Когда я в прошлый раз задержала плату за квартиру, моя соседка немного попсиховала, но потом сказала, что дела у меня обязательно наладятся, хотя советам Шавонн я не особо доверяю – она ведь тоже по уши в долгах. Мы обе раз в месяц еле-еле наскребали деньги за жилье – тысячу двести пятьдесят долларов, и я была почти уверена, что Шавонн тайком приторговывает телом, иначе как она каждый раз умудряется набрать нужную сумму?

Но, оборвав и эти размышления, и сердитый внутренний монолог, я взяла со стойки хостес блокнот, а вышеупомянутая хостес перечислила столики, которые я сегодня буду обслуживать. Гостей пока было мало, но через пару часов, когда солнце начнет клониться к закату и золотистый свет зальет столики, в зале яблоку будет негде упасть. За это парочки и любят «Франко» – за атмосферность. Романтический вечер на берегу озера – итальянская еда с пылу с жару, вино и любовь.

Я подошла к первому из своих столиков, за которым женщина средних лет изучала меню через очки в прямоугольной оправе, сдвинутые почти на кончик носа. Она попросила воды с лимоном, и, приготовив для гостьи требуемый напиток, я оставила ее на несколько минут, чтобы та определилась с выбором блюд, и направилась к двоим мужчинам за следующим столиком. Один из них сидел ко мне спиной.

– Здравствуйте, добро пожаловать во «Франко», – произнесла я, обращаясь к его визави.

Немолодой, бледный, с жирной кожей, на макушке лысина, нос картошкой. К тому же мужчина то и дело простуженно шмыгал носом, и, наверное, поэтому его кончик был красным. Короче, красавцем не назовешь, но сразу видно: деньги водятся – костюм с иголочки, на запястье сверкают часы. Однако радоваться щедрым чаевым раньше времени я не спешила. Богачи частенько оставляют официантов на бобах.

– Меня зовут Бринн, сегодня я ваша официантка. Что будете пить?

Тут я взглянула на второго мужчину – нельзя же его игнорировать, – и стоило увидеть знакомые светло-карие глаза, дыхание перехватило.

Ну и дела! Быть того не может! Это же он!

Доминик Бейкер, парень, с которым я встречалась в школе. Я училась в десятом классе, он – в двенадцатом. Доминик пригласил меня на свой выпускной, и – невероятно, но факт – нас выбрали королем и королевой бала. Мы были такими юными, такими популярными! Жизнь казалась нереальной, мы чувствовали себя парой знаменитостей. А теперь я стояла и пялилась на него с отвисшей челюстью и бешено колотящимся сердцем.

Доминик удивился не меньше моего, и я мысленно обругала себя за то, что не накрасилась как следует и даже не попыталась привести себя в более или менее приличный вид.

– Бринн Уоллес… – проговорил Доминик голосом тягучим, будто мед с коричневым сахаром.

Я тонула в его глазах, а этот голос обволакивал меня изнутри, точно горячая липкая масса.

– Обалдеть, какая ты красотка! Вот уж не думал, что снова тебя увижу.

Красотка? Он по-прежнему считает меня привлекательной? После школы я, как и многие, набрала несколько фунтов, а из-за отвратительного фастфуда, которым я питаюсь, кожа теперь гораздо хуже. Волосы стянуты в хвост на затылке, их не мешало бы выпрямить. Но все это не важно. Главное, что передо мной сидит Доминик Бейкер – тот, кого я до сих пор не забыла. Мне трудно было выбросить его из головы даже после того, как он уехал в колледж и наши пути разошлись. Он остался в Северной Каролине, поступил в Университет Дьюка с полноценной академической стипендией, и, хотя дорога туда занимала всего несколько часов, для нас это расстояние стало непреодолимым. Глупо было надеяться, что мы сумеем сохранить отношения. Мы расстались, потому что жизнь медленно, но верно развела нас в разные стороны. Иногда Доминик несколько дней подряд не писал и не перезванивал, а бывало, вечером мы болтали по телефону часами, наверстывая упущенное. Наконец и телефонный роман сошел на нет. До сих пор пом ню последний разговор, разбивший мне сердце на мелкие осколки.

«Ничего у нас не получается, да?» – голосом, исполненным грусти, спросил он.

