– А как дальше жить? – надрывно спрашивала я, даже не утирая слезы.

– Врачи не всегда правы. Все у нас получится.

– А если нет? – капризничала я.

– А если нет, мы что-нибудь обязательно придумаем. Только не плачь…

Время прикрыло и эту рану наслаивающимися друг на друга событиями жизни. Ноющая боль появлялась только при виде молодых мам и маленьких детей. Когда есть возможности совершения того или иного действия, как-то не задумываешься об их использовании. «Я могу!» – и этого знания достаточно. Отнятая же вероятность становится личным упреком.

Глава 5

В коридоре послышались шаги. Алена открыла глаза и повернулась к двери.

– Вы уже не спите? – заглянув в палату, спросила Маша.

– Да и не спала я, – улыбнулась пациентка, – ты же знаешь, без снотворного не могу уснуть.

– Я капельницу заберу тогда, она уже закончилась, – захлопотала Маша. – Сейчас доктор подойдет. Он хотел вас еще раз лично осмотреть.

– Он надеется увидеть что-то новое? – улыбнулась Алена.

– Не знаю, – пожала плечами Машенька. – Он такой умный и понимающий. – Девушка покраснела и смущенно отвернулась.

В палату зашел молодой мужчина в отглаженном халате и со стетоскопом на шее.

– Мария, вы можете идти, – строго произнес он.

– Да, конечно, Егор Васильевич. – Машенька, покраснев еще больше, схватила капельницу и выскочила из палаты.

– Я вижу проделки малыша Купидона, – улыбнулась Алена Александровна.

– Что вы сказали? – не расслышал доктор.

– Говорю, что вы очень строгий руководитель.

– Я не строгий, а справедливый, – важно произнес Егор Васильевич.

– Хотите казаться строгим? Компенсируете свою молодость? – спросила Алена.

– А что делать? – развел руками врач. – Я же только пришел сюда. В коллективе люди разные, сами понимаете, надо авторитет заслуживать…

– Конечно-конечно, – примирительно кивнула пожилая женщина, – только не забудьте рассмотреть за этим и людей. А молодость – такой недостаток, который очень скоро пройдет.

– Что вы имеете в виду? – доктор увлеченно листал историю болезни, слушая речь пациентки вполуха.

– Я имею в виду, что, видя только большую цель, можно пропустить многое, кажущееся маленьким, но остающееся очень важным.

– Хорошо, – Егор Васильевич закрыл карточку пациентки, – обязательно обдумаю ваши слова, а теперь давайте вернемся к нашим баранам.

– Давайте к баранам. Как мои дела идут? – грустно вздохнула Алена, глядя на доктора, словно пытаясь прочесть прогноз на его усталом лице.

– Алена Александровна, не буду ходить вокруг да около: дела наши не так хороши, как хотелось бы. Улучшения есть, но они очень медленны. Боюсь, что операции не избежать.

– Может, есть другие способы? – огорчилась она.

– Я понимаю ваши тревоги, но, учитывая возраст и общее состояние, – это самый быстрый способ победить вашу болезнь. Потом может быть поздно.

– Мне, если честно, кажется, что уже все поздно…

– Я гарантирую вам благоприятный исход. Поверьте мне, – со всей серьезностью произнес Егор. – Вы согласны?

– Согласна, – со вздохом проворчала женщина, – другого варианта все равно нет.

– Вот и хорошо, значит, назначаем операцию в самое ближайшее время. Отдыхайте, – облегченно выдохнул доктор, справившись с нелегкой задачей уговоров.

Ему всегда сложно давалось общение с людьми, да и объяснять и убеждать он умел очень плохо. Пришла пора освоить и эту науку – она казалась втройне сложнее, чем медицина.

Пациенты, как и коллеги, были все разные. Кто-то спокойно принимал мысль об операции, а у кого-то случались истерики и даже полное отрицание.

– Егор Васильевич, – остановил его у двери голос Алены.

– Что вы хотели уточнить? Дату операции вам сообщат.

– Да я не про это, – махнула рукой женщина. – Вы бы к Маше присмотрелись повнимательнее. Хорошая она…

Егор Васильевич внимательно посмотрел на пациентку и, кивнув, вышел.

