Черная вселенная (страница 7)
* * *
Храмов остался на «Гефесте». Как и прежде, он видел на экранах монитора все изображения с камер космонавтов и транспорта. В этот раз поехали на «Бобре» – гусеничном планетоходе, похожим на уазик-буханку, созданном для перевозки людей. «Бобер» мог вместить в себя двенадцать человек и имел закрытую обогреваемую кабину. В данный момент телеметрия на компьютер Храмова поступала с шести источников – с двух камер «Бобра» (с передней и задней) и с камер Толи, Гены, Юли и Альберта Ивановича. Микрофон Максима пока что был выключен.
Толик разогнался до пятнадцати километров в час. В расщелину он не боялся провалиться, потому что перед «Бобром» в пятидесяти метрах летел коптер с лидаром и сканировал поверхность. Возле руля на экране монитора транспорта отображалась карта – полоска местности шириной семьдесят метров. Такой безопасный способ передвижения по Гавани придумал Звезда.
Видя, что впереди ровное плато, Толик увеличил скорость.
– Если мы упадем в расщелину, мы не узнаем, что в ней, – намекнул Гена. Он сидел справа на переднем ряду.
Сейчас они снова общались в общем голосовом чате.
– Почему не узнаем? – улыбнувшись, спросил Звезда. – Как раз таки узнаем.
– Очень смешно, – недовольно сказала Юля.
– Прибыть в параллельную Вселенную, чтобы помереть в ней, провалившись в пропасть по неосторожности, это очень глупо, – снова намекнул Гена.
– Ага, – сказал Толя, – согласен.
Толя все улыбался. Радовался сейчас непонятно чему. Хотя для него это было естественное состояние. Этот человек вообще никогда не унывал.
– Я бы тоже порекомендовал снизить скорость, – настойчиво произнес Еврин.
– Хорошо, – ответил Звезда, – как скажете.
– Лучше бы я за руль сел, – тихо сказал геолог.
– Гена, давай ты мне тут не будешь вот это вот свое, ладно? – Толя покосился на друга.
– Ничего я не «вот это вот», не «свое», – недовольно пробубнил Гена.
Геолог посмотрел направо – вдали было видно кромку лабиринта торосов.
– Надо бы еще сходить вглубь этого торосного нагромождения, – сказал Еврин, – посмотреть, что там, может, какие новые структуры есть.
– У меня в план попала огромная часть этого леса, – сказал Толя, – я могу вам прислать.
– Да, пришли пожалуйста, как вернемся. Но план планом, а самим сходить все же необходимо.
– Почему спутниковый лидар не отобразил на карте планеты эту расщелину? Она же длиной сотни метров, а то и километры, – спросила Юля.
– Узкая слишком, – ответил Толик.
– На обычной спутниковой съемке линейные объекты видно, – сказал Гена, – мы на практике в университете дешифрировали космические снимки.
– На обычной видны, а на скане лидара нет, – сказал Толик, повернувшись к Гене.
– Звезда, ты вперед смотри лучше, – произнесла Юля.
– Спокойно, у меня все под контролем, как и всегда, – Толик скрутился так, что встретился взглядом с Юлей, сидящей позади.
– Да, да, как и всегда, – тихо сказал Гена, – особенно как тогда на Марсе, когда в яму улетели… Тут, мол, гравитация низкая, давай разгонимся и прыгнем… И ка-а-ак…
– Гена! – перебил его Толик. – Язык твой – метла. Давай ты лучше помолчишь.
– Альберт Иванович, – произнесла Юля, – по вашему мнению, может ли отсутствие жизни быть связано с этими зеркалами?
– Интуиция подсказывает мне, что так оно и есть, – решительно ответил Еврин. – Я думаю, что это покрытие искусственно созданное и не имеет никакого отношения к естественному формированию планеты. Под зеркалами – настоящие слои Тихой Гавани. Зеркала – это какой-то нарост. Раньше, вероятно, на планете была жизнь, а зеркала заместили ее собой, и если мы сможем добраться до поверхности Гавани, то выясним это наверняка. А может, жизнь там все еще есть – хотя бы бактериальная в грунте.
