– Герман, – завопила я, – этот поселок или село находится в Глинском районе, Муниципальное образование – посёлок Глинка. Ты чувствуешь связь с Глинскими?

– Никакой связи, – жестоко обломил меня Герман, – Глинский район так называется по названию бывшего села, ныне посёлка Глинка. А село переименовали в честь русского композитора Глинки, который здесь родился. Я уже посмотрел в интернете. И так для информации, фамилия Глинских действительно произошла из-за города Глинск, но этот город сейчас располагается на Украине. И это просто совпадение, что наш Глинский жил в селе Глинка, который получил это название в 1907 году. А вот краеведческий музей, который нам нужен, действительно есть, в десяти километрах отсюда. Завтра с утра и съездим туда. Сейчас я покопаюсь у себя в компе, хочу что-нибудь выяснить про Татьяну Шиманскую, а ты пока отдохни или погуляй в саду.

– А мне можно с тобой? – замирая спросила я, и поймав у себя на лице его внимательный взгляд, покраснела. – Ну, в смысле покопаться вместе с тобой в компьютере.

– Ну давай, – усмехнулся он, – вместе покопаемся. Пошли в нашу комнату.

Мы уселись с компом и с Германом рядышком на диван, и вот тут я поняла, как погорячилась. Сидеть так близко с Германом, вдыхать запах его парфюма, смешанного с естественным запахом мужчины, было ещё то испытание. Моё глупое сердечко забилось, как пойманная птица, и всё тело, как будто накрыло горячей волной. Я незаметно отодвинулась от него подальше, испытывая непонятную дрожь. Почему он так странно на меня действует? Я что, в него влюбилась? Вообще-то похожие симптомы. Но я для него всего лишь Маруська – глупая девчонка, которую он взял помощницей в расследовании. А мне почему-то хочется, чтобы он видел во мне не просто девчонку-помощницу, а женщину, желанную женщину. Я глубоко вздохнула, чтобы абстрагироваться от этого умопомрачительного мужчины. Нужно думать о деле, тогда получится успокоиться, и можно будет сосуществовать рядом с ним. Герман ввел в комп какую-то программу, и нахмурив брови, не отрываясь, смотрел на экран.

– Что? – нетерпеливо спросила я, попробовав заглянуть в монитор.

– Маруська, а ты знаешь, что Татьяна Шиманская уроженка Глинского района, то есть она родилась в деревне Ляхово, совсем недалеко от поселка, где жила Янина, – присвистнул Герман. – Мать её – Шиманская Анна Петровна работала в районном роддоме. Отца никогда не было. Это же надо! – хмыкнул он. – Из всего разнообразия городов, сел и областей Российской Федерации в наше поле зрения опять попадает маленькое село Глинского района. Совпадение? Вряд ли! Янина знала мать Шиманской, «к бабке не ходи». Ведь не просто так Татьяна попала в список претендентов на наследство. А если предположить, что Татьяна вовсе и не Шиманская, а какая-нибудь родственница, дочь Янины, например. М..? Кстати, она похожа на Наталью, не находишь? Тот же типаж, – Герман задумался. – Наталья говорила, что у Янины никогда не было детей, она вышла замуж за Яншина в двадцать с небольшим лет. Но до этого она вполне могла иметь отношения с мужчинами и забеременеть. Как думаешь?

Я, распахнув глаза, изумлённо уставилась на Германа.

– Может, – отвечает он сам на свой вопрос. – Янина могла забеременеть в двадцать лет. Татьяна вполне могла оказаться её дочкой.

– И как это выяснить? – вырвалось у меня.

– Пока не знаю, – Герман задумчиво потирает бровь. – Но мы обязательно доберёмся до истины.

– А кто нашёл мёртвую Янину? Что написано в деле? – вспомнила я.

– Янину нашла соседка – Ирина Ивановна Тихомирова. Вот к ней сейчас мы с тобой, Маруська, и отправимся, – Герман решительно ухватил меня за руку.

– Герман, подожди, – остановила его я, – мы ведь толком так и не поговорили с Натальей. Пусть она покажет нам семейные фотографии, она всё время рассказывала о необыкновенной красоте своей тётки, но фотографий её мы так и не видели.

– А знаешь, ты права, Маруська, – согласился Герман, – пошли, поищем Наталью, сначала поговорим с ней.