Алена откинулась на подушку и закрыла глаза.

Операция. Слово прозвучало как гром, как набат. Тяжелая травма головы и, возможно, позвоночника. До сих пор страх живет внутри нее, скручивая и сжимая змеиными кольцами ее нутро…

– Алеша, что-то мне нехорошо, – прошептала я, в десятый раз выходя из туалета.

– Господи, Аленка, да ты же зеленая, – воскликнул Алексей, – что с тобой?

– Грешу на пирожки, – высказала я предположение.

– Какие пирожки?

– Вчера с девчонками в обед пошли в магазин, а там возле него тетка пирожками торговала. Такие они румяные и аппетитные…

– И ты купила, – ахнул Леша, – пирожки у тетки на улице?!

– Да, – я виновато опустила глаза, – и съела три штуки… Ой, снова живот.

– Три штуки! Так этим количеством можно армию противника нейтрализовать, не то что тебя, – возмутился Алексей, – там и одного кусочка хватило бы.

– Чего уж теперь, – пробулькала я из-за двери.

– Иди, иди уже к своему белому другу. А я вызову врача пока… – тихонечко бормотал Алексей, набирая номер неотложки. – Лучше я сам вызову медицину, чем буду три часа уговаривать и скандалить.

Скорая приехала на удивление быстро.

– Собирайтесь в больницу, – осмотрев Алену, скомандовал пожилой фельдшер, кинув вопросительный взгляд на доктора, который в ответ едва заметно кивнул.

– Я в больницу не поеду. Только если меня на носилках туда понесут, – я пыталась еще сопротивляться.

– Ладно, – невозмутимо отреагировал эскулап и крикнул в сторону дверей: – Петя, тащи носилки.

Через минуту в комнату вошел парень с носилками.

– Что за люди, сами дойти не могут, молодая же… – беззлобно ворчал он.

– Петр, уймись, – шикнул на него фельдшер, – у нас тут угроза выкидыша и токсикоз, так что давай расстилай носилки.

– С заботой о будущем поколении, – язвительно высказался Петр.

– Вы ошибаетесь. Я не могу иметь детей, это пирожок виноват. Отравилась… – растерянно бормотала я.

– Женщина, не дурите мне голову. Я сорок лет в скорой, что ж я беременную от отравленной не отличу? Аккуратненько ложитесь вот сюда… – заботливо поддерживал меня фельдшер.

– Врачи же сказали, что я бесплодна теперь… – не могла поверить я в случившееся.

– Значит, произошло чудесное исцеление, – хихикнул Петя, но осекся под взглядом старшего товарища.

– Как вас зовут? – вмешался Алексей. – Если это правда, мы малыша вашим именем назовем.

– Алексей Викторович, – протянул мужу руку фельдшер.

– Алексей Алексеевич, значит, будет, – муж пожал протянутую руку.

– Алексей Второй, – заулыбался фельдшер. – Только если вы будете благоразумны.

Я уже смирно лежала на носилках, мечтая только о том, чтобы диагноз Викторовича оказался верным и я смогла родить этого ребенка.

Мне это удалось, и, когда Алешка появился, я буквально растворилась в нем. Помню все до мельчайших деталей. Его младенческий запах и тепло его маленького тела. Размазанную по столу кашу и первые рисунки на стене в комнате. Помню, как муж кричал и даже один раз попытался замахнуться в запале, чтобы наказать сына. Первый шаг и первый класс. Всегда он был лучшим. Никогда я не наказывала и не отчитывала его ни за какие шалости и проделки. Когда я узнала, что у мужа другая женщина появилась, мне даже легче стало – сразу простила и отпустила его. У меня есть сын, а почему этот взрослый мужчина рядом требует внимания к себе, было дико и непонятно. А потом его не стало… Мир застыл тараканом в янтаре. Попытки достучаться, разбить эту окаменелость не приводили ровным счетом ни к чему. Я не замечала ничего вокруг, но время и сюда поставило заплатку забвения…

Алена не замечала слез, льющихся из-под сомкнутых ресниц. Вспоминая свое любимое дитя, не заметила она и того, что в палату вошел Алексей Михайлович и тихонько присел на кровать.

