– Я же говорил – память потерял. Не знаю, что можно, а что нельзя, – улыбнувшись, я провел ладонями сверху вниз, разглаживая складки на рубашке. – Но, если трудящийся пролетариат попросит, могу попытаться вспомнить.

– То-то я иду и слышу, как Ефимыч блажит. Аж ушам не поверил, – по лестнице спускался Михаил. – За расчетом пришел?

– А чего он… – начал было извозчик, – я хотел, как полагается, а он…

– А что он? – спросил Михаил, глядя на меня.

– А он, – ответил я, – на ногу наступил. Для профилактики.

– Видишь, для профилактики, – сдерживая улыбку, повернулся Михаил к мужику. – Пошли, болезный, подпишу тебе бегунок.

Все-таки я пришел вторым, поэтому очередь есть очередь. Я молча смотрел через открытую дверь, как Михаил сверяется с какими-то записями и что-то пишет в протянутый ему листочек. Вскоре он закончил.

– Вот ужо я тебя… – пробурчал мужик, проходя мимо меня.

– Следующий раз будет выше, по яйцам, – произнес я, не глядя на хромающего и уже официально бывшего электрика.

Тот что-то пробурчал и окончательно скрылся с наших глаз.

– Новый анекдот про врачей хочешь? Так, пациент. У меня для вас две новости. Одна хорошая, а другая плохая. С какой начинать? – я прицелился пальцем в Михаила.

– Давай с плохой, – уже заранее улыбаясь, подыграл Михаил.

– Плохая состоит в том, что мы вам ампутировали здоровую ногу, – я рукой показал «чик и готово».

– А хорошая тогда какая же?

– А хорошая состоит в том, что больную ногу можно вылечить!

Нет, все-таки они такие смешливые. В мое время такой образчик черного юмора вызвал бы максимум кривую улыбку.

– А если бы я сначала выбрал хорошую новость? – отсмеявшись, спросил мой тутошний босс.

– Тогда получил бы черепно-мозговую травму чем-то тупым. Предположительно глупым вопросом.

Немного недоуменно похлопав глазами, Михаил снова заржал.

– Ну ты и смехач… – вытирая слезы, произнес он. – Зачем пришел-то?

– Как зачем? Получить ключ от склада и инструкции, где записывать то, что взял. А то уже время обеда, – я демонстративно посмотрел на пустое запястье, – а в столовой две лампочки не горят.

– Да, место для приготовления и приема пищи должно быть хорошо освещено, – согласился со мной Михаил. – Пошли, покажу все и проконтролирую выполнение работы.

Как и ожидалось, все было устроено предельно просто. Большая амбарная книга, страницы в которой были разделены вертикальной линией напополам. Слева «взял», справа «вернул».

– Так, сегодня девятнадцатое? – спросил я.

– Нет, еще восемнадцатое.

Я вывел: «18.05.1951». Потом следующей строчкой: «Лампочка – 3». Начало положено.

* * *

Серафимовна молча смотрела, как, отодвинув стол из-под сгоревшей лампочки, я поставил на его место стул и, разувшись, встал и начал выкручивать сгоревшую. Лампочка выкрутилась легко, без скрипа и скрежета. Сунув сгоревшую в левый карман, достал из правого целую и вкрутил новую. На последних оборотах я наклонил голову вниз: хрен его знает, вдруг лопнет, так хоть в глаза ничего не попадет. Повезло. Лампочка просто загорелась, без каких-либо эффектов. Отлично.

Я перешел ко второй и повторил всю процедуру. И тут тоже все заработало без каких-либо эксцессов. Хороший знак для первого рабочего дня.

– Вот! Принимай работу, красавица! – радостно обратился Михаил к повелительнице пищеблока.

– Да где уж в наши годы быть красунями, – проворчала Пелагея, беря в руки половник и начиная разливать нам суп по тарелкам.

– А я вот взял еще одну лампочку в запас, больше нигде поменять не надо? – спросил я, выкладывая на чистую тарелочку несколько кусков порезанного хлеба. – А то, пока не поел, лучше по-быстрому поменять.

