– И признаетесь? Не советую. Придется многое объяснять. Нет-нет, инцидент исчерпан. Ваша матушка счастлива, Спинк. Любимый сын избежал ловушки. Скорее всего, – прибавил Майк, – она поет от радости.

Глава XII

Отцу, чья дочь обращается с ним, как с трудным ребенком, непрестанно угрожая поставить в угол и не давать карманных денег, нелегко ввести в ее дом подкидыша, и потому на первых порах граф очень волновался. Можно сказать, что он пережил целую гамму эмоций.

Поначалу главенствовал страх, побуждавший вздрагивать при громких звуках и припоминать Дамокла, о котором он читал в школьные годы. Потом пробудилась слабая надежда. Только на третий день, под вечер, когда он сидел в кабинете, ожидая обеда и почесывая собаку, пятый граф ощутил, что бояться нечего. Интрига, чувствовал он, удалась на славу.

Конечно, этот змий еще мог преподнести сюрпризец. Да, он повержен в прах, но очень живуч. Подумать страшно, что он едва не одержал победу. Если бы не редкостная сметливость нового друга, Кардинела, именно в эти дни дворецкий праздновал бы свой триумф.

Когда Майк описывал поединок, лорд Шортлендс был потрясен. Он понять не мог, почему его младшая дочь не кидается на шею этому замечательному юноше. Она как раз пришла и тоже занялась собакой, пощекотав ей брюшко.

– Вот что, – сказал отец.

Но тут дверь снова открылась, и вошел Майк. Семейная сцена умилила его донельзя. Будущая жена, будущий тесть и будущий свойственник Усик предстали его взору. Поистине, сам домашний уют! Жаль нарушать его, но он, Майк, пришел сообщить новость и должен это сделать.

– Привет, лорд Шортлендс, привет, – начал он. – Собственно, какие лорды? Вообще-то полагалось бы назвать вас «папаша» или «папочка», раз уж я буду вашим зятем. Кстати, этот Дезборо ни на что не годится. Я надеялся перенять обращение от него, но он говорит вам: «Э-э…»

– Моя сестра, – объяснила Терри, – хотела, чтобы он говорил: Papa ^[16].

– Отвратительно!

– Папе тоже не нравится, это уж слишком. Вот Дезборо и крякает.

– Может, и мне крякать? Лорд Шортлендс думал иначе.

– Называйте меня Шорти, – предложил он.

– Спасибо, – ответил Майк. – Что ж, Шорти, вам хочется узнать, зачем я нарушил ваш покой?

– Ни в малой мере, мой мальчик, ни в малой…

– Нарушил, тут спору нет. Но я принес новости, и не очень хорошие. Держитесь за кресло.

При этих словах граф снова пал духом. Задрожав, как желе, он последовал совету Майка.

– Она все узнала? – проговорил он.

– Нет-нет, дело не так плохо. Приехал Стэнвуд Кобболд. Если можно покачнуться, сидя в кресле, пятый граф покачнулся.

– Быть не может!

– Может, может. Приехал. Собственной персоной.

– Сюда, в замок? – вскрикнула Терри.

– Пока что – в местную гостиницу. Прислал мне записку, я к нему пошел. Он собирался нанести визит.

Собачка Усик дала понять, что остались непощекоченные места, но графу было не до этого.

– Господи, он встретится с Аделой!

– Мало того, – поддержал его Майк, – он представится: «Стэнвуд Коббодд». Вот я ему и растолковал, что сюда ходить не надо, и пообещал, что лучшие умы займутся его проблемой. Понимаете, отец прислал ему телеграмму. Хочет, чтобы он сфотографировал здешние интерьеры.

– О боже ты мой!

– Видимо, она пришла, когда мы уже уехали. Он совсем растерялся, но вчера вечером его осенило. Я сниму его в этих интерьерах очень рано утром.

Граф опять задрожал, а Терри – вскрикнула.

– Рано утром! – простонал отец.

– Самое плохое время, – пояснила дочь. – Всюду кишат служанки.

– Они примут его за взломщика…

– Начнут верещать…

– Привлекая тем самым леди Аделу, – завершил Майк, – которая нас и укокает. Именно такая картина стояла передо мной, когда он излагал свой замысел. Но не тревожьтесь. Оснований нет.