Наталью мы нашли в её в кабинете. Она перебирала какие-то бумаги и увидев нас, быстро спрятала их в сейф.

– Наталья Юрьевна, – Герман прошёл в кабинет и лениво расположился в кресле напротив её стола. – У меня такое впечатление, что вы что-то не договариваете. Вот сейчас вы убрали бумаги в сейф, когда мы вошли. А ведь я ваш адвокат. Может не мешало бы посоветоваться со мной? – Герман внимательно смотрит на Наталью, считывая её эмоции. – Кроме того, мы с Машей хотели бы посмотреть семейный альбом фотографий Янины. Вы сможете уделить нам час времени.

Наталья густо покраснела и кивнула.

– Вы, Герман, как всегда проницательны, – она открыла сейф и протянула Герману бумаги. Это отказ от ребёнка. Оказывается, у Янины была дочь. Девочку удочерила акушерка Шиманская. Значит, тётя родила в двадцать лет, тогда она ещё не была в браке с Яншиным. И она оставила ребёнка в роддоме, почему? – растерянно проговорила Наталья. – Ведь тётя всегда очень хотела своих детей.

– Наверное потому, что ребёнок тогда не входил в её планы, – предположил Герман. – Она была молодая, красивая, хотела хорошо устроить свою жизнь. Ребёнок на тот момент ей мешал. Возможно, так.

– Что же получается, теперь Татьяна наследница первой очереди? – бросила тревожный взгляд Наталья на Германа. – Это значит, мне и другим наследникам ничего не достанется? Если она наследница первой очереди, так? Значит она получит всё?

– Только в том случае, если нет завещания, – спокойно проговорил Герман, – в вашем же случае, завещание есть. Какие ещё скелеты спрятаны в вашем шкафу, уважаемая, Наталья Юрьевна? Лучше скажите сразу, «на берегу», то есть, сейчас.

– Я нашла эти бумаги только сегодня, когда захотела выяснить, кто же всё-таки такая Шиманская, – пыталась оправдаться Наталья, – порылась в бумагах тёти. Почему-то раньше мне это даже в голову не приходило. Я вообще считала, что я – единственная наследница.

– Итак, все персонажи идентифицированы, – задумчиво проговорил Герман. – Оказывается, вы все родственники кроме Артура, которому ваша тётя вдруг тоже решила что-то оставить. Ну что, покажите нам с Машей ваш семейный альбом?

Наталья поспешно встала, из ящика комода достала толстый бархатный альбом и протянула нам. Герман пересел на кожаный диван, я уселась рядом с ним, с другой стороны расположилась Наталья. Она распахнула альбом, и мы с Германом устремили свой взгляд на фотографию на первой странице. Необыкновенно красивая женщина, правильный овал лица, брови тоненькими дугами над большими, немного миндалевидными глазами, аккуратный носик и локоны роскошных волос. Наверное, у мужчин от таких женщин сразу сносит крышу. Я перевела взгляд на Германа. Он внимательно рассматривает фотографию.

– Это Янина, – Герман не спрашивал, он констатирован факт.

– Да, – подтвердила Наталья. – Тётя была необыкновенно красива. Красивее её я в своей жизни никого не встречала. Конечно, сейчас перекраивают лица, добиваясь совершенства. Но у неё была природная красота. Я думаю, что самый лучший пластический хирург вряд ли смог сделать лучше.

– Согласен, – Герман бросил быстрый взгляд на Наталью. – Женщина очень красива. И она действительно похожа на портрет в вашей библиотеки, только лучше. Женщина на портрете очень похожа на Янину, а может, наоборот. Очевидно, художник не смог передать то, что передала фотография. Обычно художники улучшают свои модели, но её сделать лучше невозможно.

– Если вы имеете в виду Крамского, то на портрете изображена мать моей бабки, то есть бабушка тёти. И да, они очень похожи.

Герман перевернул страницу. На следующей фотографии тоже была Янина, в черной фетровой шляпке и в пальто с песцовым воротником. Здесь она улыбалась и была ещё красивее. Следующая фотография – тучный мужчина обнимает Янину.

– Это Яншин – муж тёти, дядя Артура, – пояснила Наталья, заметив, что Герман задержал свой взгляд на мужчине. Он, когда увидел тётю первый раз уже не мог отпустить. Три года ходил за ней, как телок, каждый месяц делая предложение, пока она не согласилась. Бросил к её ногам свои богатства, а ведь у него их было немало, ведь он потомственный антиквар.

