– Какая погода?

– Великолепная, сэр.

– Да, кстати…

Драматург тоже был доволен жизнью. К чаю подали пончики, буквально сочившиеся маслом, а после чая он читал Кларе второй акт. Ее непритворный восторг породил в нем благоволение к ближним, которому способствовала и упомянутая погода. Тем самым он был рад оказать Мервину Спинку небольшую услугу.

– Да, кстати, – сказал он. – Помнится, вы меня просили помочь вашему племяннику. Роланд Уинтер, если не ошибаюсь?

– Вот именно, сэр.

– Как он сейчас, занят?

– Нет, сэр. Свободен.

– Что ж, у меня в пьесе для него кое-что есть. Странная вещь, мой дорогой Шортлендс, я все гадал, почему мне знакомо это имя, а сегодня вспомнил. В прошлом году он играл в моем шоу, и недурно, скажу вам, не…

Его прервал сдавленный крик. Мотоциклет упал на землю.

– Вы с ним знакомы, сэр? – с трудом проговорил Спинк.

– Естественно. Такой стройный, слегка косит, губы необычного рисунка. И рыжеват, да? Ну, конечно, в сущности – рыжий. Так вот, передайте ему, чтобы он заглянул к Чарли Кокберну. Я пошлю Чарли записочку.

Довольный собой, Космо двинулся дальше. Лорд Шортлендс радостно засмеялся.

– Ну как, Спинк? – осведомился он. Дворецкий не отвечал. Лицо его затуманилось.

– Если этот толстый нахал знает вашего племянника, – развернул свою мысль пятый граф, – навряд ли удастся выдать его за Росситера. Да, Спинк, вам крышка. Кончились ваши козни.

Мервин Спинк молчал. Подняв мотоциклет, он мрачно сел на него и мрачно направился в деревню.

Радость его сменилась скорбью. Синее небо было отвратительным. Бабочки – хуже некуда, колосья – это черт знает что! Словом, настроение пресловутой Пиппы ^[13], столь понятное у человека, которому светят полторы тысячи фунтов, начисто исчезло.

– Тьфу, та-ра-рам! – мрачно бормотал Мервин Спинк.

Добравшись до почты, он отправил телеграмму племяннику и мрачно поехал обратно, в замок, чтобы укрыться в своем логове.

Просидев там немалое время с мыслью о том, что нет на свете слов печальнее, чем: «Так могло бы статься» ^[14], он услышал звонок из комнат леди Аделы. Когда вызывает хозяйка, надо идти, что бы ты ни чувствовал.

– Да, миледи?

– О, Спинк, приехал мистер Кобболд. Вы не посмотрите, все ли в порядке? Быть может, ему что-нибудь нужно.

– Сию минуту, миледи.

– Мистера Росситера нашли?

– Нет, миледи. К сожалению, он уехал.

– Но вы с ним свяжетесь?

– Непременно, миледи.

Мервин Спинк удалился, ничуть не страшась встречи с новым гостем. Когда он (Спинк, не гость) служил в роскошном доме Кобболда-старшего, младший ему очень нравился, поскольку, от щедрости душевной, нередко заглядывал к нему, чтобы поболтать и выпить. Мало того, несколько раз они ходили вместе на матч.

Однако, приближаясь к голубой гостиной, он был достаточно сумрачен.

Глава XI

Майк сидел в своей комнате, переодевшись к обеду, и ему все нравилось. Пятый граф мог терзаться и томиться, как Шильонский узник, но на свежий взгляд комнаты замка были выше всех похвал.

Скажем, окна, как справедливо заметила хозяйка, выходили в розовый сад, а дальше ласкали взор поля и рощи, где каркали грачи и бегали кролики. В самой комнате было уютно, если не сказать – роскошно. Особенно понравилось Майку мягкое кресло. В сельских спальнях сплошь и рядом обнаруживаешь мебель, сделанную в далеком прошлом по заказу инквизиции; но тут было не так.

Сидя в этом кресле, положив на столик ноги, Майк думал о Терри. Мысли его прервало то, что дверь открылась и появился вальяжный незнакомец, по-видимому – дворецкий, то есть тот самый Спинк, соперник лорда Шортлендса. Вон он каков, этот Адонис или, если хотите, змий в эдемском саду! Что ж, понятно, почему пятый граф его боится.

– Добрый вечер, сэр, – сказал Адонис.

– Добрый вечер.

