– Раздражительность по пустякам, или мысли нехарактерные… мелодию навязчивую, или слова? Ну говори, не тяни, Антон, я же вижу, как сморщился. Ты всегда так делаешь, когда есть что сказать!

– Было дело, – нехотя признался Антон, – вчера вечером, когда мы ходили проверять оборудование… помните, на втором этаже?

Профессор молча кивнул.

– Так вот, когда мы мимо картин проходили, там возле стен еще диваны стоят… В общем, когда мы остановились, и вы начали картины разглядывать, особенно ту, которая про войну…не знаю, как она называется. Я обратил внимание на другую репродукцию, на которой мужчина и женщина танцуют.

– Танец в Буживале! – тут же догадался профессор.

– Может быть… Так вот, когда на нее посмотрел, в голове музыка зашумела, я огляделся по сторонам. Сперва показалось, что музыку слышу не только я, но посмотрел на вас и понял, что вы не слышите ее. Я опять взглянул на картину, образы всплыли, или воспоминания… Просторный зал ярко освещает паникадила на несколько сотен свечей, посередине зала, на маленьком резном столе, играет патефон. Вокруг него мы кружимся в танце, мне хорошо, я громко смеюсь…

– Договаривай! Из тебя всегда приходится клещами вытаскивать!

– Да чего договаривать? – Антон разозлился, что по наблюдениям профессора случалось не часто, – не был я никогда в том зале, и работающего патефона в глаза не видел. И смеялся я, а смех был женским! – раздраженно закончил Антон, внимательно изучая реакцию профессора.

Но на лице последнего не было и тени улыбки, вместо этого профессор спросил, – Что такое паникадила, Антон?

– Да черт ее знает! – растерялся оперативник, – впервые слышу. Зачем вы спрашиваете о ней?

– Ты же сам сказал, как будто знаешь, о чем рассказываешь. Светильник старинный… круглый, на несколько рядов свеч, – машинально пояснил Семенихин, – только, откуда ты знаешь это название? Впрочем, ладно! Пойдем к ребятам, они уже заждались, наверное.

– С вами поработаешь, еще и не такое узнаешь, – вполголоса добавил Антон, обращаясь к удаляющейся спине профессора.

Третий этаж встретил их тишиной, даже освещение казалось лучше, чем минутой ранее на втором этаже. Камера видеонаблюдения, цифровой микрофон, и прочее оборудование стояли на своих местах, но в коридоре ощущался холод.

Посмотрев на дисплей цифрового термометра, закрепленного на стене, профессор увидел значение в четырнадцать градусов Цельсия, в то время, как обычная температура в здании достигала двадцати трех – двадцати четырех градусов. Не увидев Игоря с Константином, Семенихин повел Антона вглубь коридора. – Мы что-то упускаем… что-то упускаем, – тихо повторял Михаил Александрович.

Приблизившись к середине коридора третьего этажа, профессор услышал голос Игоря.

– Костик, ты можешь постоять спокойно, хоть минуту? Перестань по подоконнику барабанить, я из-за тебя сосредоточиться не могу!

Увидев приближающиеся фигуры, Костя присел, и выставив перед собой металлический прут с серебряным стержнем, начал напряженно вглядываться в полумрак. Узнав в приближающихся знакомые фигуры, он расслабился и заулыбался. – Вот вы где! А мы с Игоряном уже соскучились. Что вас так задержало, профессор?

Лампы на потолке третьего этажа располагались с большим интервалом, чем потолочные светильники на первом или втором этажах, отчего неосвещенное пространство коридора темными провалами бросалось в глаза. Внутри очередного неосвещенного участка устроились на подоконнике Костя с Игорем, в ожидании второй половины команды.

– Почему в темноте, а не на свету? – поинтересовался профессор, указывая головой на соседний подоконник.

– Дует там, как будто сквозняк. Может с окна, – предположил Игорь.

– А тут теплее, – кивнул Константин.

– Мы пирамиду из стульев видели, – Антон растолкал товарищей, и втиснулся на подоконник между Костей и Игорем.

– Что за пирамида? – Полюбопытствовал Игорь.

