В темноте Женины глаза лихорадочно блестели – азарт смешивался с адреналином. Они дождались полночи, притворившись спящими, и на всякий случай подоткнули дверь в бабушкину спальню простыней, чтобы ее не разбудил свет свечи. Иногда друзьям Жени было разрешено оставаться на ночевку у ее бабушки – они стягивали два матраса в зал, прямо на пол, и устраивали себе логово из подушек и пледов. Главное – не шуметь. Женя любила вырываться из-под маминого опекающего крыла: у бабушки можно было пить растворимый кофе в больших кружках с тремя ложками сахара, гулять целыми днями, играть в карты (даже на деньги), устраивать спектакли и модные показы, наряжаясь в бабушкину одежду, и смотреть телик до ночи. Больше всего Женя ждала времени перед сном, когда первые сумерки ложились на город. Бабушка и Женя переодевались в сорочки – Женя надевала бабушкину, длинную и белую, чтобы быть похожей на призрак – и выключали свет. У бабушки в запасе хранилась тысяча историй: она рассказывала страшилки, уверяя, что это все действительно случилось с ней, и Женя верила. Потом не могла заснуть, представляя, как дух дедушки идет за ней по пятам по заснеженной улице, а на снегу появляются следы от больших подошв. Хрусть-хрусть-хрусть. «Это он меня так провожал, – говорила бабушка, – потому что в то время было особенно опасно ходить по ночам». От мурашек на коже хотелось передернуть плечами, чтобы стряхнуть их…

– И что тогда?

– Что?

Женя отвлеклась на огонек свечи и слишком глубоко погрузилась в мысли. У ног лежала игральная карта – пиковая дама.

– Ну что будет, если она придет.

– Спросим у нее что-нибудь. Что ты хочешь знать?

– Ну…

Самой Жене хотелось знать все. Как появились люди, живет ли во Вселенной еще кто-то, кроме них, что происходит с человеком после смерти… Возможность получить ответы на эти вопросы заставляла Женю волноваться.

– Или она нас задушит, – с сомнением предположил Сава.

Рита вздрогнула, и белесая капля воска скатилась по свече ей на руку.

– Ее не существует, – с вызовом бросила Рита.

– Тш-ш-ш. – Женя приложила палец к губам, как только закончила рисовать последнюю ступеньку. – Я все.

Теперь на зеркале темнела изогнутая красная линия в виде лестницы из тринадцати ступенек. Женя закрутила колпачок помады и прислушалась – в бабушкиной спальне стояла тишина.

– Кто будет вызывать? – Сава осторожно пододвинулся к Жене и заглянул в зеркало, а Женя – в его глаза в отражении. Они вбирали огонек свечи, черные, как и густая темнота вокруг них, и Женя видела в широких зрачках себя. – Могу я.

Когда локтя коснулись теплые пальцы, Женя едва не выронила зеркальце, решив, что Пиковая дама уже пришла за ней. Хорошо, что они не пошли вызывать Пиковую даму в баню, как собирались: по словам бабушки, там обитали духи, и иногда, закрыв глаза, чтобы сполоснуть волосы в тазу, она даже слышала их плач. Жениной храбрости хватило только на то, чтобы стащить бабушкину помаду, взять зеркало и зажечь свечу.

– Пусть Женя, – шепотом отозвалась Рита.

– Тогда давай ты, – возразил Сава, – раз все равно в нее не веришь.

Сквозь неплотно зашторенные окна пробивался свет фонаря. Ветви деревьев, беспокойные от ветра, касались стен искривленными тенями. Они шевелились, и потому казалось, что нечто страшное уже просочилось из потустороннего мира и теперь скреблось по стенам. Если свеча потухнет, лишив их островка безопасности, духи набросятся на них и сожрут вместе с косточками. Утром бабушка найдет кучку одежды, зеркало и испорченную помаду. Минус – они, возможно, умрут. Плюс – им не придется ходить в школу и видеть надоевшие лица одноклассников.

– Я сама, – едва слышно сказала Женя, ощущая громкий стук сердца как будто во всем теле, и даже приложила руку к груди: сердце билось в середину ладони. – Все, помолчите.

Они устроились у зеркала, которое Женя положила на пол. Их лица, выхваченные из темноты желтым светом, застыли над нарисованной лестницей.