Хотя Спинк и страдал, уста его тронула улыбка, какой улыбается дворецкий, когда один из вышестоящих совершит промах. Хозяйка сказала ему, что в голубой спальне находится Стэнвуд Кобболд, однако в кресле сидел кто-то другой.

– Простите, сэр, – произнес Спинк. – Должно быть, я что-то перепутал. Мне показалось, что, по словам миледи, здесь обитает мистер Кобболд.

– Да. Это я.

Дворецкие не вздрагивают, и Спинк только покрылся зыбью.

– Мистер Стэнвуд Кобболд, сэр?

– Он самый.

Они помолчали, и Спинк осторожно спросил:

– Вот как, сэр?

Надо быть особенно глупым, чтобы ничего не заподозрить, если вместо гиппопотама видишь греческого бога. Спинк был умен. Он сразу распознал, что дело нечисто, и взгляд его стал суровым.

Повторим, Спинк был умен и тут же смекнул, что на этом можно нажиться, мало того – восстановить рухнувшие упованья. Молодые люди, приезжающие в замок под чужим именем, зачем-нибудь это делают. Значит, надо узнать их тайну и назначить свою цену. Дворецкий приободрился.

– Разрешите заметить, сэр…

– Да-да. Прошу.

– Дело в том, сэр, что я знаю мистера Кобболда.

Майк обнаружил, что кресло не так уж удобно. Чем-то оно напоминало раскаленную сковороду.

– Знаете? – переспросил он, быстро вскочив.

– Да, сэр. Я служил почти целый год у мистера Кобболда-старшего, на острове Лонг-Айленд. С мистером Кобболдом-младшим мы виделись ежедневно.

– Тут есть над чем подумать, – проговорил Майк.

– Вот именно, сэр.

Словечко «сэр» подсказывало, что дворецкий не принимает его за вора. По-видимому, какая-то черточка, быть может – особое достоинство, побудила отвергнуть самую простую разгадку.

Что ж, подумал Майк, тем лучше. Должно быть, можно сговориться за сходную цену. Как видите, оба они стремились к одному и тому же.

– Присаживайтесь, – сказал Майк. – Ваша фамилия Спинк, если не ошибаюсь?

– Да, сэр.

– Так вот, дражайший Спинк, не будем делать глупостей. Договоримся тихо-мирно за круглым столом.

– Согласен, сэр.

– Начнем с того, что я не Стэнвуд Кобболд.

– Вот именно, сэр.

– Прекрасно. Теперь встает вопрос, кто же я. Как вам кажется?

– Фамилии не знаю, сэр, но имя ваше, по-видимому, Майкл. Кроме того, смею предположить, что вы – друг мистера Стэнвуда. Приехали вы вместо него, чтобы ухаживать за леди Терезой.

– Однако! Как это вам удается? Наверное, фокус с зеркалами.

Мервин Спинк снисходительно улыбнулся.

– Недавно леди Тереза получила… э-э… весьма пылкое послание с подписью «Майк».

– Господи! Она его показывала?

– Отнюдь, сэр. Одна из служанок нечаянно прочитала его, убирая туалетный столик, а позже пересказала в нашей гостиной.

Майк покраснел, что было ему к лицу, и слегка скрипнул зубами.

– Да? – зачем-то переспросил он.

– Да, сэр. Одна из горничных. Конечно, я сделал ей выговор.

– А шею не свернули?

– Нет, сэр.

– Зря. И как, ей понравилось?

– О нет, сэр. Я был очень строг.

– Не выговор. Письмо.

– Понравилось, сэр.

– Что ж, и то хлеб. Доставил человеку удовольствие. Огастес тоже его похвалил.

– Кто, сэр?

– Один лондонский критик. Если как-нибудь встретите, познакомьте его со служанкой. Явное родство душ. А что до ваших слов, вы правы. Что будем дальше делать? Кстати, фамилия моя – Кардинел.

– Я часто слышал о вас от мистера Стэнвуда.

– Мы старые друзья. Прибавлю, что он полностью согласен с моими теперешними планами.

– Так я и думал, сэр. Мистер Стэнвуд исключительно добр, тем более – к друзьям. Но вы говорили…

– …что будем делать дальше?

– Простите, сэр?

– Ну-ну, Спинк, где ваш разум? Прежде всего, надо обеспечить ваше молчание. Если Алела узнает, мне конец.

– Несомненно, сэр.

– Итак?

– Если разрешите, сэр…

– Разрешу, разрешу.

– …я бы предложил полюбовное соглашение.

– Финансового характера?

– Вот именно, сэр.

