Женю могла вывести из себя любая мелочь: она вспомнила, как расплакалась в общаге, когда обнаружила в носике чайника таракана, и Кристине пришлось ее успокаивать как маленького ребенка. Это насекомое размером с ноготь заставило плакать ее, сидя на полу, и растирать слезы по лицу. В любой другой ситуации Женя просто бы пожала плечами и выкинула его: в детстве она ловила ящериц за хвосты, но те сбрасывали их и убегали; тритонов и головастиков; колорадских жуков в бабушкином огороде; кротов и мышей. Женя была антиподом Белоснежки, потому что все живое разбегалось от нее и даже сбрасывало хвосты, лишь бы не попасться в руки.

– Извини. Сава не худшая идея, и ты не виновата. Он что-нибудь сказал тебе?

Тук-тук-тук – учащенно забилось сердце, упрашивая не ступать на опасную территорию. Женя проигнорировала его.

– Ничего такого… – Рита лениво потянулась в кресле. – Слишком мало подробностей. Котя, вы помирились?

– Не то чтобы…

– Ты хорошо провела время?

– Ну…

– У нас утро уклончивых ответов?

Женя вздохнула. Она помнила вечеринку вспышками.

– Зачем ты вчера позвонила?

– Зачем? – От возмущения Рита даже чуть приподнялась в кресле, одарив ее недовольным взглядом. – Затем, что ты перестала отвечать на эсэмэски. Откуда я знала, что у вас там происходило? Может, ты напилась и танцевала на столе голая. Или тебя похитили. Или…

– Ты паникерша.

– Разве я была не права? – Рита улыбнулась. – Если на звонок ответил Сава, а не ты. Скажи хотя бы, что ты не танцевала голая.

– Не танцевала. Хотя… – Женя серьезно задумалась. Не могла же она?.. – Нет, точно не танцевала. Иначе у всех бы уже было видео. Так и о чем вы говорили?

Женина память остановилась на фразе «Привет, сеньорита». Она следила взглядом за Ритиными ногами: та, свесив их с подлокотника кресла, шевелила пальцами в белых носках – сгибала и разгибала. Это гипнотизировало, словно стрелка метронома. Подъем стоп выглядел неестественно, и Женя, похоже, никогда не сможет привыкнуть, что у ее подруги нет костей – иначе она не могла объяснить ее гибкость.

– О, у нас была светская беседа. Обсудили погоду.

– Погоду?!

– Говорят, скоро начнутся дожди.

– Хватит издеваться надо мной!

– Ладно-ладно. Ничего такого, просто Сава сказал, что ты перебрала и не хочешь идти домой. Спросил, может ли привести тебя ко мне. Потом, так сказать, передал из рук в руки. А, еще он попросил влажные салфетки.

– Боже…

– Ну не все так плохо.

– Думаю, меня стошнило на его кроссовки.

– Ну или все так плохо.

– Спасибо за поддержку. И все? Он больше ничего не говорил?

– Нет.

Женя не понимала, испытывала она разочарование или облегчение.

– Супер. И как мне пережить этот позор?

– С кем не бывает…

– С тобой.

Наверное, Рита была единственной близкой подругой, которая у нее осталась. Их знакомство было неизбежным, потому что Рита жила на той же улице, где и бабушка Жени. Их дома располагались друг напротив друга. Озерная – это тихая улочка на краю города, с одноэтажными и двухэтажными частными домами, действительно пролегающая вдоль озера. Сейчас к нему можно было выйти только с одного берега, потому что другие давно заросли. Представив, как пальцы ног утопают в зыбком песке, а кожи касаются водоросли, колышущиеся в зеленой пахучей воде, Женя дернула плечом. Улица выглядела как маленький отдельный поселок внутри города: ее жители разрисовывали заборы красками, высаживали пестрые клумбы из бархатцев и флоксов под окнами и следили за пляжем, убирая мусор и гоняя подростков, разбрасывающих пустые бутылки и пачки от чипсов.

– Котя?

Рита в несколько быстрых шагов добралась до кровати и уложила голову на Женины колени. Ей все еще казалось смешным называть Женю Котей Жениковой. Женя погладила ее пшеничные волосы: они были чуть длиннее подбородка и открывали шею. Головная боль медленно отступала. Женя услышала за закрытой дверью топот ног.

– Маленький монстр хочет внимания, – прокомментировала Рита с улыбкой. – Иногда он бывает таким раздражающим.

