Женя начала сомневаться: а вдруг и правда получится восстановить хоть что-то из ее прошлой жизни? Бабушку не вернешь, но Сава… Их сила трех.

– Не знаю, – честно призналась Рита. – Ну я бы как минимум тебя выслушала. Наверное. Или нет…

– Ты не помогла, – неуверенно ответила Женя. – Но я подумаю.

– Обещаешь? Если не хочешь приезжать ради Савы, приезжай ради меня. Здесь так тухло. – Рита внимательно посмотрела на Женю. – Как ты?

– Ну я закончила сессию без троек, и у меня будет стипендия. – Женя не была уверена, что Рита хотела слушать о ее университетских делах, и не до конца понимала, что на самом деле чувствовала Рита. – Работаю копирайтером, хотя ты это и так знаешь. Ничего нового. Недавно написала статью про бабочек. А еще… Кристина! Кристина! Боже, ничего против нее, конечно, не имею, но, если честно, жду, когда она уедет домой. Представляешь, целая комната будет в моем распоряжении! Целая комната! И…

– Нет… – Рита прервала ее. Женя остановилась и удивленно посмотрела в экран телефона. Маленькая батарейка в углу экрана загорелась красным. – Я имею в виду… как ты?

Рита умела вот так – видеть и замечать ее. Женя задумалась: она сама далеко не всегда умела распознавать свои эмоции, особенно когда они были такими противоречивыми. Тоска по бабушке начала окрашивать их веселые совместные воспоминания в серый цвет. Как будто они оставались все такими же радостными и яркими внутри, но их окантовка становилась темной. Женя боялась, что однажды эта окантовка расползется и окончательно перекроет все черным цветом. Время должно работать на пользу и стирать все плохое, но пока что Женя ощущала себя так, словно стрелки ее часов остановились и она никак не могла сдвинуть их вперед.

– Ну… Я живу. Разве у меня есть выбор?

– Я знаю, как много она для тебя значила. И для меня – тоже. Она, можно сказать, стала нашей общей бабушкой.

Женя улыбнулась. Наверное, Рита понимала ее лучше всего. На похоронах Женя держалась, но, как только к ней подходили родственники и начинали говорить дурацкие слова утешения, у нее тут же начинали слезиться глаза, словно тумблер в голове переключался. Она не понимала, почему это работало так странно, но чувствовала себя лучше, если никто не пытался с ней заговорить: почему-то любые слова, даже искренние и теплые, ранили, а самой Жене казалось важным не плакать при людях. Она не привыкла выражать эмоции настолько открыто – особенно такие темные. В день похорон Рита не пыталась ее утешить и сказать, что все будет хорошо, – она просто была рядом, и этого было достаточно.

– Да, знаю.

– Недавно вспоминала, как мы вызывали Пиковую даму. Весело было.

– Весело? – Женя усмехнулась. – Ты не хотела ее вызывать. И боялась.

– Неправда! А вообще, до сих пор удивляюсь, как мы так могли развлекать себя чем угодно? Сейчас как будто жить стало скучнее…

– Скоро годовщина. Не уверена, что могу… Ну… Хочу помнить ее живой. Когда я здесь, мне кажется, что мы просто живем в разных городах, – наконец призналась Женя. – Как будто часть меня понимает, что это неправда, но другая часть вообще отказывается осознавать это.

Рита, как и в тот день, не пыталась ее утешить, давая Жене возможность выговориться.

– Просто это все произошло так внезапно… Все было хорошо, она ни на что не жаловалась, и тут… Не знаю. Не понимаю, как с этим справляться.

– Я тоже не знаю. Но я рядом.

– Спасибо. – Женя почувствовала, как уголки глаз защипало, и вновь взглянула в правый угол экрана. – Похоже, мой телефон сейчас вырубится. Созвонимся попозже?

Обе знали, что попозже вновь могло растянуться на несколько месяцев.

– Конечно, – согласилась Рита. – Люблю тебя, котя. Пока.

Рита послала ей воздушный поцелуй и отключилась.

