– Ты как почувствуешь, что конец, дверь закрой на ключ, чтобы не разворовали всё, – вместо ответа на вопрос произнесла она. – Я тебе буду позванивать, так что, если несколько раз не ответишь, приеду сама.

– А не боишься, что я тут притон пятнистых устрою, которые как раз растащат всё и поломают? – Соня никогда не позволяла себе так говорить с бабушкой. Оказывается, умирая, ты позволяешь себе куда больше, чем обычно.

– Я за тебя только боюсь, Софья. – Прорвавшаяся в голосе бабушки боль была до того неподдельной, что Соня от неожиданности забыла, что ещё хотела сказать. – За тебя и Ольгу. Вы ведь всё, что у меня осталось. Если бы я могла вернуть время назад, я бы за шкирку утащила вас обеих. И пусть вы ненавидели бы меня до конца жизни, это лучше, чем то, что я чувствую сейчас. Но исправить ничего нельзя.

Она глубоко вздохнула, и её пальцы замелькали ещё быстрее, словно бабушка пыталась отвлечь саму себя. Что же, похоже, Соня напрасно ждала подходящего момента, чтобы высказаться. Может, выговорись она раньше, поняла бы бабушку до того, как обзавелась чернильным пятном. Но в одном та была абсолютно права – ничего вернуть нельзя, и нужно спасти хотя бы маму.

– Я помогу собрать вещи, – приняла окончательное решение Соня. – Маме в больнице ещё лекарства назначили. Рецепты никак нельзя забыть.

– Ты права, – серьёзно ответила бабушка. – Спасибо.

Она легонько коснулась щеки внучки и поспешно отдёрнула руку. И хорошо, ведь даже этой мимолётной ласки от обычно суровой бабушки было достаточно, чтобы Соня снова расклеилась. Но плакать она запретила себе до самого отъезда мамы. Вот останется она одна в квартире – тогда и поплачет всласть. А пока нельзя, и точка.

К счастью, собирались они быстро.

Бабушка только бормотала под нос:

– Цветов нет? Это хорошо. А то мало ли, засохли бы… Ольга, ты всё ещё носишь это платье? На нём пятно величиной с кулак, выбрось немедленно. С собой его брать не стоит.

Соня не успела даже испугаться или обрадоваться, что останется одна, как они уже присели «на дорожку», ожидая приезда такси.

Мама прятала глаза, а когда смотрела на Соню, взгляд отводила уже та – слишком больно было видеть, как она мучается. Бабушка же снова была совершенно спокойна, и Соня уже не была уверена, что ей не почудились её чувства в разговоре наедине.

– Ну всё. – Бабушка тяжело поднялась и сунула дочери в руку свою сумку на колёсиках, сама легко подняла огромный чемодан. – Пора.

– Пока, мам. – Соня неловко клюнула её в щеку, заставив ту снова залиться слезами, и кивнула бабушке.

Потом она долго слушала шаги в гулком коридоре – дверь в квартиру осталась приоткрытой, и она не спешила её запирать. Но вот хлопнула подъездная дверь. Всё стихло. Соня побежала на кухню и высунулась в окно. От дома отъезжало такси.

Уже стемнело, и неожиданно рано пошёл снег. Он падал крупными хлопьями, и Соне показалось, будто в паре мест на пустой улице он словно замедляется в воздухе. Как будто там стоит кто-то огромный и невидимый, вынуждающий эти снежинки облетать его стороной.

Соня захлопнула форточку. Чепуха какая-то лезет в голову, вот и всё.

И правда только в том, что она прямо сейчас осталась одна в квартире. В городе. Она сама по себе. Как взрослая. И может делать всё, что захочет!

Глава 5

Вечер ещё только начинался, но темнело рано, и на улицах было пусто. Разумеется, подростки не ходили гулять из-за опасности заполучить чернильные пятна. Взрослые в большинстве своём предпочитали их не провоцировать, поэтому тоже сидели дома. А детей не отпускали, потому что никто не мог толком понять, вышел ребёнок из безопасного возраста или ещё нет.

Конечно, оставались ещё работающие допоздна, но и они не шатались праздно по городу, а шли после работы домой. В крайнем случае, через магазины.