– Ну, пойдем, коли так, – смерив еще раз меня взглядом, она зацепила половник изогнутым концом ручки за кастрюлю и, развернувшись, пошла вглубь кухни. Буквально через десяток метров мы вышли к этакому островку из столов посреди плит. Вокруг столов стояли сотрудницы, которые непрерывно что-то резали, мешали и вообще творили кулинарную магию.

– Девушки, добрый день! – сильно отвлекать от работы не хотелось, но правила приличия необходимо было соблюдать. Внезапно наступила тишина, прерываемая только бульканьем из парящей кастрюли. На меня уставились удивленные кухарки.

– Ну надо же, как назвали их дзяуйчинами, так рты пооткрывали! – вернул нас к действительности бас Серафимовны. – То электрик наш новый, лампочку пришел поменять в складе. Зин, покажи.

– Ой, Слава, а вы уже тут, а мы все гадаем, чего это Степан Ефимыч больно ругается на вас… – тут же завелась Зина. Ну вот как это им удается? Всего ничего прошло, а они уже все знают. – …А на склад мы его не пускаем, там продукты и вино.

Продолжая выплевывать слова со скоростью пулемета, Зина подвела меня к обшарпанной двери, скинула дужку навесного замка и, зайдя внутрь, показала пальцем вверх. Лампочка располагалась прямо над входом. Уже практически не слушая Зину, я с этакой показной небрежностью начал выкручивать старую лампочку. Кр-р-рак! И у меня в руках оказалась стеклянная колба. В тусклом свете от кухни я заглянул в патрон – винтовой хвостик от лампы остался внутри.

– Ой, сломалась лампа, как же так, что теперь делать… – застрочил словесный пулемет под ухом.

– Зина, стоп. Ножик принеси, узенький, – я безуспешно попытался вклиниться в поток слов. Не помогло. Интересно, как Серафимовна ей командует?

Немного подумав, я прижал указательным пальцем ей губы. Зина тут же стала походить на воздушный шарик. Выпученные глаза, надувающиеся щеки… Стоит передержать, как лопнет.

– Нож, узкий, один, – глядя ей в глаза, раздельно повторил я.

– Хорошо, сейчас принесу, так бы сразу и сказали, не могли как будто… – шлейфом понеслось за ней.

Пока Зина ходила за ножиком, я нашел выключатель и удостоверился, что его ручка стояла напротив положения «выкл». Как говорили мои учителя, «собираясь нарушить одну технику безопасности, не забудь проверить соблюдение остальных». Ну, не обесточивать же всю кухню из-за одной лампочки?

Зина пришла не одна, а с Пелагеей. Подозрительно глядя на меня, она протянула на выбор несколько ножей. Выбрав подходящий, я примерился и легким ударом вогнал его прямо в патрон вместо отсутствующей сейчас колбы. Чуть покачав, я начал выкручивать остатки лампы из патрона. Ничего этакого, особенно без инструментов, но на неподготовленных работниц поварешки это произвело неизгладимое впечатление.

Вкрутил новую лампочку, пощелкал выключателем и, удостоверившись, что все работает, протянул нож Пелагее.

– Эх! – я потянулся. – Как говорится, ученье свет, а неученых тьма. Пойду я, а то там, поди, Михаил все съел уже.

– Ничегхо, покладу з горкай и другим кажу…

Кажется, мной завершен первый шаг в жизни любого попаданца. Пока есть на складе лампочки, голодным я теперь точно не буду.

* * *

Работать без инструментов мне не особо понравилось, поэтому после обеда я решил заняться осмотром того, что мне досталось от предшественника. Открыв дверь пошире и встав на пороге, я скептически огляделся. Слева был стол с той самой книгой учета выданного. Кстати, не забыть записать про неисправные лампочки. Над столом к стене была прицеплена лампа с самодельным абажуром из жести. Пощелкав выключателем, я убедился в ее работоспособности. Сразу за столом начинались стеллажи, на которых горками лежали пока непонятные мне предметы. Справа от двери была этакая миниатюрная свалка – никак по-другому гору всякого хлама с перепутанными проводами я назвать не мог.

Пройдясь вдоль стеллажей, по толщине слоя пыли определил примерную потребность в чем-либо. Для проверки взял в руки продолговатую коробочку и, аккуратно сдув с нее толстый слой пыли, прочитал этикетку: «Стекло для керосиновой лампы универсальное, матовое». Чего этой штуке делать у электрика? Хотя если где-нибудь рядом найдутся и сами лампы, то для аварийных случаев самое оно.

