– Пойдем. Я провожу тебя. – Женя как в тумане покачала головой, повиновалась и поймала пальцами теплую руку тени, которая с легкостью подняла ее с примятой травы. Короткое прикосновение на миг улучшило ее состояние, будто Сава, дотронувшись до нее, растворил часть тяжелых мыслей, не умещавшихся в голове. Это чувство исчезло, как только тень строго добавила голосом Савы: – И не пиши мне больше. Не надо.

На последних словах Женю скрутило, и «Северное сияние» полилось ей под ноги. В заднем кармане джинсовых шорт завибрировал телефон: вскоре тот, словно сам по себе, выскользнул из Жениного кармана – тень взяла его без спроса. Вибрация прекратилась, и краем сознания Женя различила все тот же голос тени, ответивший на звонок, который предназначался Жене:

– Привет, сеньорита.

Глава 5
Худшая идея на свете

В голове зудел рой пчел. Бз-з-з – навязчиво било по вискам. Бз-з-з – издевательски и болезненно. Бз-з-з.

Женя открыла глаза и прижала пальцы к вискам в попытке раздавить этих надоедливых пчел. Взгляд зацепился за люстру с абажуром – в ее комнате висела совсем другая. Женя резко села – пчелы вспорхнули за ней и сильнее ужалили – и растерла сухие глаза ладонями. Она вспомнила все ромкомы и триллеры, где девушка после вечеринки просыпалась в чужой постели, и дальше ее встречал либо полуобнаженный красавчик с накачанным торсом и ароматными панкейками, либо поехавший маньяк, желающий порезать ее на кусочки, – в зависимости от жанра. До Жениного сознания долетела тихая мелодия – она и правда попала в фильм? Надеясь, что у нее будет хотя бы классный саундтрек, она огляделась и выдохнула: все в порядке, никаких накачанных красавчиков и маньяков.

Рухнув обратно в кровать, Женя закрыла лицо ладонями. Воспоминания посыпались на нее, словно внезапный град: вечеринка, «Северное сияние», Сава и его телефон в унитазе. Боже, ее стошнило прямо ему под ноги?

Что теперь делать?

Наверное, каждый человек в мире хотя бы раз задавался этим фундаментальным вопросом и попадал в тупик.

Что же делать?

«Ну и зачем ты это сделала? – Бабушкин голос смешивался с Савиным. – Зачем?»

«Чтобы было весело», – мысленно ответила Женя.

Женя почувствовала на себе взгляд. Маленькие желто-зеленые глаза пристально смотрели на нее. Та кусала обветренную корочку на губе, жалея о совершенном выборе: следовало не идти на вечеринку и провести вечер в компании сериала. Наблюдать за жизнью вымышленных персонажей как минимум безопаснее.

Миры сериалов и книг казались куда интереснее, чем реальный мир за окном: серые панельные дома с облупленными перилами в таких же облупленных подъездах, разбитые дороги, тропинки, заросшие осокой, предсказуемые разговоры в очередях и грустные люди.

«Мой пиар-менеджер – Карл Маркс», – пока Женя вонзала в собственное тело невидимые иголочки стыда, из колонки зазвучала новая песня. Женя продолжила пытку, а желто-зеленые глаза продолжили следить за ней. Рой невидимых пчел все еще летал вокруг ее головы. Бз-з-з.^[2]

Правильно было бы оставить их с Савой историю в прошлом, но Женино сердце просило взглянуть на Саву хотя бы еще разок: возможно, таким образом она хотела вернуться в то спокойное время, которое исчезло после смерти бабушки. После ее смерти исчезло многое. Защитная оболочка, которой та словно укутывала Женю, разбилась, а вместе с ней пропало и ощущение безопасности. Теперь Жене приходилось защищать себя самой.

Защищаться, как выяснилось, она не умела.

На самом деле было кое-что еще, помимо смерти бабушки, запретное и подсвеченное тревожно-красным: не входить, убьет. Женя убрала это воспоминание подальше и всячески обходила его стороной у себя в голове, хотя иногда ее сознание превращалось в тесную кладовку, заваленную хламом, и тогда Женя натыкалась на острые зазубрины мыслей.