– Как технически возможно закрыть планету зеркалами? – спросил Толик.
– Может, что-то запустило процесс их роста, – выдвинул гипотезу Еврин.
– Но зачем? – спросил Гена.
– Давайте продолжим рассуждать в ключе, что это вышло не случайно, а сделано намеренно кем-то. Каким-то разумом. Представьте, как далеко может уйти эволюция сознания за триллионы лет! – тут Еврин возбудился и повысил голос. Он всегда возбуждался, когда заводил разговор о сверхразуме. – Если в этой Вселенной сохранилась цивилизация и этой цивилизации сейчас триллионы триллионов лет, то куда могла завести эволюция сознание подобных существ?! – повторил он. – Если мы за несколько сотен тысяч лет прошли путь от пещерных людей до созданий, сумевших построить компьютеры, космические корабли, коллайдеры, то что же может случиться с разумом за неимоверно большее время?! Кстати говоря, еще сто пятьдесят лет назад мы ездили на лошадях! Можно еще дальше пойти рассуждать – посмотрите, что стало с жизнью на Земле всего за один миллиард лет! Она из бактерий превратилась в нас! Нашей Вселенной всего чуть меньше четырнадцати миллиардов лет, но мы уже смогли достичь таких высот! Что будет с человечеством через триллионы триллионов лет?! (Тут Еврин совсем перевозбудился и начал жестикулировать.) Каким станет наш разум в бесконечно далеком будущем, если мы не вымрем?! И в таком случае можно ли будет нам нынешним понять наших далеких потомков? Понять их технологии, их мотивы. Зачем они нарастили зеркала на целой планете?
– Но попытаться понять все равно стоит, – сказал Толик.
– Я согласен, – ответил Еврин, – я вел к тому, что сделать это будет сложно.
– И не факт, что это дело рук разума, который эволюционирует триллионы триллионов лет, – сказала Юля.
– Да. Не факт. Я же указал, что мы обсуждаем вариант, что эти зеркала не дело рук случайности, а разумный замысел. Я склоняюсь к этой версии.
– Я все же имела в виду немного другое, – произнесла Юля, – я хотела сказать, что зеркала связаны с отсутствием жизни на них, на их поверхности, в этой экосистеме, в этой воде, а не в недрах.
– Может быть, есть какое-то вредное излучение из космоса, которое мы не можем уловить? А зеркала защищают планету от него, и поэтому на поверхности нет жизни? – спросил Гена.
– Была подобная идея – зеркала как защита от излучения, – сказал Еврин, – такое тоже возможно, но проверить это мы пока не можем. Доступные нам приборы не фиксируют никакого космического излучения, кроме реликтового. А по поводу отсутствия жизни на зеркалах, в воде, Юля, у меня нет комментариев. Я не знаю, почему тут стерильно.
Лидар показал расщелину, и вскоре Толя остановил «Бобер», не доехав до нее двадцать метров. Космонавты вышли из транспорта. Лица их снова начало покалывать из-за холода. Один Еврин взял с собой защитную маску на глаза и щеки, и теперь его лицо было практически полностью закрыто. Спереди и сзади из «Бобра» излучались треугольники света фар и простирались вдаль. Позади горел «Гефест». А вокруг – чернота.
Исследователи молча подошли к разлому. Толик встал на четвереньки возле края и робко заглянул за него. Потом лазерной рулеткой он измерил расстояние до противоположного края.
– Прием, – раздался голос Храмова.
– Мы на месте, – ответил Еврин.
– Вижу.
– Ширина ущелья восемь девяносто, – сказал Толя.
Картограф направил лазер рулетки вниз в разлом. Сделал первое измерение.
– Восемьсот три метра, – сказал он, – но мне кажется, я попал на стенку, а не на само дно.
Он померил еще раз, стараясь направить луч как можно вертикальней вниз.
– Тысяча пятьсот тридцать метров, – сказал Звезда.
– А мы сможем на такую глубину коптер опустить? – спросила Юля.
– Ага, – Толя снова сделал замер. – Ошибку выдает, – сказал он.
– Почему? – спросил Еврин.
