– Сергей? – обратился вдруг ко мне неприметный азиат лет пятидесяти, в тёмно-синем пуховике и пышной песцовой шапке-ушанке, секунд десять до этого, не глядя на меня, шагавший сбоку параллельным курсом примерно на двухметровой дистанции.

– Допустим, – неприветливо зыркнул я в сторону резко сократившего расстояние дядьки. – А ты кто такой?

– Можешь называть меня Маратом, – обозначил губами улыбку ни разу не приветливый тип с колючими волчьими глазами.

– И?.. – в тон азиату ощерился я, игноря протянутую для рукопожатия ладонь.

– А ты злой, – хмыкнул Марат, убирая в карман отвергнутую руку.

– Короче, дядя, давай ближе к делу.

– И резкий, как понос, – продолжил бесить меня азиат.

– Послушай, ты!..

– Спокойно, мальчик, не нужно шуметь, – осадил меня переставший лыбиться азиат. – Оглянись. Вокруг нас полно людей. Ты ведь не настолько отмороженный, чтобы избить средь бела дня старика на глазах у десятков свидетелей?

Зло зыркнув на азиата, я промолчал.

– А позвал я тебя, Серёжа, – снова заговорил Марат после доброй дюжины наших молчаливых шагов, – чтобы официально, так сказать, уведомить, что ты больше ничего нам не должен.

– Кому это вам? – фыркнул я.

– Не прикидывайся придурком, тебе не идёт, – покачал головой азиат. – Некий господин, представленный моим людям как Хозяин, полностью оплатил твою задолженность. Поэтому повторяю, ты больше ничего нам не должен.

– Да что за бред! – вспылил я и, лишившись самообладания, цапнул обеими руками Марата за ворот куртки. – Говори, гад, зачем Машу похитил?

– Беру свои слова обратно, ты не прикидываешься, а реально придурок, – ничуть не испугавшись моей выходки, презрительно хмыкнул азиат.

– Ах ты ж!..

– В полицию загреметь захотел? Ну-ну… Вон двое уже на телефоны нас снимают.

Бессильно чертыхнувшись, я отпустил ворот его куртки.

– Всё нормально, граждане, – подняв руки, тут же обратил к собирающейся вокруг толпе свидетелей Марат. – Мой юный друг просто излишне горяч. Он чересчур эмоционально отреагировал на неприятную новость. Но, как видите, уже успокоился и больше претензий ко мне не имеет. Не так ли, приятель?

Последняя фраза устроенного азиатом балагана адресовалась, естественно, мне. Пришлось кивнуть и изобразить улыбку на перекошенном от едва сдерживаемой ярости лице. Вроде прокатило. Окружившие нас зеваки стали разбредаться.

– К похищению твоей девушки мои люди непричастны, – продолжил переговоры азиат, когда мы вновь остались одни. – Но у меня, разумеется, есть кое-что для тебя по этой животрепещущей теме. – Марат вытащил из кармана и сунул мне в руки увесистый конверт. – Вот, просили тебе передать. Вскрой, и узнаешь, кто стоит за её похищением. А у меня, извини, дела. И на будущее, парень: не лезь больше на рожон в чужой бизнес, в другой раз за спиной у тебя может не оказаться уважаемого покровителя. Тогда всё может закончиться куда как печальнее…

– Ты чё, мне угрожаешь? – вскинулся было я в ответ.

Но азиат, проигнорив очередной мой наезд, молча развернулся и сбежал в ближайший ангар-павильон.

Преследовать его не было смысла. Переговоры закончились, ожидаемое послание от Хозяина я получил. И, на ходу вскрывая конверт, зашагал обратно на стоянку.

Внутри обнаружились два до дрожи знакомых зеркала-расходника и адресованная мне короткая записка, напечатанная на бумажном листе. Вот что там было написано:

«Ты знаешь, что следует делать, Сергей.