Школьный выпускной должен был стать светлым праздником, но в итоге обернулся обрывками памяти, затуманенной алкоголем, и странными решениями, на которые Женю толкало желание поскорее повзрослеть и быть как все. Атласная лента выпускницы на ее груди жгла кожу через платье, а звонкий смех одноклассников пьянил не меньше водки: Женя разделяла трогательный момент с людьми, с которыми просуществовала рядом одиннадцать лет, и чувствовала себя частью чего-то важного. Пусть они не стали друзьями, но все же им запомнится этот день навсегда. Вскоре они разъедутся и начнут делать первые самостоятельные шаги. Женя хотела быть как бабушка: поступить на филфак и стать учительницей – помогать детям в школе ощущать себя в безопасности.

Тогда Жене было семнадцать, и она мечтала по-крупному.

Теперь Женя лежала в кровати, обложившись декоративными подушками, и прижимала ко лбу холодную кружку с фотографией Роберта Паттинсона. На Жене были только чужая широкая футболка до колен и густой стыд, обволакивающий ее с головы до ног. Когда-то она обещала себе не пить совсем – плохой пример из детства сработал на ура. Когда видишь, как от алкоголя сносит крышу отцу, невольно начинаешь переносить это на себя. «Я никогда не буду такой, – говорила Женя. – Мне это ни к чему». Женя боялась стать как отец. В старших классах она пришла к компромиссу с алкоголем: иногда можно немного выпить, потому что один коктейль не бросит ее на дно алкоголизма. Да и она в любом случае не ее отец.

Желто-зеленые глаза вновь сосредоточились на Жене.

– Что же нам делать, Эклер? Я ведь и правда все испортила. Окончательно. Даже не сейчас… А год назад. Друзья так не поступают, правда? Но вчера я хотела исправиться. Честно. Нам нужен был только один разговор. Я бы все исправила. Да?..

Или нет?

Эклер, конечно, не верил ни единому Жениному слову. Неподвижно сидел в аквариуме и изучающе смотрел на нее. До сих пор Женя не знала, что хуже: то, что разговор не состоялся, или то, что он мог состояться? Что бы они сказали друг другу? Страх скользнул холодком по запястьям – Женя растерла их, не выпуская пустую кружку, и вновь встретилась взглядом с Эклером.

– Хотя бы не осуждай меня. Понимаю, как я выгляжу в твоих глазах, но я веду себя так не всегда, я…

– Отстань от Эклера. – первой в комнате появилась Рита. Потом – ее сочувствующее выражение лица. Жалость, плескавшаяся в больших серых глазах, затопила Женю. Рита чуть нахмурила брови – правую рассекал тонкий продольный шрам – и протянула Жене кружку. – Если он не может ответить тебе, это не значит, что он хочет слушать твои страдания. Пожалей его. Пей, алкоголичка. Скажи, это вас на филфаке учат так пить?

Женя не стала сопротивляться – убрала кружку с Паттинсоном на тумбочку и взяла с Холландом. Британцы были не очень тайной слабостью Риты. Белая жижа одновременно пахла мокрым подъездом и штукатуркой. Женя задержала дыхание и сделала несколько быстрых глотков – на дне кружки остался мутный осадок, и ее вновь затошнило.

– Фу, ну и гадость. – Она поставила Холланда к Паттинсону и вытерла губы рукой. Потеребила тоненькую косичку. – А где твое лекарство? Ну или хотя бы мед…

– Какое лекарство?

– Ну ты же говорила, что у тебя болит горло.

Рита неловко потерла ладонью шею.

– А, это. Уже прошло.

– Так быстро?

– Сама не верю. Облепиховый чай творит чудеса.

– Ага.

– Так ты меня в чем-то подозреваешь? – с улыбкой спросила Рита.

– Нет. Просто пытаюсь разобраться.

– В чем?

– Ну ты сама звала меня на эту вечеринку, даже купила билет на поезд. И просто не пошла. Ты хотела, чтобы я поговорила с Савой наедине? Или ты просто не захотела идти? Тогда почему?

Женю все еще преследовало ощущение, что Рита после того, как распрощалась с гимнастикой и не поступила в универ, немного потерялась, а Жени все это время не было рядом, чтобы напомнить ей, что она не одна.

