– Вот еще! – возмутился младший брат. – Просто вдруг ты замуж выскочишь, а пироги печь не умеешь!

– Она за Ярослава Михайлова собирается, а в его семье готовые пироги в пекарне покупают. Неужто ты думаешь, что мать у них сама стряпает? – с ухмылкой поинтересовался Севка. – Да она небось не знает, с какой стороны к кадушке-то с тестом подходят.

– Ядвига Юрьевна прекрасная кулинарка! – с излишним рвением вступилась за нее Владка. – Не болтай, если не в курсе!

– А ты-то сама почем знаешь? – непритворно удивился Севка. – Что, она тебя своей стряпней угощала, что ли?

– Конечно, много раз! – передернула плечом сестра. – Она же часто к бабушке Марфе приезжает, у них хорошие отношения. Пироги и булочки привозит ничуть не хуже, чем у нашей мамы.

– То есть ты не видела, как она сама печет? – дотошливо уточнил въедливый по жизни средний братец. – Да она их по дороге покупает в какой-нибудь пекарне. Тебя вообще обмануть – что плюнуть! Всему веришь.

– Мама, да скажи им! – разобиженная дочь обратилась за помощью к матери.

Но та лишь махнула рукой.

– Я в ваших глупых спорах участвовать не собираюсь. И без того устала.

– Мы же не руками спорим, а ртом! – Севка снисходительно посмотрел на мать. – С чего это ты вдруг устанешь?

Но Галина промолчала. Она в самом деле жутко устала. Причем усталость была не физической, а душевной. Будто кто-то тянул-тянул у нее из души все силы, а они возьми и закончись. И даже рукой пошевелись было невмоготу.

Она тяжело поднялась и попросила дочь:

– Влада, прибери на кухне, как все поедят, ладно? Пойду немного передохну. Что-то мне совсем невмоготу.

– Конечно, мамочка, – Влада всерьез была озадачена странным поведением матери. – Ты не заболела?

Галина отрицательно качнула головой и ушла в свою комнату.

– Устала она! – недовольным тоном точь-в-точь отец, заявил Вовка. – Чего уставать-то? Можно подумать, работает она!

– Точно! – поддержал его Севка. – Еще бы руками коров доила, а то доильный аппарат батя ей купил. На него никаких сил не надо. Он доит, ты смотришь. И пылесос сам пылесосит, и стиралка сама стирает. С чего уставать-то?

– Работа, блин! Да чтоб я так работал! – пришедший со смены уморившийся до чертиков Вовка был уверен, что вот у него с отцом – настоящая работа, а у всех остальных сплошное развлечение.

– Когда каждый день одно и тоже, это кошмар! – уверенно возразила Влада. – Сплошной день сурка какой-то. Так и с ума сойти можно.

– Началось! – Севка запихнул в рот половину котлеты и невнятно продолжил: – Чавосхотьто?

Рассердившаяся за мать Влада резко подскочила и потребовала:

– А ну брысь с кухни! Мне прибирать надо!

Парни ускорились. Проглотив за пару минут все, что недоели, неохотно побрели в комнату с телевизором, гордо именуемую гостиной. Пятидесятидюймовый экран был великоват для не очень-то и большой комнаты, но подобная мелочь никого не волновала. Михаил на этот раз не пожалел денег на спутниковую антенну, для себя ведь старался, и благодаря Триколору смотрел почти четыре сотни каналов.

Между мальчишками тут же разгорелся спор, что смотреть. Как водится, победила не дружба, а сила. Смотреть все принялись очередную серию любимого старшим детективного сериала. Впрочем, младшему это скоро надоело, и он ушел в пусть маленькую, но свою комнату.

В доме у всех было по комнате, кроме мамы. Но у нее была спальня, она хотя и считалась общей ее и мужа, но Михаил, когда был дома, всегда сидел в большой комнате, где без перерыва смотрел нежно обожаемый им телевизор.

Зачастую он и засыпал перед ним, шум ему не мешал. Более того, просыпался, когда кто-то выключал телик и ругал заботливого, уверяя, что вовсе не спит, а слушает, что говорят умные люди. Ему никто не верил, но не возражал. Глава семейства прекословия не терпел. Он всегда и во всем был прав.