Несмотря на взаимные претензии и разногласия последних недель, ты по-прежнему мой должник. Исполни свой долг, порадуй меня новыми потерянными душами, и пленница обретёт свободу. В противном случае её ждёт медленная, мучительная смерть.

Окно для переноса в отражение откроется в интервале 15:43:17–15:43:21. Не подведи свою подругу, Сергей, она так в тебя верит.

С надеждой на возобновление нашего сотрудничества, твой Хозяин».

– С-с-сука! – Я столь яростно зашипел под нос ругательство, сминая прочитанный листок в руке, что идущие мне навстречу мужчина с женщиной шарахнулись в сторону, как от конченого психопата.

Пришлось резко ускориться и под настороженными взглядами оборачивающихся людей практически бегом бежать к машине. А потом с рёвом остывшего двигателя и скрипом покрышек по снегу тут же сорваться с места и умчаться наконец восвояси из негостеприимного периметра Чёртова пустыря.

Глава 8

За спиной с хрустальным звоном рассыпается на мелкие осколки разовый зеркальный портал, и я тут же смаргиваю загоревшиеся перед глазами строки системного уведомления, информирующего о переносе в отражение 276/14/89… Дальше прочесть не успеваю по причине стремительно разворачивающегося вокруг треша.

Знакомый с детства интерьер салона подсказывает, что я оказался внутри городского троллейбуса, помутневшие стёкла окон которого не позволяют сориентироваться на местности и определиться с нахождением на уличном плане Нижнего обречённого на трагическое происшествие общественного транспорта. Исказившаяся под воздействием Хаоса часть пассажиров (пресловутые изменённые с отросшими клыками во рту и когтями на пальцах рук), со звериным рычанием на моих глазах уже вовсю атакует и терзает соседей, более стойких, но деморализованных ужасом разверзшегося вдруг вокруг ада.

Активировавшееся в моей руке воздушное копьё тут же начинает наносить разящие удары во все стороны, собирая законную кровавую жатву. А выведенный в угол периферийного зрения таймер обратного отсчёта, как водится, параллельно начинает отщёлкивать секунды до финального апокалипсиса:

00:00:06… 00:00:05… 00:00:04…

Разя подрывающихся по обе стороны с сидений клыкастых ублюдков, замечаю на задней площадке троллейбуса пяток сбившихся в кучу невредимых людей, чудом сбежавших в дальний угол от монстров. Рывком тут же перемещаюсь к этим потенциальным потерянным душам и встаю на пути у кровожадной толпы утративших человеческий облик изменённых хищников, лавиной накатывающихся по длинному салонному проходу на одинокого стража с копьём.

К счастью, время кровавой бойни в отражении уже на исходе. И против напирающей толпы мне нужно продержаться всего-то несколько секунд. Я обязан выстоять. Но…

– Какого хрена, пацан? – раздаётся вдруг сбоку до дрожи знакомый Митюнин голос.

Я лихорадочно ищу убедительные доводы для оправдания. Но не успеваю издать ни звука, потому как сокрушительный удар боевой перчатки здоровяка следом за риторическим вопросом тараном врубается мне в лицо, мгновенно гася сознание…

Это тягостное воспоминание, как заезженная пластинка, снова и снова проносится в сознании, провоцируя набивший оскомину безответный вопрос: «Зачем это происходит со мной?»

Я сделал, что сделал, спасая Машину жизнь. Да, нарушив при этом строжайший запрет порядочников на участие в хаосе очередного (подвязанного под мой уникальный талант Настройщика) отражения. Но ультиматум Хозяина не оставил мне выбора. Я рискнул и, по ходу, угодил в капкан своих же старших товарищей. Меня подставили, кхех.

Зачем это происходит со мной?

Разумеется, на первом же допросе я всё без утайки выложил Борисычу. Хотя сломанная челюсть и отсутствие доброй трети зубов во рту (последствия Митюниной плюхи) превращали мои слова в неуклюжее шипение, но Артём Борисович вроде меня понимал. По крайней мере, подбадривающе кивал и вполне по делу задавал порой уточняющиеся вопросы.