– Он не более раздражающий, чем ты.

Рита стукнула Женю по плечу, и та хихикнула.

– Лева, я занята! – крикнула Рита, и Женя зажмурилась – пчелки снова закружили вокруг ее головы.

– Ну когда мы уже будем играть? Ты обещала!

– Я дала тебе планшет. Посмотри что-нибудь.

– Но я хочу играть! – Голос младшего брата Риты стал громче. Он, скорее всего, вплотную подошел к двери и царапал ее маленькими пальчиками.

– Попозже, я же сказала!

Быстрый топот ног сменился протяжным «Ма-а-ам!» и растворился в глубине дома.

Рита повернула голову и вновь сфокусировала внимание на Жене:

– Но… Мне показалось, что Сава, он… Как будто лед тронулся?

Женя вспомнила об открытом профиле и о подписи под фотографией – вряд ли это что-то значило.

– Похоже, Сава забыл рассказать тебе, что я напилась, не узнала его и попыталась склеить, а потом бросила его телефон в унитаз. В общем, если ты пока не догадалась, мы не помирились. А, еще он попросил больше никогда ему не писать. Такие дела.

Женя резко вскочила, и Ритина голова оказалась на кровати.

– И его волосы! Он не выкладывал в профиль фотки с собой, и он… – Женя возбужденно взмахнула рукой. – Боже, он так изменился. Я имею в виду…

– Скажи, да? – Рита закивала с улыбкой, садясь напротив Жени. – Наш мальчик вырос и готов разбивать сердца. – Рита схватилась за грудь, словно ее сердце только что разбилось. – Подожди, что? Что ты сейчас сказала?

– Он так изменился, – смутилась Женя.

– Нет, до этого.

– Он попросил ему больше не писать.

– Еще раньше.

– А… Я выбросила его телефон в унитаз.

Рита открыла и закрыла рот, словно рыбка, и покачала головой. Тонкие пальцы пробежались по чокеру на шее, перебирая белый бисер.

– Ты выбросила его телефон… в унитаз?

– И нажала на кнопку смыва. – Женя решила окончательно добить Ритину веру в нее. Растоптать – как букашку подошвой ботинка.

– Ты нажала на кнопку смыва?

Вслух все звучало еще ужаснее и выглядело совсем непоправимо.

– Нет смысла говорить, что я пыталась помыть его телефон?

Рита вновь стукнула Женю.

– Ауч.

– Ты еще и шутишь? Подожди.

Она взяла свой телефон и открыла профиль Савы: Женя заглядывала в экран над ее плечом и кусала губы.

– Последний раз был в сети ночью. Утром не заходил.

– Думаешь, телефон все? – Женя провела ребром ладони по горлу.

– Не знаю.

– Может, он просто еще спит…

Женин телефон завибрировал. Может, это Сава проснулся и теперь требовал от нее денег и извинений. Женя с опаской взяла телефон и прочла новое уведомление. От Лиды.

– Лида спрашивает, как я.

– И как ты?

– Мне нужно извиниться перед Лидой за то, что я испортила ее вечеринку?

– Думаю, ты ее приукрасила. И добавила сплетен.

Рита повернулась к Жене, подобрав под себя ноги, и стерла рукой с ее щеки блестящий след от глиттера. Жене пришлось пересказать события вечера более подробно – она надеялась, что из ее памяти не стерлось что-то, за что ей должно быть стыдно еще больше. Рита иногда возвращала ее назад и требовала больше подробностей, с азартом пробираясь в Женины воспоминания.

– Мне надо вернуть ему деньги за телефон. А извиниться? Хотя он наверняка не захочет разговаривать со мной, это будет навязчиво. Достаточно просто отдать деньги? – тараторила Женя. – Лучше передать через его друзей, да? Или через тебя? Хотя… где я столько возьму? У него был айфон. А я столько не зарабатываю. Боже, вот я дура.

– Да.

– Да – нужно отдать ему деньги, или да – я дура?

– Да, ты дура, и да, лучше отдать ему деньги. Или для начала как минимум извиниться, сказать, как тебе жаль, бла-бла-бла, и все такое. А дальше уже по ситуации.

– Он не хочет со мной разговаривать. Когда человек просит не писать ему, он буквально имеет в виду, чтобы ему не писали.

– Он не хочет разговаривать с дурой. А с тобой, может, хочет.

– Грубо, – улыбнулась Женя.

– Мне извиниться?