– А разве у вашей тёти ничего не было? – удивилась я.

– Откуда? – удивилась Наталья.

– А картины, портреты? – поднял на неё взгляд Герман. – Крамской, Рокотов?

– Яншин их выкупил в местном музее, когда они с тётей уже поженились, – пояснила Наталья. – Он и дом построил на Родине её предков, в этом же селе возле бывшей усадьбы Глинских. Тётя хотела, чтобы земля её предков осталась за ней. И именно здесь хотела построить загородный дом. Они с Яншиным часто приезжали сюда, хотя жили в Москве. А после его смерти тётя вообще уехала из Москвы и поселилась здесь.

– Наталья, – прищурился Герман, – вы мне рассказывали, что по ночам стали слышать шорох и шаги, когда вы переехали в этом дом после смерти тёти. Так где вы слышали звуки, в вашей спальне?

– Да, – она испуганно взглянула на него. – Но звук шёл откуда-то снизу, как будто из подвала. Но подвал соединён с кухней и техническими помещениями. Они никак не связанны с моей спальней.

– Мне нужно осмотреть вашу спальню, – задумчиво проговорил Герман. – Кстати, у вас есть план дома?

Наталья кивнула.

– Маруська, – обратился ко мне Герман, – иди в нашу комнату и жди меня там. Я скоро вернусь. Окей? – он испытывающе, смотрит на меня, но почему-то в его глазах я вижу неловкость. Как будто ему заранее за что-то стыдно. Интересно за что? Может быть за то, что должно последовать далее в спальне Натальи? Это то о чём я думаю?

– Я лучше прогуляюсь по саду, – я отвернулась и быстро пошла к выходу, чтобы Герман не успел заметить негативные эмоции на моем лице. Я думаю, ему не составит труда прочитать их и понять, что я его ревную. Я ревную Германа к Наталье? Да ладно! Она же старше, а глазами прямо сжирает его. Точно не прочь с ним переспать? А он? А он обычный мужик. Если женщина вешается ему на шею и сама прыгает в постель, так почему бы не воспользоваться? Тем более, она ухоженная, красивая. Комнату ему видишь ли осмотреть нужно! Ага, конечно! Я закусила губу и чуть не расплакалась. Вот почему я такая невезучая? Раз в жизни понравился мужчина, и тот оказался кобелём. Я выхожу из дома и направляюсь в сад. Территория сада довольна большая. Хотя садом это назвать нельзя. Фруктовых деревьев почти нет, зато из кустарника можжевельника выстроена живая изгородь и много декоративных деревьев: ели, туи, сосны, здесь же есть и лиственные деревья: клёны, берёзы и даже есть рябина. Я иду по длинной алее и смотрю по сторонам. Красиво! Очень красиво, как в английских домах: газоны, аллеи, живая изгородь почти в человеческий рост, как в детективе по мотивам Агаты Кристи «Тайна чёрных дроздов». Немного жутко, наверное, особенно вечером. За такой стеной может спрятаться кто угодно, даже убийца. Ведь в том детективе убийство как раз и произошло на тисовой аллее, подобной этой, по которой я сейчас иду. Какие странные мысли лезут сейчас мне в голову. Так я скоро начну бояться собственной тени. Я мотаю головой, пытаясь отогнать эти крамольные мысли, и замечаю, из кустарника торчит женская нога в изящной туфельке. От страха я столбенею, но всё-таки делаю шаг в сторону кустарника, раздвигаю ветки и застываю от ужаса. Татьяна Шиманская лежит на спине, широко раскрыв глаза. Меня начинает трясти, я звоню Герману, дрожащим голосом сообщаю, что случилось и чувствую, что отключаюсь. Прихожу в себя я уже в объятьях Германа. Он нежно проводит губами по моему виску и шепчет:

– Давай, малыш, приходи в себя, пожалуйста. Я уже вызвал полицию.

Я крепче прижалась к нему.

– Она мертва? – я едва смогла выдавить из себя эти слова.

– Эх ты, а ещё юрист! Трупов боишься, – Герман ласково провёл тыльной стороной ладони по моему лицу. – Маленькая, глупая Маруська, и как ты вообще собиралась работать в полиции?