Казалось бы, приятное сообщение, однако Терри снова вскрикнула, на сей раз – от гнева, вызвав тем самым вдумчивый вопрос Майка.

– Скажите, как вам удается издавать этот удивительный звук? Я полагал, что он доступен только нескольким щенкам сразу.

Терри не собиралась обсуждать звуки.

– Зачем же вы нас напугали?

– А зачем вы пугались? Вы же знаете, что со мной не пропадешь.

– У вас не было случая это показать.

– Верно, не было. Но это правда. Могли бы привыкнуть к тому, что мой могучий разум решает любую проблему.

– Вы что-нибудь придумали?

– Естественно.

– Вот и рассказали бы сразу, чем пугать. У Шорти высокое давление.

– Наследственное, – заметил граф. – Выше некуда. Майк понял их доводы.

– Да, вы правы. Не подумал. Я всегда сперва сообщаю худшее, чтобы потом сильнее обрадовать. Многие жалуются.

– Не удивляюсь.

– Что поделаешь, художественная натура! Люблю довести до предела, а уж после – снять напряжение. Значит, снимем? Пожалуйста. Насколько я понял, в теплые месяцы ваш замок открыт для обозрения по субботам.

– Конечно.

– Что за легкий тон! Вы об этом не думали так с миллион лет.

– Стэнвуд придет с экскурсией…

– И с камерой.

– А как же Спинк? Он же их водит.

– Плюньте на Спинка. Что он может сделать? Он – пыль под моей колесницей ^[17].

Терри охнула.

– Знаете, вы просто бесподобны.

– Без «просто» как-то сильнее.

– Стэнвуд знает?

– Еще нет. Меня осенило после визита. Зайду к нему завтра с утра и успокою, а то он очень волнуется. То-то в нем и плохо, нежная душа. А теперь не пойти ли нам в столовую? По-видимому, леди Адела не терпит опозданий.

– Гонг слышали? – спросил испуганный граф.

– Нет, еще не звонили. Но уже половина девятого ^[18].

– Идем-идем-идем! – воскликнул лорд Шортлендс и в два прыжка вылетел из комнаты.

Майк и Терри медленно пошли за ним.

– Знаете ли вы, – спросил Майк, – что блоха, весящая восемьдесят тысячных унции, подскакивает на тринадцать дюймов?

– Нет, – отвечала Терри.

– Научный факт. Кстати, отец ваш очень проворен.

– Он испуган. Аделы боится.

– Вполне понятно. Если бы мы, Кардинелы, знали страх, я бы и сам ее боялся. Серьезная дама.

– Вы бы видели ее в роли разгневанной хозяйки!

– Любопытное зрелище, я думаю. Странно, что сестры настолько разные. Вы вообще не умеете гневаться. Милость, кротость, доброта – словом, истинная голубка. Идеал для семейной жизни. Вы за меня выйдете?

– Нет.

– Тут вы не правы. В один прекрасный день, двигаясь к алтарю под пение хора, я вам это напомню. «А кто говорил, – скажу я, – что за меня не выйдет?» У вас будет очень глупый вид.

Графа они застали у двери в столовую и немного успокоили. Собственно говоря, гонг еще не звонил.

Довод был так разумен, что пятый граф смог войти в комнату едва ли не с вызовом. Обнаружив, что все собрались, он дрогнул, но тут же одумался.

– Добрый вечер, – заметил он. – Что-то обед запаздывает. Леди Адела совсем не сердилась.

– Да, – отвечала она. – Мы ждем мистера Росситера.

Переступив порог, граф схватил китайскую вазочку, чтобы укрепить свое мужество. При этих словах он ее уронил.

– Росситера!

– Да, зачем ты все бьешь, папа?

Должно быть, в другое время несчастный пэр сказал бы, что кто-то толкнул его под руку, но сейчас ему было не до таких мелочей.

– То есть как – Росситера? – вскричал он.

– Насколько я поняла, мистер Росситер приехал порыбачить. Живет он в местной гостинице. Какое совпадение, правда? Спинк у него был. Конечно, я его пригласила. Росситера, не Спинка.

Открылась дверь, вошел Мервин Спинк. Когда его взор упал на хозяина, во взоре этом что-то мелькнуло.

– Мистер Росситер, – доложил он.

Входя в комнату, Стэнвуд Кобболд, как обычно, споткнулся о ковер.