– Ты слишком много говоришь для человека, у которого должно быть похмелье.

– Не так уж и много, – возразила Женя.

– Я и правда чувствовала себя не очень. Но уже все норм. В отличие от тебя.

– Ха-ха-ха.

– И вообще-то меня туда не звали.

– Лида даже писала тебе.

– Спрашивала про тебя.

– Ну и что? Там были не только одноклассники. Некоторых я вообще не знала. Я думала, ты пойдешь со мной. Разве я тебя не звала?

Женя задумалась: возможно, ей казалось таким очевидным, что Рита должна там присутствовать вместе с ней, что она не озвучила это вслух. Блин.

– Наверное, я была бы там лишней.

– Звучит так, как будто ты изначально никуда не собиралась.

– Может, это был предлог, чтобы выманить тебя? – Рита подмигнула Жене. – А может, и нет.

– Ты ужасна.

– Спасибо, я знаю. Как там, кстати, одноклассники?

– Очень мило, но…

– Но?

– Вряд ли я буду скучать.

Шторы были задернуты, и только ночник освещал комнату розовым светом. Полутьма убаюкивала, как бы Женя ни пыталась взбодрить свое тело – вчера оно плыло по Млечному пути, легкое, как перышко, сегодня же превратилось в камень. Женя включила фронтальную камеру: взлохмаченные волосы, опухшие веки со слипшимися треугольниками ресниц, тушь, осыпавшаяся черными комочками на щеки, и след фиолетовых блесток на скуле и подбородке – остатки вчерашнего макияжа. Женя отправила маме эсэмэску, что она жива и скоро будет дома, перевернула телефон экраном вниз и подцепила ногой сбившуюся простынь. Мама просила ее не налегать на алкоголь и отписаться, когда она будет у Риты, – ничего из этого Женя не сделала, поэтому вполне справедливо получит воспитательный урок.

– Если это мое настоящее лицо, убей меня. Я не смогу с ним жить.

– Обязательно. Но сначала утоли мое любопытство и расскажи мне все-все-все.

Рита плюхнулась в кресло и свесила длинные ноги через валик подлокотника. Пошевелила пальцами в белых носках. Они гармонировали с обивкой кресла горчичного цвета. Комната Риты, уставленная горшками с цветами, выглядела как безопасное пространство. Торшер на треноге, окруженный монстерами, белый комод и полки с деревянными фоторамками – в каждой детали чувствовалось присутствие Риты. Тканевые флажки тянулись от зеркала в полный рост к полке с книгами.

– Нечего рассказывать, – тихо буркнула Женя, глядя на ящерку за стеклом. Стыд никуда не делся – напротив, с каждой минутой он лишь усиливался. Ночью она чувствовала только его отголоски, темнота как будто приглушала ощущения и не давала раскрыться им полностью. – И выключи музыку. У меня голова болит.

Бз-з-з. Бз-з-з. Бз-з-з. Во рту пересохло, а перед глазами летали черные мушки. Женя подавила желание взмахнуть рукой и прогнать их – только сунула ладонь под бедро и прижала ее собственным весом к кровати.

– Дома будешь командовать. Тебе не нравится мой музыкальный вкус? – Рита цокнула языком и все-таки провела пальцем по экрану телефона, после чего музыка прекратилась. – Вы пришли сюда вместе с Савой. Ну как пришли… Если честно, шел в основном Сава.

– Все было так плохо?

– Хуже, чем ты представляешь, – успокоила ее Рита.

– Класс. Я снова облажалась.

– Так вы поговорили? Ты же этого хотела.

– Я хотела?! – возмутилась Женя, повысив голос, и боль в ее висках ожила. – Ты буквально вложила эту идею в мою голову. Сава – это худшая из идей.

Переведя дыхание, Женя успокоилась. В последнее время она так много переживала из-за всего на свете. Из-за смерти бабушки – в это верилось все еще с трудом. Из-за Савы – он стал ее первым настоящим другом. Из-за переезда и работы – вдруг ей не будет хватать денег на жизнь. Из-за мамы – вдруг Вениамин будет обижать ее.