Я всё выложил как на духу. Меня внимательно выслушали. И всё равно бросили тухнуть в этом бетонном склепе без окон с жёсткой лежанкой вместо нормальной кровати, вонючим ведром вместо туалета и единственной дверью, толщиной не уступающей сейфовой. Меня, как злостного преступника, свои же упекли в каземат.

Зачем это происходит со мной?

Мои вещи и одежду с расширителем конфисковали в первый же день ареста. И пока я пребывал в беспамятстве после жестокого Митюниного удара, без спросу переодели в стрёмную грубую робу. Лишь кольцо развития на большом пальце сохранилось неизменным, однако и его тюремщики как-то обработали, напрочь заблокировав мне доступ ко всем навыкам и умениям.

Лишённый айфона и абилок ясновидящего, в бесконечном мраке каземата после ухода Борисыча я очень быстро потерялся во времени. Не ведая, который час, я подолгу лежал или сидел на единственной лежанке, периодически проваливаясь в спасительную дрёму, или на ощупь шарахался по крошечному периметру между четырьмя стенами, временами нащупывая на полу тарелку со жратвой. Еда появлялась в каземате, пока я спал, и замечал я её появление, разумеется, исключительно по запаху.

Я существовал здесь как растение, где-то на интуитивном уровне подспудно понимая, что каземат этот высасывает из меня жизненные силы. Когда же в один ужасный момент я пробудился после бог весть какого по счёту забытья от болезненной судороги, одновременно скрутившей, казалось, разом все мышцы, я понял, что мои чаяния начинают воплощаться в жестокую реальность…

Зловещим кэшбеком из глубин подсознания выстрелило воспоминание, как Александр, ещё будучи моим неоспоримым наставником, рассказывал о существовании под смотровой башней в изолированной локации теневой параллели Пост № 2 специальных тюремных камер для хаосистов, где заключение превращалось в бесконечно долгую мучительную пытку, нередко заканчивающуюся ужасной смертью.

Но я же ведь свой. Я практикант-порядочник и будущий член команды местного представительства организации. Почему же они так со мной?

Зачем это происходит со мной?

Терзающие мышцы судороги утихли, и лёжа на бетонном полу каземата (куда как-то сам собой плюхнулся с лежанки во время мучительного припадка), я в отчаянии схватился дрожащими ладонями за окровавленный лоб.

– И чем вы, гады, лучше Хозяина? – прохрипел я в привычно навалившуюся со всех сторон непроглядную тьму. – Заточили меня в ещё более жуткую темницу, чем он. Там хоть…

Скрежет отпираемой двери, сопровождаемый ослепительно ярким сполохом электрического света из коридора, вынудил меня зажмуриться и замолчать на полуслове.

Интерлюдия 3

– Доброе утро, Светочка, – переступив порог офиса, кивнул глава представительства сотруднице, выскочившей из-за стойки ему навстречу.

– Артём Борисович, ну наконец-то, – защебетала в ответ администратор. – У Капустина уровень тела до тридцать восьмого просел, и началась коррекция основного показателя. Уровень Силы с тринадцати до двенадцати упал…

– Спокойно, Светлана, не стоит так волноваться из-за этого болвана, – проворчал седоусый начальник, неторопливо проходя в центральную часть офиса и с явным удовольствием усаживаясь в одно из двух глубоких кожаных кресел. – Практиканту необходимо преподать серьёзный урок. А то ишь моду взял, паршивец, своевольничать!

– Но Артём Борисович, он так-то нормальный парень. Просто запутался, – стала защищать приятеля Света.

– Нормальный, говоришь, – хмыкнул Артём Борисович. – А ну-ка присядь… – Кивком головы он указал на кресло рядом.

Дождавшись, когда девушка выполнит распоряжение, начальник вкрадчивым полушёпотом продолжил: