– Ну и зачем ты это сделал? – строгим, чуть разочарованным тоном спросила бабушка. В прошлом она работала учительницей и умела одним голосом заставлять людей казаться меньше. Наверное, стены школы возвращали ей молодость и уверенность в себе.

– Ну-у… Я… Просто…

– Что – просто?

– Просто хотел, чтобы было весело.

Кажется, единственным человеком, который из всех троих чувствовал себя комфортно, была бабушка. Ее красно-каштановые волосы были закручены в пучок, а тонкие губы подкрашены темной помадой. Строгость и сила – вот о чем думала Женя, глядя на бабушку с восхищением. Настоящая богиня справедливости: Женя поклонялась бы ей не раздумывая.

Любую ситуацию она подчиняла себе. В этом были и минусы: иногда Женя ходила на цыпочках и боялась не угодить ей, потому что в доме бабушки все существовало по ее правилам.

Она вручила Савелию шапку, чтобы тот постирал ее и вернул Жене, потому что у всех поступков есть последствия. Сава действительно вернул ее. И даже больше…

Женя резко открыла глаза, выныривая из воспоминаний: неоновый мир потух. Еще недавно Женя находилась на вечеринке бывшей одноклассницы, Лиды, которая решила собрать всех знакомых, а вместе с ними и сплетни, но теперь почему-то лежала на траве. Не так себе Женя представляла лето после первого курса учебы в универе: она приехала домой, чтобы разобраться со всеми проблемами, которые не давали ей двигаться дальше, и провалила план почти сразу же.

Ветер касался обнаженных ног, вызывая мурашки. Темнота засасывала все глубже – Женя будто парила в невесомости, высоко в небе, как одна из звезд. Над ней нависали ветви ивы, покачиваясь от ветра. Она представила себя шекспировской Офелией: тонкая кожа светилась бледностью, а золотисто-медные волосы разметались по траве. Женя, подхваченная отчаянием, плыла по Млечному пути, не чувствуя тела, легкая и бесплотная. Ее пальцы касались пушистых облаков, напоминающих вату, и она пела-пела-пела безумные песенки ветру, не размыкая губ. Мысли в ее голове как рыбки в аквариуме: их было так много, но ни одну из них она не могла поймать. Сколько времени? Где она? Почему звезды сейчас такие тусклые? Смерть – это действительно конец?

Современная Офелия была не так поэтична: она напилась «Северным сиянием» и чувствовала себя жалко и одиноко. Никакой красоты в ее состоянии не было – только головная боль, тошнота и стыд. Что сказала бы бабушка? Больше она ничего не может ей сказать. На пару мгновений Жене показалось, что она перенеслась в бабушкин дом – нырнула под одеяло, дожидаясь бабушку, чтобы послушать очередную страшилку про русалок.

Женя попыталась опереться на локоть, но тут же рухнула обратно – не так уж и плохо лежать летней ночью на лужайке и любоваться небом. Последнее, что она отчетливо помнила, – это аромат морской свежести.

– Ну и зачем ты это сделала?

Женя вздрогнула и повернула голову на звук – слева от нее, распластавшись на траве, лежал Сава и тоже смотрел на звезды.

У его вопроса был только один правильный ответ.

– Чтобы было весело.

Саве явно было не весело.

– Я… Я все заплачу. Скажи, сколько он стоит. А еще… Рис. У тебя дома есть рис? Или мы можем его купить.

Собственный голос звучал так, словно ей не принадлежал. Саву она тоже слышала странно – как будто озвучка в фильме запаздывала, и звук не ложился на шевелящиеся губы персонажа.

– Что?

– Телефон нужно положить в рис. Говорят, помогает.

Шумный выдох. Похоже, совет Сава не оценил. Женя даже не была уверена, что он достал телефон из унитаза.

– Твои волосы… что с ними? – Вместо самого очевидного вопроса «что я здесь делаю» Женя задала другой. – И татуировка. Когда?

Еще на вечеринке Женя хотела узнать это. При виде каждой темноволосой макушки ее сердце волнительно дергалось. «Нельзя так реагировать на каждого брюнета, – убеждала себя Женя, приглушая тревогу коктейлем. – Иначе сердце не выдержит скачков напряжения и отключится». Женя поболтала с бывшими одноклассниками (многие были рады ее видеть или только делали вид), но так и не примкнула к какой-то компании – точно так же, как и в школе. Всегда где-то рядом, но недостаточно для того, чтобы сблизиться. Некоторых Женя видела впервые. Она пожалела, что Рита сейчас была не с ней.