Через час Влада заглянула в спальню к матери. Та спала, вздыхая и нервно вздрагивая. Дочь не стала ее будить, просто пошла к братьям.

– Вот что, други! – парни с неудовольствием воззрились на нее. – Давайте вместе коров подоим, мама спит.

– Сама дои, я с работы, – Вовка широко и показательно зевнул. – Замаялся жутко.

– Я свою часть работы по хозяйству честно сделал, – Севка даже и не подумал хотя бы ногой дрыгнуть. – Это ты у нас умница-красавица, ничего не делаешь, вот и пошевелись хоть немного.

Не ожидавшая от братьев ничего другого Влада фыркнула и пошла во двор. Там ее догнал младший.

– Давай вместе! – предложил он. – Я часто маме помогаю, все знаю. Я и сам бы смог, но мне не разрешают.

– Вот бы ты таким отзывчивым и остался, когда вырастешь, – вздохнула сестра. – А то старшие твои братовья раньше такими черствыми не были. От папочки набрались, факт.

– Отец маму не любит, это все видят, – сердито заявил брат, доставая и подключая доильный аппарат. – Она для него прислуга, как у Тургенева в рассказах про барскую жизнь, – их ему пришлось прочитать под нажимом сестры.

Влада озадаченно покачала головой.

– Сложно все это. Порой мне кажется, что он мамой очень дорожит, он же никогда про нее худого слова никому сказать не дает, это только его привилегия. И смотрит иногда так, будто она настоящее сокровище, а потом вдруг спохватится и оскорбляет ни за что. – И решительно скомандовала: – Давай лучше делом займемся, некогда болтать.

Коровы с сомнением смотрели на брата и сестру, не слишком им доверяя. Не обращая внимания на их косые взгляды, Влада быстро обмыла вымя у каждой, и они с Васькой принялись за доение. Пока шла дойка, вычистили стайку, накидали свежей соломы и в поилки налили воду. Закончили все через полчаса.

Оглядев из-под руки коров, как капитан на картинке в книжке про пиратов, Васька гордо возвестил:

– Вот и все! Делов-то! Быстро же управились! Молодцы мы! И почему мама не любит, когда я ей помогаю? Ведь это гораздо быстрее! – удивленно спросил он. – Боится, что я на бабу стану похож, как папка постоянно говорит?

Сестра небрежно махнула рукой.

– Ой, да она все отцу желает доказать, какая она нужная и незаменимая. Он же постоянно заявляет, что он один добытчик и всех нас содержит.

– Хвастун он по жизни, – повторил чьи-то нелицеприятные слова Васька.

– Ладно, не будем родителей осуждать, нехорошо это, – спохватилась Влада.

– Конечно, почитай отца и мать своих, – процитировал Закон Божий младший брат. – Да только порой вовсе не хочется. Это я про отца.

– Жизнь всех рассудит, – Влада ухватила расфилософствовавшегося братца за рукав и вывела из стайки. – Не нам судить.

Васька хотел сказать еще многое, но они уже вошли в дом, и он замолчал. Разойдясь по своим комнатам, каждый занялся своим делом. Васька уткнулся в очередную взятую в библиотеке книгу про пиратов, а Влада, захватив большое полотенце, ушла принимать душ.

Уже в своей комнатке расчесывая волосы на ночь, подумала о Ярославе и расплылась в счастливой улыбке. Пусть кто что хочет говорит, но они любят друг друга! Пусть Яр ей в любви еще не признавался, но она ведь видела, с какой нежностью он на нее смотрел, как старался чем-нибудь порадовать. Вот и сегодня привез ее любимое эскимо, причем специально купил для этого термосумку, чтоб не растаяло.

Уставившись в беленый потолок, решила, что никогда не допустит таких уродливых отношений, как у отца с матерью. Уж собой помыкать она никому не позволит. Но Ярослав и не такой, в его семье все друг друга любят и уважают. Она постарается, чтоб и у них все было так же.

Глава вторая

Утром, готовя завтрак, Галина с ласковым упреком высказала дочери:

– Что ж ты меня-то не разбудила вчера, доча? Работы ведь уйма оставалось! Замаялась небось?