Магазины! Соня даже подпрыгнула на месте, не в силах сдержать радость. Как она могла забыть – ей теперь можно не бояться ходить вечером по улицам, можно покупать что угодно, ей вообще можно всё!

Она бросилась в прихожую и сдёрнула с вешалки куртку. Из капюшона выпал белый клочок бумаги. Соня наклонилась и подняла его. Номер телефона и корявая подпись – Эдик.

Соня покачала головой. А этот Эдик и впрямь настойчивый.

Впрочем, гулять одной ей пока не слишком хотелось, так что она набрала написанный номер.

– Эд, это Соня, – произнесла она, подсознательно ожидая услышать «какая Соня», но парень снова её удивил.

– Я так рад тебя услышать, – восторженно откликнулся он. – Как у тебя дела? Мама ещё дома?

– У меня к тому же бабушка приехала. – Соня не стала уточнять, что они обе уже на пути в другой город. И дело не в том, что Эдик её чем-то пугал. Просто не хотелось тащить его домой, когда можно погулять. – Я сейчас по магазинам пойду. Хочешь со мной?

Все до сих пор просмотренные фильмы и прочитанные в интернете шутки в один голос утверждали, что от такого предложения парень откажется. Мужчины терпеть не могут ходить по магазинам, это всем известно. Но Эдик неожиданно легко согласился.

– Я тебя встречу у торгового центра, со стороны пиццерии, – пообещал он и отключился.

А Соня вернулась к зеркалу в ванной. Это свидание или нет? И нужно ли ей как-то по-особенному краситься, если пятно всё равно не скрыть?

В результате она просто помыла и тщательно просушила пышные волосы, надела новенькие джинсы, которые берегла и носила редко. Теперь уж что беречь. Куртка, ботинки. Шапку надевать не стала – и причёску испортит, да и умереть от менингита ей уже не грозит.

На улице было холодно и снежно. Через несколько метров Соня пожалела о шапке, к концу квартала чуть было не повернула назад, но вовремя вспомнила о капюшоне. Так и дошла до торгового центра, где её уже ждал Эдик.

– За продуктами отправили? – спросил он бодро.

– Типа того, – уклончиво ответила Соня. Рассказывать о том, что она осталась дома одна, она по-прежнему не собиралась.

Некоторое время они ходили молча, пока наконец Соня не решилась.

– Эд, мне тут сказали, что перед самым концом они… то есть мы будем видеть что-то ужасное. Вроде как нечто приходит за исчезающими.

Эдик молчал и даже не сбился с шага, а когда Соня хотела повторить свой вопрос, посчитав, что он не расслышал, всё-таки заговорил:

– Вот зачем ты об этом, а? Такие вещи не принято обсуждать. Это просто неприлично! Ладно ещё хоть не на улице спросила!

– Просто ответь, есть такое или нет. – Соня, почувствовав злость своего спутника, тоже разозлилась. – Я должна знать, ты так не думаешь?

– Должна, – нехотя согласился Эдик. – Но я думал, мы с тобой будем интереснее проводить время. Что-то вроде «я не хочу умирать девственницей!». Ты же девственница, так?

– Ты считаешь, это менее неприличный вопрос, я тебя правильно понимаю? – возмутилась Соня и вырвала руку, сделав шаг в сторону. – Для тебя это просто игра? Потому что, если да, ты можешь уматывать, а я… я куплю еды и пойду домой. Всё равно умру довольно быстро, вряд ли я смогу…

Эдик дёрнулся вперёд и накрыл её рот рукой, второй прижимая к себе за талию.

– Прости, мне показалось, что ты собираешься довольно громко заявить про убийства, – шепнул он ей, наклоняясь к лицу. – Ты права. Ты тоже должна это знать. Но я так хотел, чтобы ты это услышала от кого-то другого…

Он вздохнул и отодвинулся, отпуская её. Соня чуть было не остановила его, ведь ей даже понравилось с ним обниматься, но промолчала. Вдруг он отвлечётся и ничего не расскажет?

– Я уже перестал бояться смерти, – тем временем негромко произнёс Эдик. Он подвёл её к скамейке, стоявшей у фонтана внутри торгового центра, и усадил. Сам сел рядом, но обнимать больше не пытался. – Ты тоже перестанешь. Невозможно постоянно этого бояться. Но вот видения… Это другое. Они появляются, когда тело почти всё становится фиолетовым и начинает таять. Говорят, страшные чудовища выше деревьев и домов приходят за умирающим и ждут, когда он истает. Кто-то говорит о крокодиле, кто-то о медведе или слоне. Многие утверждают, что видят Кинг-Конга или Годзиллу. А некоторые так пугаются, что не в силах говорить. Так и умирают онемевшими.