Когда ее взгляд зацепился за светлые кудряшки, она, уже чуть расслабленная алкоголем, не узнала Саву. Лишь через полчаса заметила черные глаза, поглядывающие на нее: она совсем не против познакомиться с красавчиком и отвлечься от мыслей. Больше Женя не была маленькой, тихой и забитой девочкой, ищущей одобрения. Она взяла два коктейля и направилась прямиком к объекту ее внимания. «Привет…» – успела сказать Женя, прежде чем узнала Саву. Черные кудряшки теперь были осветлены – и наверняка стали жестче на ощупь, – а на шее темнела татуировка – тонкие зигзаги молнии, уходящие под воротник желтой рубашки. Та была накинута на белую майку. Над ключицами – небольшая серебряная цепочка. Сава молча отошел к компании знакомых, а Женя выпила два коктейля. Конечно, после того как Сава вновь открыл профиль, Женя просмотрела его публикации, но тот по-прежнему не любил селфи. Вечером она написала ему пару эсэмэсок типа «ты будешь на вечеринке?» и «мы могли бы поговорить», но ни на одну из них он не ответил. Может быть, Женя ошиблась, и тот пост не был посланием для нее.

Сава больше не выглядел как парень, который не умел общаться с девчонками. Создавалось впечатление, что ему было вполне комфортно находиться на вечеринке.

Женя (02:34)

Всё отстой

Она и не надеялась на ответ подруги – слишком поздно. Хотя никто не отменял непреодолимое желание Риты прочесть ночью биографии всех известных маньяков, посмотреть на ютубе подборку видео про психбольницы и изучить направления живописи.

Рита-сеньорита (02:38)

Всё – кроме тебя

Женя улыбнулась и сделала селфи, отправив его Рите. Ничего необычного – короткий топ, джинсовые шорты и немного глиттера на лице. Рита пыталась убедить ее, что нужно нарядиться и всех поразить, но Женя отказалась от этой затеи. Постукивая пальцами по бедру, она смотрела на три точки в ожидании ответа, чтобы хоть чем-то занять себя.

Рита-сеньорита (02:40)

Звезда! Надеюсь, твои одноклассники в шоке?! И ты уже поговорила с НИМ?

Следом Рита прислала эмодзи огонька и фото из кровати. На экране ноутбука – заставка сериала «Твин Пикс», единственный источник света в комнате. Рита – предательница, она отправила Женю на вечеринку, а сама осталась дома. «У меня болит горло. Похоже, простудилась», – сказала она с грустными глазами. Женя чувствовала подвох. А еще она чувствовала, что та, похоже, хандрит: то ли из-за работы, то ли из-за неопределенных перспектив, то ли из-за всего сразу.

Рита-сеньорита (02:49)

По крайней мере, ты можешь с кем-нибудь познакомиться. Там ведь не только твои одноклассники, да? А то это как-то тупо…

Рита-сеньорита (02:50)

Только веди себя прилично.

Рита-сеньорита (02:51)

Шучу, веди себя как хочешь!

Рита-сеньорита (02:53)

Все ок?

Женя против воли улыбнулась и убрала телефон в карман. Для нее вечеринка была унылой и тусклой, почти бесцветной, несмотря на гирлянды, повсюду мерцающие красным светом, на басы, вибрирующие в груди, и на открытых людей, готовых впустить в свою душу – хотя бы на одну ночь. Женя пришла сюда с одной целью – найти Саву и поговорить с ним. Он тоже немного общался с Лидой, хоть и учился в параллельном классе. Лида как будто общалась со всеми по чуть-чуть, чтобы держать их в поле зрения и собирать интересные сплетни.

Вечеринка становилась все хуже. Когда сосредотачиваешься на одном человеке, который уже не принадлежит тебе и, скорее всего, никогда не будет, то начинаешь замечать, как понемногу развивается цветовая слепота: теряешь способность воспринимать оттенки мира, когда-то привлекавшего тебя. Потому что все мысли сфокусированы только на том, что больше не доступно, – на чужом и потому ослепляюще ярком.