Женя постояла еще немного, на этот раз не включая музыку и прислушиваясь к шуму города, и зашагала в сторону общаги. В холле Багет, играясь с мухой, перебежал ей дорогу и шмыгнул под лестницу. Кристины в комнате не оказалось – что к лучшему. Всю дорогу Женя несла слезы внутри себя, чтобы немного поплакать в общаге. Отложенные слезы, вписанные в расписание между прогулкой и заказом по работе, были странной, но вполне действенной идеей. Перетерпев, она расхотела плакать – только легкая боль шевелилась в груди, напоминая о себе и покалывая сердце иголочками. Женя поставила телефон на зарядку и включила чайник. Электронные чайники были запрещены, но Кристина и Женя решились на эту авантюру, чтобы не таскаться каждое утро на общую кухню и не ждать освободившуюся конфорку, и тайком пронесли его в комнату. Это было их совместно нажитое имущество, а сами они были почти как супруги, потому что вынужденно проводили времени друг с другом больше, чем любая влюбленная парочка.

Заварив кофе, Женя устроилась на кровати. Ее взгляд упал на телефон. Не произойдет ничего страшного, если она кое-что проверит. Подключившись к вай-фаю, она зашла в профиль Савы – тот, к ее удивлению, снова стал открытым. Борясь с собой, Женя все же нажала на последнюю опубликованную фотографию – стаканчик кофе в руке на фоне берега озера, заросшего рогозом, – и прочла надпись под ней: «Наконец приехал домой. Собираюсь пить кофе и ничего не делать до конца лета. Советую того же и вам. Не завидуйте. Или завидуйте. fb».

Женя не поверила себе, когда дочитала строчку до конца. fb – это одно из сокращений в шифре радистов, которому ее научил дедушка. Она почти не помнила его, только урывками, но в ее памяти отчетливо отложилось, как он рассказывал ей про разные обозначения и даже показывал аппарат для морзянки. Позже, уже после смерти дедушки, Женя с друзьями выучила сигнал SOS и перестукивалась с ними – по столу, по стенке и по любой подходящей поверхности. В итоге они взяли для себя только fb и пользовались им: сначала в школьных тетрадях, а потом и в сообщениях. Неужели Сава оставил ей послание? Или просто писал так по привычке? Возможно, Женя хотела видеть знаки там, где их нет. Это ей досталось от бабушки – придумывать и додумывать, чтобы мир вокруг нее становился чуть более таинственным.

Женя сделала глоток кофе и отложила телефон, хотя хотелось позвонить Рите и обсудить это с ней – наверняка она тоже видела пост. Может, она поэтому и завела разговор о Саве? Женя включила ноутбук и постаралась сосредоточиться на работе.

«Давай поставим ему лайк на пост, – навязчиво просил ее мозг, и Женя поглядывала на черный экран телефона. – И посмотрим, что из этого получится».

«Лайки ничего не значат», – возражала она мозгу.

«Тогда напишем ему? Это несложно»

«Ни за что».

«Хорошо, начнем с лайка?»

Женя потянулась к телефону, и тот вспыхнул в ее руках новым уведомлением.

Рита-сеньорита (17:55)

Знаешь, мне показалось, что тебе не хватает толчка, и я подумала, что могу быть твоим толчком. Я не вправе решать за тебя, но… разве сегодня ты не подумала, что хотела бы приехать? Либо я плохо знаю тебя, либо ты этого хочешь. В общем, не буду писать много, может быть, мы сможем скоро поговорить лично? Поступаю так из эгоистичных целей, а то скоро умру от тоски. Можешь воспользоваться им, а можешь ничего не делать. Решай сама.

P. S. Хочу вернуться в то время, когда мы боялись Пиковой дамы. Считаю, нужно повторить!

P. P. S. Да, у меня все еще есть данные твоего паспорта, так что тебе лучше общаться со мной, или я возьму на тебя кредит.

P. P. P. S. Не забудь взять наряд для вечеринки.

P. P. P. P. S. fb

Женя открыла вложение и увидела в нем купленный билет на сегодняшний вечер – Рита предлагала ей сесть на поезд через три часа и приехать домой. Вот так просто.

Если Женя начнет думать об этом, анализировать и составлять план, то никогда не решится. Может быть, пришло время отпустить прошлое? Она сможет отпустить его, только если осмелится встретиться с ним лицом к лицу. К тому же Сава заслуживал объяснений, которые Женя не могла дать ему год назад, а Рита – внимания.

