Они остановились в метре от такси и повернулись друг к другу лицом. Перед тем как сесть в автомобиль, Хён притворился, будто разглядывает парящих в небе птиц. Возмутившись его беспечности, Сим Лиа сделала глубокий вдох и тихо произнесла:

– Прошу тебя, держись подальше от Со Минны! Однажды ты уже пострадал из-за нее. В мире квисинов сложно что-то утаить. Булгэ из полиции донесли мне, что прошлым вечером твой конкурент, Ан Виён, спрыгнул с крыши прямо на такси, подвозившее Со Минну. А еще твой брат Юнхо подхватил проклятие смерти, коснувшись какой-то вещицы в ее кабинете. Не много ли совпадений для одного дня?

– Юнхо в порядке? – забеспокоился Хён и схватил Сим Лиа за плечи. – Проклятие смерти ведь не действует на небожителей.

– Он просто ослаб и сейчас спит.

– Мама, не нужно винить во всем Минну, хорошо?

– Нет! – вскрикнула Сим Лиа и топнула каблуком. – У меня было видение! В нем тебя окружала какая-то странная энергия, а рядом с тобой стояла Со Минна. У меня дурное предчувствие, грядет что-то страшное…

Хён пристально посмотрел на мать, выискивая в ее мимике намек на притворство. Но губы Сим Лиа не дрожали, хотя обычно она использовала этот прием, чтобы заставить Хёна выполнять ее просьбы. И она не вздыхала театрально, тем самым предупреждая, что вот-вот заплачет. И это насторожило Хёна: иногда видения квисинов имели смысл.

– Прошлой ночью, – продолжила Сим Лиа, погладив Хёна по голове, – впервые за много столетий мне приснился сон. А ты знаешь, что мертвые не видят сны.

– Ты уже давно не злой дух утопленницы, а ино, – напомнил Хён. – Мало ли какая ерунда снится мульквисинам. Но если что-то подобное приснится тебе снова, немедленно звони Ён Сихвану. Не хочу, чтобы кошмары сказались на твоем самочувствии.

Сим Лиа попыталась возразить, но Хён нарочно зевнул и открыл заднюю дверцу такси, жестом предлагая матери сесть в него. Реакция ино была предсказуема: уныло-оскорбленное выражение лица. Когда они оба расположились в салоне, Джиён уже дремала на переднем сиденье. В присутствии ее и водителя Сим Лиа не могла обсуждать Минну и протестовала молчанием.

Всю дорогу до района Каннам, где Джиён попросила высадить ее, Хён задумчиво потягивал сок из бутылки и радовался тишине. Он соскучился по матери, но после долгого перелета у него не осталось сил сдерживать ее эмоциональный шторм и выслушивать гадости о Минне. В голове Хёна выстроился четкий сценарий: выспаться, красиво постоять на свадьбе Юри и вернуться в США. Никаких переживаний насчет судьбы Минны. Пусть это будет заботой Юнхо.

Вскоре они припарковались возле высотного здания компании «Старлайт медиа групс». Джиён с громким вздохом вылезла из такси, одернула розовое пальто и напоследок заглянула в окошко задней дверцы.

– Хён, – сказала она, заправив за ухо рыжую кудряшку. – Сегодня или завтра я позвоню Минне. Ей что-нибудь передать?

Хён поперхнулся соком и покосился на мать. Сим Лиа сидела с непроницаемым видом, но показательно щелкнула замком сумочки. Этот звук для Хёна был чем-то вроде предупреждения.

– Ничего, – ответил он и опустил взгляд.

– Тогда скоро увидимся в офисе. Всего хорошего! – весело попрощалась Джиён и убежала в сторону высотного здания.

«Главное, не выглядеть грустным и напряженным перед Юнхо, – рассуждал Хён, сжимая кулаки. – Он не силен в распознавании чужих эмоций, но как адвокат легко построит логическую цепочку и поймет, что творится в моей голове».

Глава 19

Желтый автомобиль с буквой «Т» на бочине промчался по району Ханнам Зе Хилл и остановился у подножия лесистого холма. Хён первым вышел из такси, забрал из багажника свой чемодан и открыл дверцу Сим Лиа, после чего они друг за другом поднялись по длинной лестнице, ведущей к коттеджу Ли Кангиля. Хён изредка оглядывался на мать, сомневаясь, не слишком ли грубо он обошелся с ней в аэропорту. Сим Лиа до сих пор была мрачнее тучи и обиженно поджимала губы.

Когда они вошли в коттедж, в холле царила тишина. Даже Юн Сана не встретила их с чаем и рассказами о здоровье дяди Кангиля. Вероятно, ей не сообщили о приезде Хёна. На дверях кабинетов Ён Сихвана и Юнхо висели таблички с надписью «Временно закрыто». Хёну было непривычно видеть, что брата нет на рабочем месте. А еще он заметил, что эта угнетающая, одинокая обстановка совершенно не беспокоила его мать. Сим Лиа первым делом уселась на диван и принялась крутить колесико кодового замка на чемодане Хёна.

Оставив ее за этим занятием, Хён забежал на второй этаж и погрузился в полумрак синего коридорчика. Он приложил ухо к двери в спальню дяди Кангиля – от храпа старого дракона вибрировали стены. Хён не стал его будить и вышел на открытую мансарду. Там все было как прежде: круглый деревянный столик, ожидающий гостей и чаепития; несколько горшков с тигровыми лилиями; стопка клетчатых пледов. Кресло дяди Кангиля было повернуто сиденьем к небу и одиноко раскачивалось от ветра. С мансарды хорошо просматривался сад, где, напевая веселую мелодию, прогуливалась Юн Сана. Вокруг нее летали садовые ножницы и подстригали декоративный корейский кедр. Увидев на мансарде Хёна, женщина-призрак просияла и помахала ему рукой.

«Юн Сана просто чудо! – подумал Хён, улыбаясь ей в ответ. – Она отлично позаботилась о саде дяди Кангиля и моих тигровых лилиях».

Убедившись, что с дядей и его супругой все в порядке, Хён вернулся в коридорчик и заглянул в комнату Юнхо, но его там не оказалось. Подушки были разбросаны по кровати, а лоскутное одеяло в горошек валялось на полу. На прикроватной тумбочке лежал платок, пропитанный черной жидкостью. Вдоль всей стены до самой двери тянулись грязные отпечатки ладоней. По ним он определил, что Юнхо передвигался с большим трудом. Хён понятия не имел, куда его брат ушел в таком состоянии.

Хён провел пальцем по маслянистому пятну на стене. Он уже видел подобное вещество, когда Ён Сихван извлекал из тела его фанатки черный кокон с Ко Соён, невестой правителя Небес, скрывающейся и временно застрявшей в Пустоши. Черная вода появлялась не только с проклятием, она сопровождала все, что проникало в мир смертных из Пустоши. И это «все» таило в себе опасность.

Рассуждая об этом, Хён вдруг заметил в дверном проеме Сим Лиа и вздрогнул от неожиданности. Он так увлекся расследованием, что забыл закрыть свои мысли от окружающих его квисинов.

– Мама, ты можешь не появляться так внезапно? – попросил Хён. – Я целый год жил среди смертных и отвык от таких фокусов.

Сим Лиа тревожным взглядом окинула комнату и брезгливо поморщилась при виде заляпанных стен.

– Забудь о черной воде, – замогильным голосом произнесла она. – Меня пугает, когда ты говоришь разумные вещи. Если ты искал Юнхо, то он наверняка отправился к твоей дорогой Со Минне.

– Мне нет дела до Минны, – резко ответил Хён, и его сердечная рана снова заныла. – Мы с Юнхо в любом случае встретимся на свадьбе Юри и Тэхёна.

Сим Лиа одобряюще погладила Хёна по голове и вышла из комнаты. Проводив ее настороженным взглядом, Хён взял с камина фотографию, на которой он перекинул руку через плечо Юнхо. Хёну хорошо запомнился тот день, потому что это был его концерт в колледже Минны. Они с Юнхо уже тогда соперничали из-за нее, но обнялись ради общего снимка. Хён улыбнулся: в его бумажнике лежала такая же фотография, и ему было приятно, что Юнхо тоже хранит эти воспоминания. В дни, когда Хёну становилось грустно в пустом гостиничном номере, снимок вызывал у него обманчивое чувство близости с братом и спасал от ощущения одиночества.

