отдельно стоящие домики. Наконец пригородный ландшафт уступает место открытой сельской местности.

Вагон ритмично раскачивается под стук колес. В сгустившихся сумерках внешний мир сужается до ограниченного пространства, выхваченного светом, падающим из окон вагона. Видны лишь убегающая стена из заснеженных елей, выстроившихся вдоль дороги, да прыгающие по сугробам тени. Иногда вдали появляются затерянные огоньки какой-то деревушки… Вы засыпаете в своем теплом купе под ритмичный стук колес, а ваше воображение продолжает рисовать бескрайние замерзшие пространства снаружи.

С наступлением утра и задолго до прибытия в Минск раздается стук в дверь купе и доносится громкий голос проводницы, предупреждающей, чтобы все вставали и готовились к прибытию. Вскоре после этого еще один стук извещает, что готов чай.

Поезд проходит по возвышенности, откуда открывается беспрепятственный вид на город. Видение Москвы, все еще свежее в вашем сознании, затмевает эту другую столицу. Здания низкие и невпечатляющие. Узкая замерзшая речка робко прячется под мостом. Кирпичные постройки какой-то фабрики выглядят как реликвия прошлого столетия1.

Состав замедляет ход и вскоре останавливается. Из громкоговорителей звучит приветственный марш, предназначенный только для немногих важных маршрутов.

Среди общей суеты Освальд сидел в своем купе, терпеливо ожидая прибытия представителей Красного Креста. Таковы были инструкции, полученные в Москве. Поток высаживающихся пассажиров наконец иссяк, и появились две сотрудницы Красного Креста.

На плохом английском одна из них сообщила, что для него забронирован номер в гостинице «Минск», куда они сейчас и отправятся.

Американец с сопровождающими прошли через зал ожидания вокзала и вышли на Привокзальную площадь. Освальд впервые увидел вблизи город, который на некоторое время станет местом его проживания.

По сравнению с бурлящей Москвой Минск производил впечатление тихого провинциального городка. Никаких толп. На улицах немногие автомобили советского производства2. Две многоэтажные башни-близнецы, возвышающиеся на противоположных сторонах улицы Кирова, создавали впечатление символических ворот в город. Освальд мог различить статуи рабочих, установленные высоко по углам башен. Вокруг преобладали в основном четырехэтажные здания. Приезжий поймал себя на мысли, что он ожидал увидеть что-то более впечатляющее и подходящее для города – столицы БССР.

Освальд отметил, что женщин было больше, чем мужчин. Он подумал, что, возможно, мужчины были на работе. Многие мужчины носили шапки-ушанки. Длинные уши этих шапок хорошо защищали от холодного ветра. Освальд решил приобрести такой головной убор местного производства при первой же возможности.

Было много хорошеньких девушек. Американец поймал несколько брошенных в его сторону любопытных взглядов и почувствовал себя несколько особенным.

В сопровождении сотрудниц Красного Креста Освальд сел в ожидавшую их машину. Поездка до гостиницы «Минск» на проспекте Сталина3 заняла всего несколько минут. Она запомнилась огромным лозунгом со словами «Коммунизм… Партия… Победа» на крыше одного из зданий. Проспект Сталина выходил на обширную площадь, окруженную административными зданиями. Вдоль одной ее стороны возвышались корпуса медицинского института, а на противоположной – располагалось здание Дома правительства, перед которым стоял бронзовый монумент В. И. Ленина. Рядом находилось строение, которое походило на церковь, только без крестов4. С возвышения в начале проспекта открывался свободный вид на центральную часть города. Освальду еще предстояло познакомиться с его достопримечательностями5.

В гостинице «Минск» американца проводили в его одноместный номер с ванной комнатой. Как и в Москве, его опекали сотрудницы «Интуриста». Их было двое: Роза Кузнецова и Стелина. Обе говорили по-английски, и он мог обращаться к ним в любое время по всем своим вопросам.

Энергичная и словоохотливая Стелина, женщина в возрасте около сорока лет, иногда манерничала, словно молоденькая девушка. Освальда ее кокетство не по возрасту скорее забавляло. Роза Кузнецова была хорошенькой девушкой с большими голубыми глазами, полными розовыми губами и пышными светлыми волосами, которые она иногда заплетала в косу. Она, казалось, подсознательно источала женственность. При разговоре с ней возникало чувство одновременного участия в другом общении, передаваемом через интонации ее голоса. Оно наводило на мысль о каком-то смутном обещании, которое выходило за рамки невинных слов, которые произносила девушка.

При всей своей привлекательности и кажущейся доступности Роза был далеко не глупой женщиной. Она была на два года старше Освальда, и эта разница в возрасте означала большую внутреннюю зрелость и жизненный опыт молодой женщины по сравнению с романтичным молодым американцем.

Позже Освальд писал о ней в своем дневнике: «Роза… привлекательная блондинка, незамужняя. Превосходный английский, мы сразу понравились друг другу»6.

Что касается Розы, если она и произвела впечатление на Освальда, то прежде всего она выполняла свои профессиональные обязанности сотрудницы «Интуриста». В связи с этим девушка уделяла довольно много времени Освальду. Ему предстояло адаптироваться к новой обстановке, местным обычаям, культуре. Рядом с Розой молодой человек был прилежным учеником.

Они начали со знакомства с городом. На своем отрепетированном английском языке туристического гида Роза сообщила Освальду, что население Минска приближалось к полумиллиону человек. Минск представлял собой крупный промышленный, образовательный и культурный центр. В городе был большой автомобильный завод, производивший большегрузные самосвалы, тракторный завод, радиозавод и др. В Минске находилось несколько высших учебных заведений: педагогический институт иностранных языков (который окончила сама Роза), медицинский институт, политехнический институт и др. Минск был городом высокой культуры. Здесь действовали Оперный театр, несколько драматических театров, кинотеатров, несколько музеев. В городе были красивые парки и другие места отдыха.

Освальд спросил своего гида, где здесь можно заняться боулингом. Роза сказала, что, к сожалению, этот американский вид развлечения в Минске не культивируется. Освальд заметил, что иногда, когда он к ней обращался, Роза краснела без видимой причины. Он приписал это обстоятельство своему мужскому обаянию.

Роза оказалась очень милой девушкой, с ней было легко ладить. Она всегда была готова прийти на помощь. Вместе они ходили на экскурсии по городу, в кино, в оперный театр. Позже Роза будет навещать Освальда на его новой квартире.

Получение Освальдом квартиры в условиях острой нехватки жилья стало событием, достойным особого упоминания. На следующий день после прибытия в Минск Освальд был приглашен к председателю Минского городского исполнительного комитета Василию Шарапову. Американцу дали торжественное обещание, что в ближайшее время ему предоставят квартиру. Однако некоторое время ему все же придется довольствоваться своим нынешним номером в лучшей гостинице Минска.

Проблема с трудоустройством американца также была решена. Учитывая его квалификацию в области радиоэлектроники, Освальду предложили работу на местном радиозаводе. Его это полностью устраивало.

Полоса везения Освальда продолжалась. Решив свои самые насущные проблемы, молодой человек сосредоточился на том, чтобы узнать больше о людях и стране, в которой он теперь пребывал. Он продолжал много работать над своим русским языком. Недостаточное знание языка могло стать серьезным препятствием для общения с окружающими и в его социально-экономических исследованиях в стране. Сейчас, в русскоязычной среде, Освальд определенно прогрессировал.