– Не знаю, – Толя в очередной раз измерил расстояние. – Четыре тысячи семьдесят пять метров, – сказал картограф, – я, похоже, каждый раз попадаю лучом на стену разлома в разное место. Точно! – воскликнул он и встал. – Лидар же должен был вглубь стрельнуть…
– Что ты имеешь в виду? – спросил Храмов.
– Секунду… – Толя направился к «Бобру».
– Какое максимальное расстояние может измерить твой лидар? – спросила Юля.
– По техпаспорту двести километров, а по факту – я понятия не имею.
Толя взял из салона «Бобра» пульт управления коптером. На экране пульта была видна выстроенная только что карта – та самая полоска изображенной местности. Она заканчивалась пересечением с линией разлома. Толик выбрал на карте произвольную точку в границах разлома, и в поле координат в графе Z (высота) появилось множество девяток, что означало ошибку измерения.
– Что там? – спросил Еврин.
Толя ничего не ответил. Он включил режим 3D-модели и, когда чуть повернул в программе модель местности, увидел, что ущелье уходит вниз на какое-то невероятное расстояние. Картограф уменьшил изображение. Повернул модель на вид сбоку. Измерил длину от края ущелья до самой низкой точки, которую смог взять лидар, и с изумлением произнес:
– Глубина разлома больше ста семидесяти пяти километров.
– Насколько больше? – спросил Еврин.
– Не знаю. Это отметка самой низкой точки на стене откоса, до которой смог дотянуться лидар. До дна он не достает.
– Давай уже запускай туда коптер, – сказал Гена.
– Да, сейчас, – ответил Толя.
– Какую скорость он может развить? – спросил Храмов.
– Скорость горизонтального полета у него около ста пятидесяти километров в час. Но падать ему проще, так что, я думаю, он разгонится о-го-го. Точно сказать не могу.
– Давай вниз его, – скомандовал Храмов.
Толику пришлось держать пульт коптера за линией откоса так, чтоб между пультом и коптером не было преграды в виде многокилометрового зеркального слоя. Для этого Звезда, закрепив на себе страховочный трос, привязанный другим концом к «Бобру», сидел на краю ущелья свесив ноги, держа пульт над пропастью. Вдали внизу он видел мерцающий белый огонек. Гена с Юлей стояли за спиной картографа. Еврин замерз и пошел в авто. На навигационный экран «Бобра» с пульта Толи передавалась достраиваемая в реальном времени модель разлома, так что и Еврин и Храмов могли видеть ситуацию внизу.
– Скорость пятьсот двадцать километров в час, – сказал Толя.
Коптер имел систему, аналогичную парктроникам на автомобилях, и летел четко посредине между двух зеркальных стен.
– Удивительное место, – сказала Юля, – на Земле нет ничего подобного.
– Да, – протянул Гена, – разломов глубиной сотни километров у нас не может быть. Земная кора всего-то в среднем сорок километров.
– Учитывая, что гравитация здесь ниже, чем на Земле, а размер Тихой Гавани больше земного, вполне вероятно, что внутренний состав планеты нас удивит, – сказал Еврин. – Хотя… это в том случае, если гравитационная постоянная тут не сильно отличается от гравитационной постоянной нашей Вселенной.
– Интересно, что же там внизу, – мечтательно произнесла Юля.
– Я думаю, мы упремся в такое же зеркало, – сказал Толя. – Генка, а ты что думаешь?
– Я ничего не думаю. Долетим и узнаем, – ответил Гена.
– Ну просто предположи, что там может быть? – настаивал Толя. – Вон даже Альберт Иванович гипотезу толкнул, что там слои почвы. Давай, ты тоже.
– Чего ты пристал. Не знаю я, что там. Я, когда бурюсь, никогда не думаю, что внизу. Бурюсь, и все. Потом узнаю́.
– Эх, скучный ты человек, – сказал Звезда.
– Сам ты скучный.
– Нам бы как-нибудь образцы взять со дна, – грустно произнесла Юля.
– Это если только самим туда спускаться, – сказал Толя.
– Давление должно расти по мере погружения, – напомнил Еврин, – боюсь, что спуститься туда не выйдет. На глубине сотни километров любой дрон будет раздавлен. Да и температура там, вероятно, высокая.