Поставив фотографию на камин, Хён задумался, были ли они с Юнхо когда-либо по-настоящему близки. Большую часть времени они проводили порознь. Любимым занятием Хёна на Небесах, не считая игры на музыкальных инструментах, было следить за Небесным садом тети Дуаль. Там он выращивал цветы и деревья, давая им имена. Поддерживать жизнь в саду – единственное, что у него хорошо получалось. Юнхо заглядывал к нему между тренировками с Ун Шином и уроками каллиграфии. Он важничал, рассказывая Хёну о своих достижениях за день и показывая ему новые боевые приемы. У Хёна плохо получалось отражать удары Юнхо, хотя тот иногда поддавался. Хён был первым наследником Небес, но всегда ощущал себя тенью брата. Лежа вместе под цветущей сливой в Небесном саду тети Дуаль, они в основном молчали. Точнее, Юнхо молча слушал веселую болтовню Хёна о том, как тот задрал юбку ханбока какого-нибудь квисина-чиновника или вбежал в зал Совета Небес в разгар важного совещания. Чем больше Юнхо снисходительно вздыхал, тем больше Хён совершал сумасбродных поступков, чтобы не конкурировать с ним. Он готов был нацепить маску шута, лишь бы не потерять брата.

В то время квисины сторонились Хёна и за глаза называли его полукровкой. Хён хорошо помнил смех за спиной и придирки учителей. От него требовали невозможного – силу и мощь, какими он не обладал от природы, в отличие от Юнхо. Даже наставник по боевым искусствам отказался от него. Только после долгих самостоятельных тренировок Хён научился управлять своей энергией, но втайне мечтал, чтобы она вовсе исчезла. Проще признать, что ты бездарен, чем терпеть разочарованные взгляды и сравнение с младшим братом. Все это привело Хёна к тому, что он сбежал в мир смертных. Однако его популярность оказалась лишь золотой пылью, не помогающей излечить боль. Минна была единственной, кто ничего не ждал от Хёна. Рядом с ней, несмотря на опасность и нападки квисинов, он обрел покой. Но даже в состязании за сердце Минны все равно победил Юнхо.

Хён тряхнул головой, отгоняя болезненные воспоминания, и присел на кровать. В его воображении сложилась яркая картинка того, как прямо сейчас Юнхо обнимает Минну. Чтобы подавить злость и отвлечься, Хён достал из кармана телефон и пролистал ленту новостей. Ему в глаза сразу же бросился заголовок: «Тело восходящей звезды кей-попа Ан Виёна пропало с места происшествия».

Глава 20

Утренний туман скользил змеей по улице Самил-даэро семнадцать, огибая здания и зевающих прохожих. Люди месили ногами слякоть и ворчали, что лучше бы Сеул засыпало снегом по самую верхушку телебашни Намсан. Но в ноябре это было невозможно.

Именно на Самил-даэро, семнадцать среди многоэтажек с броскими вывесками теснился магазинчик музыкальных инструментов, принадлежащий Чо Мингли, квисину – хранителю этого района. Туда-то и направлялся Юнхо. Его мышцы еще болели после судорог и долгого откашливания черной воды. Он прихрамывал, опираясь плечом о стену, и внезапно почувствовал необычную энергию. Она исходила от музыкального магазинчика и была ни живой, ни мертвой. Но Юнхо не придал этому особого значения: район Чонногу изобиловал неизвестными ему существами.

Когда Юнхо подошел к бледно-красному зданию с вывеской «Музыкальная лавка Чо Мингли», надпись на ней тотчас поменяла название на «Зачарованные инструменты Чо Мингли». Высокие деревянные столбы чансын^[35], стоявшие по обеим сторонам от входа, ожили. Увидев Юнхо, вырезанные на них лица с выпученными глазами оскалились и зарычали, словно сторожевые псы. Однако драконов, в отличие от нечистой силы, такие обереги не пугали.

Юнхо уверенно открыл стеклянную дверь музыкального магазинчика и уже собирался поздороваться с его хозяином, но не тут-то было. Стоило ему занести ногу над порогом, как навстречу ему выскочил смазливый брюнет в джинсовом жилете, очень похожий на какого-нибудь айдола. Мало того, что он толкнул Юнхо плечом, так еще и хлестнул его по лицу синими косичками. По его энергии Юнхо догадался: перед ним молодой бесцеремонный квисин. Вместо извинений наглец смачно выругался и отбежал к ближайшему фонарю, закутывая в жилет свою покупку – длинный бумажный сверток.