Женя весь вечер пыталась привлечь внимание Савы. Тот делал вид, что они незнакомы, и всячески ее игнорировал, хотя Женя ловила на себе его взгляды, когда тот думал, что она не смотрит. Позже пузырьки шампанского в ее крови подсказали схватить телефон, который он положил на подлокотник дивана, а ватные ноги повели ее к ванной. Мозг в их команде не числился.

– С ними ничего, – донесся до нее голос Савы, вырывая из воспоминаний о вечеринке.

– С кем? Ты про что? – с трудом вернув себя в странный диалог двух бывших друзей, не сразу поняла Женя. – А… волосы, да. Тебе… идет.

– Эй. Ты вообще в себе? Сколько пальцев?

Перед ее глазами возникла ладонь с широко растопыренными пальцами. Женя отмахнулась от нее.

– Что я здесь делаю? В смысле… здесь. – Она коснулась ладонью травы.

Если Сава не хотел говорить о себе, то он мог хотя бы объяснить, что случилось. Женя потерялась не только в пространстве, но и во времени: память бросала ее то в школьные годы, когда они с Савой учились дружить, то на сегодняшнюю вечеринку, оборвавшуюся так внезапно, то в опустевший бабушкин дом. Алкоголь словно сорвал пластырь, которым она пыталась залепить все болезненные воспоминания.

Когда-то они уже лежали вот так с Савой на траве – уставшие и счастливые. После школьного выпускного, не желая, чтобы ночь заканчивалась, они забрели в пустой парк и рухнули на холодную траву. Тогда они были совсем другими.

– Хоронишь остатки адекватности.

– Я серьезно.

Однажды у Жени появилась привычка расковыривать кожу у ногтей – тянуть за заусеницы, пока не становилось неприятно, обрывать кутикулу до едва ощутимой пульсации. Иногда – обкусывать ее зубами. Вот и сейчас она нащупала заусеницу и постаралась подцепить ее ногтем – легкая боль помогала ей оставаться в реальности.

– Я тоже, Женечка, – тихо сказал Сава, а Женя распознала в его голосе издевку. Так ее называли лишь бабушка и Сава. – Вообще-то я хотел отвести тебя домой, но… Похоже, ты слишком много выпила. Нам, то есть тебе, пришлось остановиться здесь. Ты сможешь идти?

Теперь Женя теребила тоненькую косичку у лица с вплетенными в нее колечками – те тихонько позвякивали, заполняя тишину, из которой хотелось как можно скорее выпутаться.

– Не то чтобы я маньяк и планировал завести тебя в лес, – с усмешкой добавил Сава.

– После твоего уточнения стало спокойнее. – Женя почти позволила себе улыбнуться.

Если Сава способен шутить, значит, для них еще не все потеряно? Она хотела спросить его по поводу последней публикации, но мысли в ее голове путались.

– Все в курсе, что ты бросила мой телефон в унитаз. Слишком много свидетелей. А еще ты чуть с кем-то не подралась. Мне тоже досталось от какого-то придурка. Он с нами не учился. Короче, начался трэш.

Женя закрыла глаза, восстанавливая пропавшую часть вечера в памяти: вот она вышла из ванной, и кто-то пихнул ее, назвав сумасшедшей дурой. Копившаяся в ней злость, подогретая алкоголем, вырвалась наружу. Женя превратилась в раненую кошку, которая от страха за свою жизнь была готова кусаться и царапаться – драться, пока не закончатся силы.

Кто-то закричал на нее. Потом замахнулся. Или даже ударил? Женя на всякий случай съежилась. Ее вновь кто-то схватил и увел в темноту.

– Жесть.

Пока ветер касался ее кожи на плечах, Женя глядела на звезды и прижимала ладонь ко лбу.

– Наверное, я знаю, почему ты это делаешь.

Женя все еще предпочитала избегать взгляда Савы, потому что понимала: стоит вглядеться в эти черные глаза, и ее вновь утянет. А она с таким трудом выплыла. Смогла, в отличие от Офелии, правда, Сава никогда не был ее Гамлетом.

– Я не хотела тебе мстить. Просто… я… – начала оправдываться Женя из-за утопленного телефона.

– Нет, – прервал ее Сава. – Я не об этом. Я знаю, зачем ты так себя ведешь. И ты это знаешь. Надеюсь, тебе стало легче.

Над ней нависла огромная тень и протянула руку.