– Из стульев, – усмехнулся Антон, – кто-то на парте взгромоздить умудрился! – Вы проверили кабинеты со своей стороны?

– Все, что были открыты, – посерьезнел Костя, – с этого края, – он указал в ту сторону, с которой подошли профессор с Антоном, – все открыто и ничего интересного. Ящики и шкафы осмотрели поверхностно, но ничего, указывающего на потусторонние проявления, не обнаружили. С той стой стороны, – он мотнул головой в противоположную сторону, – три комнаты заперты на ключ, в остальных помещениях чисто, вроде.

– Камера, которая ночью сняла шар, если не ошибаюсь, стоит с вашей стороны? – спросил профессор.

– С нашей, – подтвердил Игорь, – мы поднялись по дальней лестнице и прошли по левому крылу, но ничего необычного, только холодно там. Термометр, который ближе к центру, показывает девять градусов, может сломался или батарейка села? Но странности начались, когда к вашему краю подходили. Несколько раз мы слышали женский смех. Мне показалось, что смеется маленькая девочка, а Костик утверждал, что слышит старуху. Можем потом записи с микрофонов прослушать…

Михаил Александрович не стал делиться с командой своими мрачными мыслями, но внутренний голос подсказывал, что расследование нужно ускорить. Несмотря на то, что никаких объективных причин для паники у команды охотников за призраками не имелось, даже наоборот – создавалось впечатление, что сверхъестественные силы, находящиеся в стенах здания, приняли и смирились с фактом присутствие людей, шестое чувство подсказывало профессору, что это лишь временное затишье, и продлится оно не долго. Вместо этого он спросил, – кроме голоса контактов не было?

– Был один, – на этот раз ответил Костя, – когда мы сидели рядом, – он указал на соседний подоконник, ярко освещенный потолочным светильником, – видели, как мимо нас пролетал круглый шар, наподобие того, что засняла камера. Только на этом не было лица, и показалось, что шар вращался.

– Если на него смотреть более двух-трех секунд, начинала кружится голова, – подтвердил Игорь, – и полет сопровождался женским смехом.

– Складывается впечатление, что кто-то или что-то пытается нас в сторону увести. Мы тоже слышали женский смех на втором этаже, когда шли с профессором по направлению к лестнице, – высказал общее мнение Антон.

– Ну что ж… не будем искать там, где светлее, а поищем там, где нужно искать! Показывайте, которые из аудиторий оказались заперты! – Михаил Александрович извлек из кармана жилетки тяжелую связку ключей, приглашая ребят идти впереди.

Закрыты на ключ оказались всего три кабинета в левом крыле третьего этажа, и команда остановились у дальней двери. Рядом располагалась уборная с кричащей табличкой – «туалет для преподавателей». Замочная скважина подходила для ключа с двухсторонней бороздкой, на связке обнаружилось пять подходящих ключей.

И все равно Михаилу Александровичу пришлось изрядно повозиться, пробуя каждый ключ по несколько раз. Наконец замок в двери провернулся, щелкнувший механизм известил о том, что дверь больше не заперта. Семенихин слегка толкнул дверь, и та открылась без скрипа, показывая темные глубины кабинета, заставленного всевозможными шкафами и тумбами.

Охотники остановились на пороге, внимательно прислушиваясь, выжидая, и скользя лучами карманных фонарей по интерьеру аудитории. Пятна света выхватывали легкие пылинки, проплывающие в застоявшемся воздухе, профессору почудился слабый аромат камфары.

– Вроде чисто! – нарушил молчание Антон, и войдя внутрь комнаты быстро сориентировался и включил свет.

В электрическом свете показались дальние стены просторного помещения, заставленного множеством столов. На всех столах отбрасывали блики современные широкоформатные мониторы, а рядом с ними на длинных ножках возвышались настольные лампы, массивные кожаные кресла завершали интерьер.

– Похоже на преподавательский кабинет, – прокомментировал увиденное Семенихин.

– Не плохо устроились, – Костя плюхнулся в ближайшее кресло, вытянув ноги вперед.