– Пиковая дама, приди. Пиковая дама, приди. Пиковая дама, приди.

Взгляды приклеились к красной линии. Женин шепот заполнил комнату. Они ждали, когда Пиковая дама появится и начнет спускаться по ступенькам. Женя держала Саву за руку – Риту тоже – и продолжала шептать.

– Она не придет. Ее не существует, – буркнула Рита.

– А вот и существует. Пиковая дама, приди.

Как только Женя перестала звать ее, что-то в комнате изменилось. Обернувшись, Женя разглядела в темноте белый силуэт – тонкая ткань струилась по ногам до пола, скрывая ступни. Она закричала. Подхватив Женин испуг, Сава и Рита вскрикнули. Значит, они видели то же, что и она, – Пиковая дама действительно пришла. Огонек свечи потух. Комната погрузилась во тьму – Женя вновь схватила Саву за руку, стискивая его ладонь. От страха немели кончики пальцев.

Раздался щелчок выключателя, вырывая их из лап темноты. Возле стены стояла бабушка в сорочке. Длинные волосы, обычно убранные в косу или кичку, были распущены. Она строго смотрела на Женю, но в ее глазах блестели искорки веселья – бабушка наверняка была довольна произведенным эффектом.

– Бабушка! – возмутилась Женя, когда к ней вернулась способность говорить, и припрятала за спиной бабушкину помаду. – Ты все испортила. У нас почти получилось!

– Я от страха чуть не сдохла, – выдохнула Рита, обмякая, и тут же всполошилась. – Ой, извините, умерла!

Ритм Жениного сердца все еще не вернулся к нормальному. Тук-тук-тук – быстро стучало под ребрами. Сава молчал, чуть щурясь от яркого света, и кусал ноготь большого пальца. К Саве у бабушки было особое отношение: ему пришлось доказывать, что он не глупый мальчишка, который может обидеть Женю, и все, что привело их к дружбе, всего лишь маленькое недоразумение.

– Что мы говорили о Пиковых дамах? – невозмутимо спросила бабушка, оглядывая комнату.

– Никаких Пиковых дам в этом доме.

– Правильно, – согласилась бабушка. – А по поводу огня?

Они сидели на ковре, который занимал почти половину зала. Под ножкой стола, отодвинутого к окну, ковер сморщился складками. Рита положила потухшую свечу рядом с игральной картой – это были три тонкие свечки, скрученные в одну. Капельки воска застыли белыми бородавками на пальцах Риты.

– Нельзя играть с огнем.

– Правильно. А теперь спать. Живо!

Они послушно забрались на матрасы и укрылись одеялами, дожидаясь, пока бабушка выключит свет и вернется в спальню. На этот раз дверь она оставила чуть приоткрытой.

– Может, твоя бабушка – это и есть Пиковая дама? – спросила Рита.

– Точно, – кивнула Женя. – Ну или ее родственница. По-моему, они похожи.

– Скорее ведьма, – не удержался Сава. – Которая по ночам летает на метле и ест детей.

– Я вообще не испугалась, – сказала Рита.

– Я тоже.

– Ты кричал громче всех, Сава.

Когда страх окончательно отступил, Женя рассмеялась: она была уверена, что этой ночью погибнет от рук Пиковой дамы, которые сожмутся вокруг ее шеи смертельным ожерельем.

– Спать! – крикнула бабушка через стенку.

Женя зажмурилась, словно бабушка могла обратиться в облачко и подсмотреть за ней, и все-таки тихонько хихикнула. Сейчас, слыша рядом с собой дыхание Риты и Савы, она была счастлива.

В их маленький мир не могли проникнуть ни чудовища из темноты, ни люди, которые на самом деле только притворялись людьми: ходили в школу, отвечали на уроках и уплетали булочки в столовой, а на переменах выпускали невидимые когти и больно ранили.

Женя хотела бы узнать у Пиковой дамы, как навсегда избавиться от монстров. Ведь нельзя просто стереть красные ступеньки на зеркале и оборвать им путь – они повсюду.

Глава 4
Чтобы было весело

Они были лузерами.

Палец завис над кнопкой смыва.

Они были.

Дисплей вспыхнул ярким пятном.

Они…

Вода шумно зажурчала.

– Ты больная?