– Аленушка, я с твоим врачом говорил… Ты не бойся. Я рядом, – прошептал он, гладя ее руки.

– Алеша, мне и не страшно, – ответила она, – я пожила уже. И Алешенька наш там меня встретит.

– А как же я? Марта? Не говори глупостей. Все будет у нас хорошо. Мы еще поживем, – возмущенно начал выговаривать он.

– Ты прости меня, – всхлипнула Алена Александровна, – за все. Я часто не права была и холодна к тебе.

– Да что ты, дорогая моя, тебе не за что виниться. Уж как я виноват перед тобой! Сколько неприятных моментов устраивал. Все от эгоизма моего. Ты прости меня.

– Давно уже все простила, – сквозь слезы улыбнулась женщина, – перемололось все в жерновах жизни. Не муко́й даже, а пылью по ветру размело, – она сжала в ответ его ладонь.

– Что здесь происходит? – в палату вбежала веселая Машенька.

– Болтаем, – утирая слезы, произнесла Алена.

– Болтаете? – медсестра недоверчиво посмотрела на стариков, держащихся за руки и смущающихся, как подростки. – Вы тут сырость развели такую, что плесень на стенах сейчас вырастет. А тут больница. Тут должна быть чистота и стерильность.

– Да мы ничего… Машенька, вспоминаем вот прошлое. Это мы смеялись до слез, – попыталась улыбнуться Алена.

– Алексей Михайлович, перестаньте волновать больную, у нее завтра операция назначена. Ей нужны положительные эмоции, – строго произнесла Маша, сдерживая улыбку.

– Не сердись, Машенька, – примирительно проговорил Алексей.

– А про положительные эмоции, – влезла Алена, – как там Егор Васильевич? Он же нравится тебе?

– Нравится, – зашептала Маша, – очень даже нравится. Он, оказывается, не женат…

– И? – с любопытством вытянула шеи пожилая пара, ожидая продолжения.

– Он сегодня меня на прогулку пригласил вечером после работы, – опустила глаза девушка. – Вот таблетки ваши, примите их сейчас, пожалуйста. Чтобы я не заходила больше к вам сегодня.

– Замечательно, – обрадовалась Аленка, – я теперь уверена в благополучном исходе. Я хочу на вашей свадьбе погулять.

– Хорошая цель, – радостно засмеялась девушка, удостоверившись, что лекарства приняты. – Ну, я побежала.

Машенька скрылась за дверью.

– И я пойду уже, – засобирался Алексей Михайлович, – завтра с утра раненько забегу. Если меня пустят повидаться перед операцией. Если нет, тогда потом уже.

– Иди. Марте привет передавай и береги ее…

– Конечно, передам. Она обрадуется.

Алексей поцеловал жену в щеку и вышел из палаты.

Алена прислушалась. Смолкли шаги мужа в коридоре. Где-то хлопнула дверь и раздались голоса медсестер. Звон инструментов. Такие уже привычные звуки. Она смотрела прямо перед собой и видела не пустую стену, а город как бы сверху. Вот по улице идут Егор и Маша, держась за руки. Егор смущается и не знает, как себя вести. Маша хохочет. Вот в квартиру вошел Алексей Михайлович, и Марта трется о его ноги. Ее любимый сквер. Мокрые деревья еще борются с ветром за последние листья. Желтым светом, подмигивая, горят фонари, и капли дождя искрятся в их свете. По дорожке навстречу к ней бежит мальчик в желтой шапочке. Она не может рассмотреть его – он приближается. Сын. Сыночек. Алешенька. Она распахивает руки и бежит к нему.

– Мама! – кричит мальчик.

– Сынок! – кричит Алена. Ей так легко бежать…

Они встречаются. Она берет его за руку.

– Пойдем, мамочка, я покажу тебе новый дом, – захлебывается от восторга малыш.

– А где он? – спрашивает его мать.

– Я покажу. Теперь мы будем вместе там жить.

Они уходят по дорожке, пока вовсе не исчезают из виду…

Часть 2

Глава 1

Дорожка на кладбище.

– Ну вот, на одного из нас стало меньше, – разливая водку в стаканчики, угрюмо произнес бородатый.