Довольно глядя на отдохнувшую мать, Влада рассмеялась.

– Мы с Васькой быстро управились. Молодец он. Не то что Вовка с Севкой. Лентяи оба.

– Вовка устает, отпахать полную мужицкую смену в шестнадцать лет тяжело, – вступилась мать за старшего сына. – А вот Севка-то мог бы и помочь.

– Гад он, этот Всеволод! – сурово констатировала дочь. – Он от отца все самое худшее перенял.

– Кто тут про меня гадости говорит? – послышался нарочито грубоватый голос Севки и на кухне объявился и он сам.

Влада повернулась к нему, уперев руки в бока.

– Что я про тебя говорю? Правду, правду и ничего, кроме правды!

Севка сжал кулаки и угрожающе надвинулся на сестру.

– Повтори, что сказала! – потребовал в полной уверенности, что та испугается.

– Гад ты, лентяй, и полный дурень! – с готовностью повторила та.

Парень кинулся на нее, и тут же оказался лежащим на полу.

– Дети, не ссорьтесь! – обеспокоенно попросила мать.

Власта, поставив ногу на обескураженного столь решительным отпором братца, умильно ее заверила:

– Мы совершенно не ссоримся! Это называется воспитанием. Дураков же учить надо, разве не так? – и она сильнее уперлась в ребро Севки. – Так, что должен сказать наученный горьким опытом дурачок?

Тот, застонав, прошепелявил:

– Я больше не буду! Прости!

Сестра убрала ногу, но, ожидая нового нападения, следила за поднявшимся с пола парнем с явным предвкушением. Но Севка дураком не был и ушел, бурча себе под нос о страшной мести.

– Зря ты с ним так, – попеняла ей мать. – Он злопамятный, непременно сделает какую-нибудь гадость.

Но дочь лишь пренебрежительно фыркнула.

– Пусть только попробует! Тут же еще звездюлей получит. Не зря же я три года проходила в секцию дзюдо к нашей училке по физре. Мои подруги все в школу бальных танцев при клубе ходили, я одна в спортсекцию. Полезная штука, между прочим.

Мать в ответ покачала головой. Она не знала, что в данном случае полезнее. Умение постоять за себя вроде бы и не плохо, особенно в реалиях современной жизни, но для слишком угловатой дочери красота и грация были не менее важны.

Предупреждая ее слова, Влада заявила:

– На то и другое у меня не хватало ни времени, ни сил. Я тебе, кстати, об этом говорила, когда в восьмом классе начала заниматься дзюдо. Братьям, впрочем, тоже. Но все пропустили мои слова мимо ушей, видимо, посчитав это моей очередной блажью. Так что Севке сегодня достался сюрпризик, неприятный, правда. Ну да так ему и надо. Может, хоть чуть-чуть поумнеет.

Они быстро приготовили завтрак, и братья чинно уселись за стол. Наворачивая свежеподжаренные сырники, Севка с нескрываемой насмешкой смотрел на сестру, явно что-то задумывая. Потом быстренько исчез, и не думая поблагодарить женщин за вкусную еду. Другие парни, не спеша закончив, поднялись, дружно сказали спасибо и потянулись на выход.

Заметив, что старший сын никуда не спешит, Галина спросила:

– Вов, ты на смену не идешь? Закончили, что ли?

Вовка важно кивнул.

– Да, все убрали. Батя сегодня пойдет технику обихаживать, а я свободен. Вот думаю, чем заняться.

– Маме помоги, голубчик. Сам знаешь, во дворе работы – жуть! – тут же указала ему сестра.

Тот недовольно поморщился.

– Если время будет. У меня и у самого дел накопилась уйма.

Он вышел, а сестра процедила сквозь зубы:

– Дел у него уйма! Какой-то несчастный велосипед смазать, а гонору тьма! С дружками болтать пойдет, и ведь день протреплется. Будто я не знаю.

Стирая со стола, мать мирно заметила:

– Ты бы и сама с подружками встретилась. Как у них дела? Давно ведь не видались. Не соскучилась?

– Я с ними и по телефону поболтать могу, вовсе для этого не стоит мотаться через все село. Вот к бабе Марфе надо будет сходить, мне за ее досмотр деньги платят.