«Да, не получается», – ответила я.

Я и тогда жалела об этих словах, а сейчас – особенно. Я должна была все сделать для того, чтобы у нас получилось. Следовало купить чертову машину не в одиннадцатом классе, а раньше, чтобы ездить в Дьюк и видеться с Домиником. Я так гордилась, что он учится в этом колледже! Ведь Доминик всегда был не просто умен, а мудр не по годам. А уж как сексуален, словами не передать! Да, после расставания мы созванивались раз в две-три недели, но через несколько месяцев перестали общаться.

И теперь Доминик выглядел потрясающе – шикарный серый костюм, блестящие ботинки, дорогие часы на правом запястье. Мужчина, сидевший напротив, со скептическим видом переводил взгляд с него на меня, дожидаясь, когда ему все объяснят или хотя бы скажут, кто я такая.

Тут Доминик сообразил, что ведет себя невежливо, отвернулся от меня и произнес:

– Джон, это Бринн, моя хорошая подруга, мы с ней вместе учились в школе. В своем классе она была лучшей чирлидершей. Поступила в Университет Лойолы на место с полной стипендией. Вот такая она молодец!

Я покраснела, вдобавок меня замутило. Как у Доминика язык поворачивается расхваливать девушку, когда она в таком виде? Чересчур тесные брюки, белая форменная рубашка с буквой «Ф» на груди и в довершение всего – идиотский фартук, в карманы которого чего только не понапихано: соломинки, бумажки, ручки… Теперь я жалкое ничтожество, разве можно сравнивать какую-то официантку с… Чем он там занимается? Неужели Доминик сам этого не понимает?

– Приятно познакомиться, Бринн, – обратился ко мне Джон.

Оглядев меня с головы до ног, он облизнул сухие губы, и почему-то после такого взгляда захотелось помыться. Но тут Джон опустил голову, углубился в меню, и я выбросила эту мысль из головы.

– Можно виски безо льда? А на закуску раков, – сделал заказ Джон.

Ах да, надо же работать, а не строить глазки бывшему. Я украдкой взглянула на Доминика, тот сочувственно улыбнулся. Ну вот, пожалуйста, – он меня жалеет! Конечно, я всего лишь подавальщица, а он большая шишка. Быстро записав все, что они заказали, я поспешила на кухню.

Я даже не пыталась перекинуться с Домиником парой непринужденных фраз или расспросить его, как жизнь, хотя мне в любом случае не представилось такого шанса. Каждый раз, когда я подходила к их столику, они с Джоном были поглощены разговором. Тем более при моем приближении Джон бросал на меня тяжелый взгляд, давая понять, что прерывать его не надо, и я дипломатично удалялась. Что бы они там ни обсуждали, беседа явно не предназначалась для посторонних ушей. А впрочем, зачем мне разговаривать с Домиником? Когда он принялся за еду, я заметила у него на пальце обручальное кольцо. Оно ярко сверкало в лучах закатного солнца – заглядывая в окна, они били в глаза так, что я чудом не пролила воду мимо стаканов.

Оплатив счет, Доминик с Джоном ушли.

Я подумала, что больше не увижу своего бывшего парня, и вдруг заметила на их столике чек. На нем был написан телефонный номер, а под ним слова: «Позвони мне».

4

ДЖОЛИН

Что мне нравится в доме моей лучшей подруги Дафны, так это уют и тепло нормальной повседневной жизни. Подъезжая к этому строению в стиле ранчо, я невольно на него засматриваюсь. Снаружи оно выглядит совсем простым: ставни из золотистого дуба, белые стены. Изгороди и лужайка подстрижены идеально ровно, вокруг дома кусты белых роз. И снаружи, и внутри каждая мелочь – дело рук Дафны и ее мужа. Они построили дом с нуля. Эти двое – настоящий дуэт, они все делают вместе, да еще с любовью и искренним пылом. Вот почему мне так нравится у них бывать.

Беру сумку, выхожу из машины, захлопываю дверцу и поднимаюсь на крыльцо. Когда стучу в дверь, вверху раздается жужжание. Поднимаю голову и смотрю в установленную над дверью камеру. Потом скашиваю глаза влево: там, замаскированная искусственным растением, прячется еще одна камера.