– В качестве извинения приму чай. Без сахара! И одну таблетку нурофена, пожалуйста.

– Будет сделано, – Рита поднялась с кровати и подошла к окну. Ее рука застыла в нерешительности: вероятно, Рита размышляла, раздвинуть шторы или позволить Жене продолжить притворяться, что ее не существует для большого мира. – И извини. Ты не дура.

– Извиняю. Но я дура.

– Видишь, как это просто? Достаточно произнести шесть волшебных букв. И-з-в-и-н-и.

– Мне это не поможет. Я утопила его телефон, помнишь?

– И-з-в-и-н-и, – дразняще повторила Рита и все-таки раздвинула шторы. Женя прикрыла лицо – свет неприятно резанул по глазам. – Репетируй, пока я не приду.

Рита забрала британских красавчиков, прижав их к себе, но оставила ворох сомнений. Женя не стала копаться в них – она смыла с лица остатки макияжа, растирая кожу до красноты так яростно, что чуть не соскребла ее в раковину, и походила по комнате, разминаясь. Повернувшись к окну, бросила взгляд на пустующий дом напротив, истосковавшийся по звукам шагов, голосам и смеху. Задернула шторы и нажала на выключатель, хотя искусственный свет не мог отогнать тьму, расползающуюся внутри каждый раз, когда Женя вспоминала, что бабушки больше нет. На учебе было легче: там она жила с уверенностью, что они не видятся, потому что находятся в разных городах. Стоит только преодолеть несколько сотен километров – и ты дома, в безопасности и любви.

Себе Рита заварила кофе с легкой пушистой пенкой, а Жене – зеленый чай с лепестками мяты. Они расположились у круглого журнального столика: Рита села на ковер, сложив ноги по-турецки, а Женя – в кресло, обхватив колени рукой. В разговорах они больше не касались Савы: если бы приметы действительно работали, то у него бы все утро горели уши.

Рита слизала пенку с верхней губы.

– Дашь мне что-нибудь надеть из твоего?

– Если ты потом не смоешь это в унитаз.

– Не смешно. Но обещать не могу.

Рита разблокировала экран телефона, ткнула в него пальцем, и в колонке снова заиграла музыка. Рита распахнула шкаф под Shake It Off – прямо как в ромкомах. Пританцовывая, она бросила несколько вешалок с одеждой на кровать. Рита – фанатка и королева секонд-хендов. Эта любовь появилась в ней, когда она бросила гимнастику, и у нее внезапно освободилось много времени. Она знала о всех привозах в магазинах и могла караулить редкие винтажные вещи с самого утра.

Женя, позволив закружить себя в танце, несмотря на то что ее еще слегка мутило, одолжила у нее платье – кофейных оттенков, в белую полоску, с карманом на груди и до половины икр. Из-за того, что Рита была выше Жени, платье было ей великовато, но надевать одежду с вечеринки Женя не хотела. Она жевала листочки мяты под Тейлор Свифт и разглядывала отражение в зеркале – такая версия себя ей нравилась чуть больше.

– Я больше никогда не буду пить, – заявила Женя своему отражению.

– Ну-ну. И сколько это отражение слышало лжи?

– Эй!

Уже на пороге Женя крикнула суетившейся на кухне Ритиной маме: «Здравствуйте, как вкусно пахнет!» – и обняла подругу. Лева побегал вокруг них и ураганом умчался к маме.

– Пожалуйста, можешь сказать, что я все еще сплю?

– Нет. И ты отрепетировала? – усмехнулась Рита в Женин висок, обдав кожу теплым дыханием. Не дождавшись ответа, продолжила: – Извини. Из-ви-ни. И…

– Иди в жопу, – договорила за нее Женя с улыбкой.

Она чувствовала себя воровкой – напиталась Ритиной энергией, как губка, погрелась в ее заботе и теперь, словно наполненная чужими силами, была готова двигаться дальше.

– Нет, так не говори, котя. Хотя вряд ли ты можешь сделать хуже. Может, все-таки останешься на завтрак?

– Нет, у меня сегодня на завтрак «вот будут у тебя свои дети, тогда поймешь».

Рита выпустила Женю из объятий, и та нырнула в духоту улицы. «Извини, – навязчиво крутилось в ее голове. – И…»

Вряд ли это слово – или любые другие слова мира – было способно починить дружбу Жени и Савы, потому что у них был секрет, который разрушил ее раньше, чем смерть Жениной бабушки.