Соня подавила неуместный смешок, который едва не вырвался, когда она услышала о Годзилле. Точно-точно, вот у них и море рядом, чудовищу есть где разгуляться. А что городишко маленький и выше десяти этажей и не найдёшь домов, ну так Годзилла должен был раньше думать, разве нет?

– Тебе это кажется смешным? – сухо спросил Эдик. Он вроде бы не двигался, но оказался чуть дальше, чем был до этого. И всё ещё не пытался приобнять или взять за руку. Пока Соня не знала, как к этому относиться. Вроде бы ей и не слишком нравилось его навязчивое внимание, но теперь его даже не хватало.

– Нет, это нервное, – соврала она и добавила, чтобы заполнить неудобную паузу: – Я просто подумала, как странно это.

– Ты не веришь в чудовищ? – Эдик немного придвинулся обратно.

– Нет, почему. – Соня легкомысленно пожала плечами. – Может, и бывают они. Когда бабушка мне только рассказала о кошмарах, которые видят чернильные люди, мне показалось, что я что-то заметила…

Соня бросила взгляд на Эдика. Тот сидел буквально не дыша и смотрел на неё так, словно боялся пропустить хоть одно слово. Она тряхнула головой и продолжила:

– И поэтому мне показалось странным, будто что-то огромное, пусть чудовище или ещё что, приходило за человеком, когда он умирает. То есть исчезает. Я хочу сказать, мы такие маленькие и ничтожные, к чему чудовищам специально выжидать момент и приходить, когда мы начинаем исчезать?

– Я не понимаю, – жалобно произнёс Эдик и взял её за руку. – Объясни, к чему ты ведёшь.

– Я говорю о том, что чудовища не приходят за кем-то конкретным. – В этот раз Соня сама освободила свою руку, не дожидаясь, когда непостоянный Эдик снова отшатнётся. – Они могут быть постоянно здесь, вокруг нас. Просто исчезающий начинает их видеть, понимаешь? Это словно другой уровень жизни, какое-нибудь пятое или тридесятое измерение. И там есть эти огромные… чудовища.

– Т-ты… – Эдик не отпрянул, но огляделся с таким лицом, словно ожидал, что ему прямо сейчас кто-нибудь откусит голову. – Ты ненормальная! По-твоему, это всё шутки? Да я теперь спать не смогу и по улицам спокойно ходить, вдруг ты права!

– Если я права, то нет никакой разницы, знаешь ты это или нет, – прохладно ответила Соня, чувствуя, как её пальцы покалывает словно тоненькими иголочками – ужас Эдика был почти осязаем, и она чувствовала его отголоски кожей. – Они и так и так есть.

Пока Соня лишь думала об этом, ей казалось, что она слишком ударяется в фантазию, но стоило ей произнести всё вслух и увидеть реакцию Эдика, она поняла, что права. Радости ей это совсем не добавило, не тот случай.

Да и Эдик… Он ведь ей и впрямь понравился, пусть только внешне. А после её рассказа он неожиданно вспомнил о каких-то делах, скомканно попрощался и исчез. По магазинам пришлось ходить одной. Наверное, именно по этой причине, расстроившись и полностью уйдя в свои мысли, Соня по привычке купила самые обычные продукты: сосиски, рис, картошку, макароны, даже баночку маринованных огурцов. Хлеб и молоко тоже положила скорее машинально.

Спохватилась она только у кассы и быстро сгребла в корзину несколько батончиков, жвачек и презервативы. Последние она, правда, после недолгих раздумий выложила. Она всё равно исчезнет через несколько недель или месяцев.

– Пачку сигарет, пожалуйста, – произнесла она вместо этого, когда дошла очередь до неё.

– А ты не мала ещё? – ехидно спросила кассирша. – Паспорт с собой?

– У меня есть кое-что получше. – Соня повернулась к ней щекой, на которой чернильное пятно расплылось уже до уха, и ткнула в него пальцем. – Как думаете, мне всё ещё вредно курить?