Дверь распахивается, и на пороге стоит моя лучшая подруга Дафна БейлиХуарес, богиня во всем своем великолепии. Макияж простой, но он отлично подходит к ее светло-коричневой коже. Она явно сначала заплела, а потом расплела волосы, и они совершенно натурально рассыпались по плечам мягкими волнами. На веках сияют золотистые тени, а благодаря правильно подобранному хайлайтеру кожа смотрится сногсшибательно.

Раскинув руки и взмахнув пышными рукавами охристо-желтого платья макси, подруга заключает меня в объятия. Прижавшись к ней, чувствую аромат дорогих духов с ванилью и амброй. Каждый раз заново удивляюсь, что Дафну можно запросто обхватить одной рукой, до того она тоненькая. Эта естественная худоба – предмет моей зависти.

– Джоджо, – мурлычет Дафна над моим плечом. – Какая же ты красотка! Рада, что ты приехала! Я по тебе соскучилась.

– Я тоже соскучилась, – вздыхаю я, обнимая подругу, и медлю пару секунд, прежде чем разжать руки.

Мы не виделись около месяца. На работе полно дел, не говоря уже об избирательной кампании Доминика.

Дафна отступает на шаг и жестом приглашает меня в дом:

– Проходи.

Переступив порог, я тут же снимаю туфли на каблуке и ставлю их у стены.

– Помню, ты сказала, что с утра будешь только кофе, но я не удержалась и заехала в «Миррен» за круассанами с шоколадом. – С улыбкой Дафна поворачивает за угол и входит в просторную кухню.

Повсюду мрамор и хром, а оранжевые далии в хрустальной вазе на кухонном острове добавляют в интерьер цвета. Стол уже накрыт: на маленьких десертных тарелочках две перевернутые кофейные чашки, рядом сливочник и сахарница.

– Даф, ты же знаешь, мне нельзя, – вставляю я.

Но моя подруга не спеша приносит коричневую коробку с надписью «Миррен» на боку.

Положив сумку на барную стойку, я выдвигаю стул и сажусь. Дафна убирает чашку с моей тарелки и кладет передо мной круассан – золотистый, слоеный, по краям сочится шоколад. Сверху он тоже полит шоколадом, белым и темным. Мое сердце начинает биться быстрее, а рот наполняется слюной. Мне такое есть не надо. Да что там не надо – нельзя! Надеюсь, Дафна не обидится, если я только выпью кофе.

– Спасибо, – бормочу я.

Она садится, кладет круассан и на свою тарелку.

– Всегда пожалуйста. Ну, рассказывай, как дела, подружка. Во всех подробностях. Как избирательная кампания Доминика, все тип-топ?

Дафна наливает мне кофе, и, когда моя чашка наполняется, я добавляю сливки.

– Все нормально, – отвечаю я. Ложь во благо. – У него сегодня митинг. Немного попозже я тоже туда поеду. А как Рикардо?

При упоминании о муже Дафна выпрямляется и с улыбкой замечает:

– Он, вообще-то, сейчас наверху.

– Неужели не в командировке?

– В кои-то веки, – мелодично воркует Дафна.

Ее взгляд прикован к браслетам на моем левом запястье. По крайней мере, надеюсь, что ее внимание привлекли именно они.

– Исключительный случай, – со смешком говорю я, сдвигая один из браслетов, чтобы не было видно синяка. – Но чья бы корова мычала! Доминик вечно в отъезде.

И даже когда муж дома, он от меня далек, очень далек. И духовно, и физически.

– Уж поверь, я тебя понимаю. – Дафна не сводит с меня глаз, наблюдая, как я пью кофе.

Ни я, ни она к круассанам не притронулись. У меня свои причины. Интересно, что мешает Дафне?

На самом деле я ужасная сластена, и в колледже весила фунтов на пятьдесят больше, чем сейчас, – бывало, пока вскарабкаюсь по лестнице в общежитии, вся потом обольюсь. Теперь конфеты мои враги. Да и Доминик обратил на меня внимание, только когда я сбросила вес. А вот Дафна всегда со мной дружила. В университете мы были соседками по комнате и с удовольствием лакомились сластями из ближайшей кондитерской, не замечая, сколько калорий поглощаем, – а впрочем, нам было на это наплевать.