Глава XIII

– И не просите, Шорти, – сказал Майк. – Я – во прахе.

Обед кончился, совет трех собрался в кабинете. Глава его мерил шагами ковер, заложив руки за спину, а иногда, в порыве чувств, выбрасывая руку вперед. Майк и Терри сидели тихо. Собачка Усик была тут, но участия не принимала. Она пыталась поймать назойливую блоху.

– Во прахе, – повторил Майк. – Побежден, повержен, разбит. Если вам приятней французский, «bouleversé».

Застонав, лорд воздел руки, словно семафор в отчаянии. Он вспоминал лицо Мервина Спинка. При исполнении, так сказать, тот был бесстрастен, но когда леди Адела спросила гостя, давал ли он властителю слуг альбом с марками, гость, по-видимому – нервный, опрокинул стакан и проговорил: «О да!..», а упомянутый властитель незаметно улыбнулся. Жест, которым он предлагал овощи, искушал дать ему в ухо или, если хотите, пронзал сердце.

– Нет, – резюмировал Майк, – притворяться не стоит. Я – пас. Что это все значит?

Терри щелкнула языком, словно учительница, которую довели до ручки отсталые ученики.

– Вы что, не слышали?

– Чего именно?

– Того, что Адела сказала про марки.

– Простите, упустил.

– Спинк утверждает, что их подарил ему младший Росситер…

– Бывают же гады! – вставил граф.

– … и как-то уговорил Стэнвуда выступить в его роли. На вопрос Аделы Стэнвуд ответил «Да». Теперь ясно?

Майк свистнул. Истерзанный граф попросил его не свистеть, и Майк обещал сдерживаться, но объяснил, что первый свист вызван сложностью ситуации.

– Однако мне пришла в голову мысль, – заверил он. – Марка у змия?

– Еще нет. Он попросил ее после обеда, но Адела сказала, что лучше подождать до тех пор, пока Дезборо поедет в Лондон. По ее словам, он знает нужных людей и выручит больше.

– Умно.

– Спинк попытался спорить, но Адела его прихлопнула.

– Очень хорошо. У нас есть передышка. Если хотите – отсрочка.

Лорд Шортлендс не внял утешениям.

– Ну и что? Все равно он ее получит не сегодня – завтра.

– Отсрочка, любезный Шорти, исключительно важна. У меня есть план.

– План, – пояснила Терри.

– Да, именно – план, – поддержал ее Майк. – Не удивляйтесь, вы знаете, как я умен. Пока вашего Дезборо терзает подагра, мы не будем сидеть сложа руки. Друзья, мы ее украдем.

– Что!

– У-кра-дем. Умыкнем. Стащим. Когда противник низок и подл, жантильничать нельзя. Его девиз – «Все дозволено». Что ж, переймем его и мы.

Справедливая Терри считала, что удачные мысли надо хвалить, даже если это и повредит их автору.

– Замечательно! – сказал она. – До чего же приятно встретить прирожденного преступника. Видимо, это – одна из тех глубин, о которых вы говорили?

Совесть пятого графа оказалась менее гибкой. Он задумчиво щупал подбородок.

– Я красть не могу.

– Почему это?

– Какого дьявола…

– Шорти!

– Отец ваш прав, – сказал Майк, – и я его понимаю, мало того, уважаю. Не хочет пятнать старый добрый герб. Не беспокойтесь, Шорти, вы просто возвращаете собственность владельцу. Альбом принадлежит Терри.

Она покачала головой.

– Спасибо, но это не пройдет. Шорти знает, что я не собирала марок с детства.

– Ценный экземпляр достался вам в те годы. Я хотел об этом напомнить, когда мы вылезали из машины, но Шорти был уверен, что она принадлежит ему, и я его пожалел. Ну, обратите взор в прошлое. Вы сидите в классной, перемазанная клеем, и рассматриваете марки. Я вхожу и говорю: «Привет. На марки смотрите?» – «Да», – отвечаете вы. – «Что-то их немного», – замечаю я и прибавляю, что как раз получил альбом в подарок от дяди, который еще не знает, что в школе это утратило престиж.

– Ах ты господи! Помню.

– На это я и уповал. Итак, я подарил марки вам.

– Не зная, что это – золотые россыпи.

– На что мне россыпи? Мы, Кардинелы, щедры к тем, кого любим. Представьте, какие из нас получаются мужья.