Однако следующая находка полностью низвергла с пьедестала нужности предыдущую. Стоящие рядом три ящика открыли мне свои сокровища. Первый ящик был полностью забит батареями КБС. Причем, если судить по размытым штампам, производства этого года. Да-да, те самые «плоские» или «квадратные» батарейки, дожившие до наших времен в практически неизменном виде.

Во втором были фонарики под эти батарейки. Тоже совершенно классической формы – квадратное основание и сверху большой круглый отражатель с лампочкой. Ну, и в третьем ящике уже ожидаемо нашлись запасные лампочки для фонариков. Полнейшая ляпота!

Судя по нетронутости, предыдущий хозяин этого помещения совершенно их не жаловал. Я же такой глупости себе позволить не мог, поэтому быстренько собрал себе один фонарик и, пощелкав выключателем, убрал его в карман.

Пробежав по остальным коробкам, я нашел и пробки, и осветительные газоразрядные лампы, и кучу другого. Чтобы не потеряться, я даже нарисовал план размещения на последних страницах амбарной книги.

Вот только инструментов не было. Вообще, как класса. Даже самых завалящих пассатижей и то не нашел.

Глава 5

– Миш, а, Миш, – я постучался в притолоку двери Мишиного кабинета, – у меня есть проблема.

– Чего такое? – как-то сильно напрягся Михаил.

– Инструментов нет. Вообще. И кабеля. Зато до фига есть стекол для керосиновых ламп, штук пятьдесят, на глаз, – пожаловался я ему.

– Каких стекол? – не понял он.

– Обыкновенных, матовых, на керосинку вот так, – я показал рукой движение, – сверху надеваются. Лампы тоже есть. Но керосина к ним нет.

– А, я было подумал… Другое я подумал, – он расслабился. – С инструментами я тебя сейчас познакомлю, а кабель надо заказывать, только скажи, какой.

Услышав такое, я немного впал в ступор. В смысле он меня с инструментами познакомит? Оборот речи какой-то? Обычно я старался не удивляться, особенно после того, как однажды услышал «молодой человек» в адрес девушки, но тут…

Так оно и оказалось. Немного попетляв по коридорам, мы спустились в подвал соседнего здания. Уже по запаху свежей древесины стало понятно, что мы идем к столяру. Или плотнику? Никогда не понимал разницы между ними.

Меня представили Вилеору Семеновичу Копаткину, ну очень похожему на Дуремара в исполнении Басова в «Золотом ключике». Пока я представлялся и рассказывал о себе, он дружелюбно рассматривал меня сквозь очки с квадратной оправой. Поначалу я думал, что это потомок каких-нибудь там эмигрантов, но поинтересовавшись таким странным именем, услышал гораздо более прозаичную историю. Вилеор – это «В. И. Ленин – Организатор Революции». Была в свое время такая мода среди самых революционных товарищей.

– Семеныч, вот наш новый электрик, выдай ему инструменты, что ты спас от Ефимыча, – скомандовал Михаил после наших совместных расшаркиваний.

– Так чего выдавать, пусть сам забирает, заодно и инспекцию наведет, – махнул он куда-то себе за спину.

Мы с Михаилом пошли в указанном направлении. Оказалось, что в ведении Семеныча была этакая мастерская широкого профиля. Тут можно было и скворечник из досок сколотить, и пару железок друг к другу присобачить. Здесь даже был токарный станок! Вот только на кой он нужен в больнице? Таблетки обтачивать?

– Токарь пятого разряда знает технику безопасности, как свои три пальца, – произнес я задумчиво, провернув маховик поперечной подачи.

Сразу за станком была этакая железная клетка, на двери которой висел грозный плакат, где больной даже с виду мужик лез куда не надо. Плакат грозно предупреждал: «Выключай рубильник для смены предохранителя». Ок, учтем.

Приоткрыв дверцу, я тут же обнаружил сумку. Видимо, предыдущий электрик был настолько никакой, что тут ее и прятали, чтобы не пропил. Переставив сумку за пределы клетки, я распахнул дверцу пошире и начал изучать открывшееся мне великолепие.