На тумбочке стояла недопитая чашка кофе, затянувшаяся белесой пленкой. Женя сполоснула ее, спрятала два круассана в холодильник – привычка, спасающая их от нашествия тараканов, и оставила записку на тетрадном листе для Кристины: «Уехала домой. Если ты положишь кого-то на мою кровать, я почувствую это и вернусь, чтобы отомстить».

Женя стояла на вокзале с рюкзаком за спиной – взяла с собой ноут и кучей запихнула поместившиеся в него вещи – и прислушивалась к гулу поездов. Этот звук предзнаменовал возвращение домой: возможно, это было ее самой большой ошибкой или же первым правильным решением после бабушкиной смерти. На этот раз Женя будет не наблюдать за жизнью, а начнет действовать. Шаг за шагом.

Почему-то вокзал вызывал в ней светлую тоску: она смотрела, как люди с широкими улыбками встречались или провожали друг друга – объятиями и рукопожатиями.

Волнение перемешивалось с тревогой: Женя поглядывала на поезда и теребила рукав толстовки, которая была повязана на ее плечах. Над головой – бескрайнее небо со свободными птицами. Они могли лететь куда захотят. Женя хотела быть такой же свободной и легкой.

Она шагнула в вагон и поправила сползшую лямку рюкзака. В кармане джинсов лежали ключи от дома – нагретые теплом ее руки. Женя постоянно касалась их и не верила, что через несколько часов сможет обнять маму и пройтись по Озерной улице – там все еще жила Рита. Женя села у окна. Рядом с ней расположился мужчина в кепке, перевернутой козырьком назад: он раздвинул ноги, стесняя ее к стенке вагона, и уставился в телефон.

«Все еще хочешь вызвать Пиковую даму?» – быстро напечатала она сообщение для Риты, но тут же стерла его. Лучше задаст ей этот вопрос лично.

Когда-то вымышленная женщина казалась им страшнее, чем все, что они могли себе представить. Перед тем как Женя поглядела на смазанный пейзаж за окном и погрузилась в далекие воспоминания, удивительно четкие, она вновь коснулась связки ключей в кармане, мысленно перечисляя факты, в которых была уверена.

Первый факт – она действительно возвращается домой.

Второй факт – она собирается поговорить с Савой.

Третий факт – никакой Пиковой дамы не существует.

Глава 3
Пиковая дама

– Никакой Пиковой дамы не существует, – тихо сказала Рита.

Красная помада оставляла на круглом зеркальце в виде ракушки темные липкие следы: Женя старательно рисовала ступеньки, глядя в отражение, и с замиранием сердца прислушивалась к каждому шороху. Темнота стирала углы комнаты, и воображение населяло их чудовищами.

Рядом, прижавшись друг к другу, сидели Рита и Сава. Всем троим было страшно, но никто из них не решился бы признаться в этой слабости – нужно идти до конца, даже если из портала вырвутся злые духи.

Огонек свечи, которую держала Рита, дрожал и рассыпался искорками. Женя продолжала выводить на зеркале ступеньки. Еще не известно, кто был опаснее: Пиковая дама или бабушка, чьей помадой она прямо сейчас пыталась вызвать дух.

– А если она и правда придет? – встревоженно спросила Рита.

– Ее же не существует, – ответил Сава ее же словами.

Женя повернула голову на звук. Рита жалась к Саве и завороженно смотрела на зеркало, будто могла одним взглядом вернуть Пиковую даму в зазеркалье, если та осмелится явиться. Рита и Сава выглядели как кофе с молоком и дополняли друг друга. Рита – мягкая, с бледной кожей и светлыми пушистыми волосами. Сава – вечно загорелый, с темными кучеряшками и черными выразительными глазами. По отдельности Жене не нравились ни молоко, ни кофе, но, если их соединить, получалось идеально. Сама же Женя – как огонек свечи, но в тусклых и приглушенных цветах.

– Конечно, придет, – с уверенностью заявила Женя, глянув на собственное отражение, расчерченное красными ступеньками. – Мы ее для этого и вызываем.