В его голосе Михаил Александрович услышал плохо скрытый намек – в кабинете самого профессора офисная мебель выглядела дешевле в разы, не говоря о доисторическом компьютере, который запускался через раз, а звуки, издаваемые во время работы, заглушали шум работающего кондиционера. «Вот вам и разница в престиже, между платным и бесплатным образованием», – подумал профессор, скорее с интересом, чем с завистью.

Костя, тем временем, совсем развалился в преподавательском кресле, – почти как у директора… как-бишь его там? – Одной ногой он задел высокую вазу, с декоративными сухими цветами. Покачнувшись из стороны в сторону, ваза несильно упала на бок, привалившись к стеклянному шкафу, отделявшему друг от друга две пары учительский столов.

– Ты поаккуратнее, Костян! – Антон поставил вазу на место, – потом окажется, что она из Китая и принадлежит династии Дзинь, мы за нее всеми не расплатимся, а тебя и вовсе – заставят отрабатывать уборщиком до конца дней. А лет через сто придет другая команда охотников, и будут твой призрак из вазы изгонять!

– Не Дзинь, а – Цзинь, я про династию, – пояснил профессор, – династия «дзынь» для этой вазы начнется в том случае, если вы ее все-таки уроните. И, кстати, о призраках. Ребята, давайте не расслабляться, и пока Константин не перебил здесь все, начинаем искать потенциальный артефакт. Вы люди опытные, но послушайте меня… Артефакты в руки не берем ни в коем случае, для человека это может быть крайне опасно! Подозрительные предметы сначала трогаем тыльной стороной ладони. Вот так, – показал профессор, дотрагиваясь обратной стороной пальцев до злополучной фарфоровой вазы, которую Костя чуть не отправил в династию «дзынь», – как провод, которым может находиться под напряжением, – снова пояснил Михаил Александрович. – В предмете нас может заинтересовать: температура самого предмета – в том случае, если она отличается от температуры окружающего воздуха в большую или меньшую сторону, вибрация, ощутимая при прикосновении, резкая смена настроения или внезапное появление инородных мыслей, вызванных контактом с активированным предметом, слабое электрическое воздействие на руку и так далее… За работу! И поаккуратнее, пожалуйста, династию «дзынь» оставляют после себя только неуклюжие оперативники, у которых руки растут из этой, ну из этой, чем сидят.

– Или ноги! – весело прокомментировал Костя, поднимаясь с удобного кресла.

– Или ноги, – согласился профессор.

В поисках активированных предметов, которые теоретически могли способствовать концентрации потусторонней энергии, оперативники команды охотников за призраками разбрелись по учительскому кабинету. Работа предстояла не малая – в относительно небольшой комнате стояли двенадцать письменных столов. Возле каждого стола находились по две тумбы с выдвижными ящиками, и это не считая четырех вместительных шкафов под одежду, и около дюжины стенных ниш, заваленных сверху до низу всевозможными папками для бумаги.

Из этого однообразия выделялся единственный сервант, стоявший в центре комнаты. В отличии от шкафов, сервант закрывали стеклянные дверцы, через которые можно было без труда увидеть содержимое, состоящее, в основном, из многочисленных почетных грамот и наград, коих удостоился институт за неполные три года учебной деятельности.

На верхней полке серванта красовалась небольшая изящная статуэтка в форме балерины, застывшей на потемневшем от времени бронзовом постаменте. Профессор встал на цыпочки, но все равно, чтобы хорошо рассмотреть статуэтку его роста было недостаточно, а стеклянные двери оказались заперты на ключ.

Михаил Александрович огляделся по сторонам, опасаясь, что и остальные выдвижные ящики в учительских столах окажутся заперты, что, в свою очередь, несколько осложнит процесс. Взламывать учительские столы «на скорую руку», по его мнению, было верхом бестактности по отношению к коллегам, не говоря о вандализме. Но опасения не оправдались, трое оперативников с изящной бестактностью деловито и сноровисто обследовали содержимое выдвижных ящиков столов и тумб, откладывая в сторону все, что на их взгляд хоть как-то могло способствовать концентрации потусторонней энергии.