Майк облегченно вздохнул и улыбнулся Спинку, как улыбались жители Гента гонцам из Аахена ^[15].

– Значит, дело ясно, – сказал он. – Как вам десятка?

– Ну, что вы, сэр!

– Это немалые деньги.

– Меньше, сэр, чем двести фунтов. Майк засмеялся.

– Что-то у меня со слухом. Мне послышалось «двести фунтов». Или с акустикой комнаты…

– Я так и сказал, сэр. Майк щелкнул языком.

– Слушайте, Спинк! Все мы любим пошутить, но это уж слишком. Вы, наверное, имели в виду двадцать?

– Нет, сэр, двести. Мистер Стэнвуд часто говорил о ваших доходах. Мне кажется, указанная сумма не так велика по сравнению с вашими чувствами к леди Терезе. Я сужу по письму.

– А если я дам вам в глаз?

– В глаз, сэр?

– Очень уж тянет, руки чешутся.

– Весьма прискорбно, сэр.

– Нет, это подумать – двести фунтов!

– Они мне нужны, сэр.

– Знаю.

– Его светлость поделился с вами, сэр?

– Еще как! Вот вам и другая причина. Я не хочу ему мешать.

– У каждого бывают неудачи. То солнце, сэр, то дождик.

– Что-что?

– Другими словами, сэр, омлета не сделаешь, не разбив яиц.

– До омлета ли нам, Спинк? Надеюсь, вам понятно, что вы – подлый шантажист?

– Понятно, сэр.

– И вы не стыдитесь?

– Нет, сэр.

– Тогда говорить не о чем.

– Перья и чернила на письменном столе, сэр. Майк медленно подошел к столу и взял ручку.

– Что ж, утешение одно, – сказал он. – Рано или поздно вы за это ответите. Так и вижу, как вы, шаг за шагом, погружаетесь в трясину зла. Аппетит растет во время еды.

– Несомненно, сэр.

– Не хотите остановиться, пока не поздно?

– Нет, сэр.

– Дело ваше. Что ж, бегите к печальной развязке. Шантажируйте, но однажды вы оступитесь и – бамц! – упадете в яму. «Рад познакомиться», – скажет судья и вынесет приговор. Буду вас навещать, поболтаем через решетку.

– Весьма признателен, сэр.

– Не за что. Какое сегодня число?

– Двенадцатое мая, сэр.

– А как вас зовут?

– Мервин, сэр.

– Красивое имя.

– Моя матушка, сэр, тоже так считала.

– Вам не стыдно о ней вспоминать, когда вытягиваете двести фунтов из незнакомого человека?

– Нет, сэр.

– Подумайте, Спинк. Она смотрит на вас с небес.

– Она в Далидже, сэр.

– Значит, из Далиджа. Смотрит и…

– Если не трудно, сэр, чек на предъявителя.

– Ладно. Вот, прошу.

– Большое спасибо, сэр.

– Итак, ваша матушка…

Майк замолчал, услышав, что кто-то к нему стучится.

– Войдите! – сказал он. Вошла леди Адела.

– Решила посмотреть, как вы устроились, – сияя, сообщила она. – Вам ничего не нужно?

– Нет, спасибо.

– Наверное, вы болтаете со Спинком о старых временах? Он ведь служил у вашего отца. Мистер Кобболд очень изменился?

Многое в Мервине Спинке могло и не понравиться, но деньги он отрабатывал.

– Ничуть, миледи. Мы вспомнили разные оказии. Мистер Стэнвуд был чрезвычайно добр ко мне, когда я пребывал в Соединенных Штатах.

Издалека донесся жалобный голос мужа в беде. Дезборо Топпинг, страдающий подагрой, пытался завязать галстук. Леди Адела кинулась к нему, словно тигрица – к детенышу.

– Спасибо, Спинк, – сказал Майк.

– Не за что, сэр.

– Теперь я в безопасности.

– Несомненно, сэр.

– Хотел бы я вас отблагодарить. Мервин Спинк благосклонно улыбнулся.

– Вы отблагодарили, сэр.

– Как? Чеком? С вас этого хватит?

– Конечно, сэр.

– Очень рад. Вижу, вам легко угодить. Но чек не годится. Он подписан «Майкл Кардинел». А я, видите ли, Майкрофт, как брат Шерлока Холмса.

Мервин Спинк, наконец, дрогнул. Лицо его перекосилось. Если бы у него были усы, он был бы похож на сбитого с толку баронета.

– Я пойду к миледи… – проговорил он.