Сава влетел в комнату как раз вовремя. Точнее – как раз не вовремя. Телефон накрыло волной с ароматом морской свежести и затянуло тонкой паутиной из пены – спасибо хозяевам дома, которые позаботились о чистоте и приклеили этот дурацкий стикер на стенку унитаза. Никаких микробов.

– Ты больная, – уже без вопросительной интонации. – Психованная дура.

– Один-один.

Сава подвинул Женю плечом. От коктейля «Северное сияние» ее мутило. Пузырьки шампанского будто прыгали по венам и лопались в голове, а водка жгла горло. Еще чуть-чуть – и ее вырвет. Многие пришли на вечеринку со своими напитками – сидром, пивом, вином: бутылки с яркими этикетками все время мелькали перед глазами. Женя же пила коктейли, намешанные прямо в пластиковых стаканчиках, и теперь немного жалела о собственном выборе. Бросив взгляд на Саву, который закатывал рукав рубашки, Женя вышла – или вывалилась? – из ванной, ощущая, как темнеет в глазах и как водоворот с ароматом морской свежести затягивает ее в прошлое.

Они были лузерами – каждый по-своему. Женя не вписывалась в компанию одноклассниц, хотя все время крутилась поблизости и мечтала быть принятой. Когда все начали замазывать прыщи тональником, обсуждать мальчиков и носить лифчики, Женя старалась не отставать. Замазывала прыщи маминым тональником, который, во-первых, не подходил ей по цвету, а во-вторых, превращал ее лицо в эскимо с орехами, покрытыми шоколадной глазурью. Носила лифчик, несмотря на то что ее грудь выглядела плоской как спина. И обсуждала мальчиков – скорее, подслушивала разговоры и представляла себя в главных ролях. Ее любимое занятие – подглядывать. Потому что таким, как она, ничего другого не оставалось. Тогда Женя еще не догадывалась, насколько ей хотелось быть одобренной, хоть она и стремилась стать частью компании.

Сава учился в параллельном классе. Щуплый, невысокого роста, со смуглой кожей и милыми (по мнению его мамы) острыми резцами, слегка напоминающими клыки. Он не участвовал в развлечениях одноклассников. Иногда для них было достаточно одного уничтожающего взгляда популярной одноклассницы, получившей по заднице линейкой, чтобы обсуждать это весь день. Сава не любил такие игры. И свое имя – Савелий – тоже. Он всегда ругался на маму: кто вообще так называет детей? Савелий – король безделий. Он принимал только сокращенную форму своего имени. У Савы были черные глаза, а все девчонки тащились по голубым – особенно по голубым – и зеленым. Смешные кудряшки. И полное отсутствие понимания, как общаться с девчонками.

Как-то раз Сава все же решил завоевать уважение одноклассников – в рекреации, пока Женя спешила в кабинет, он подставил ей подножку, а та, разбив коленку, рассказала обо всем классной руководительнице. Сава, не придумав ничего лучше, захотел отомстить, потому что стукачей никто не любит, – он утопил Женину шапку оранжевого цвета с пушистым помпоном в унитазе. Шапка не затонула полностью: помпон, как поплавок, держался на поверхности. Даже злое нажатие на кнопку смыва не помогло уничтожить это оранжевое чудовище.

На этот раз Женя не стала жаловаться учителям. Достала шапку, едва сдерживая слезы, и промыла ее в раковине, ощущая себя неудачницей. «Улыбайся и будь вежливой, – говорила ее бабушка. – Это поможет тебе завести друзей». Женина улыбка не работала. Вежливость – тоже. Даже доставая шапку из унитаза и держа ее под струей воды в раковине, Женя делала это как будто с легкой дрожащей улыбкой – так не хотелось никому доставлять проблемы из-за себя.

На следующий день в школу пришла ее бабушка. Женя, одновременно краснея и бледнея, заикаясь и задыхаясь от стыда, указала на Савелия. Она всего лишь поделилась с бабушкой маленьким переживанием. Когда разделяешь с кем-то обиду, она становится чуть меньше – или вовсе испаряется. Бабушка была намерена поговорить с источником ее обид. Она не ругала Савелия, не просила контакты его родителей и вообще вела себя очень спокойно, словно в ее руках не было шапки, которая недавно побывала в унитазе. Женя же не чувствовала ничего, кроме тошноты, – ее репутация окончательно разрушена.