Чернильные души (страница 9)
– Получается, их видят только пятнистые? – Фокус удался, Радик отвлёкся на новую задачку и безропотно дал себя затащить под одеяло. Правда, снял только штаны, да и то пробормотал что-то под нос вроде «уличные, грязные», и всё. Но это уже было неплохо.
– Не просто пятнистые, а те, кто уже почти исчез.
Странно, когда Соня рассказывала это Эдику, страшно ей не было ни капельки. А сейчас стало жутковато. И она по-настоящему, а не понарошку испугавшись, прижалась к Радику покрепче. Темнота за окном почему-то начала казаться густой, словно живой.
– Ты что-то видишь? – Её переживания не остались незамеченными, и Радик тоже уставился в окно. – Прямо сейчас?
– Нет. – Соня попыталась рассмеяться, но вышло не очень убедительно. – Я не вижу по-настоящему, если честно. Но когда мама с бабушкой уезжали, мне казалось, будто кусок пространства занят чем-то невидимым, там даже снег падал совсем иначе.
– Звучит жутко. – Радик снова посмотрел в окно, а потом прямо на неё. – Соня, что ты делаешь?
Та замерла, не убирая руки с его пуговиц на рубашке.
– Пытаюсь тебя соблазнить? – неуверенно произнесла она, посчитав, что лучше уж он рассмеётся из-за её неловких попыток, чем разозлится на глупое вранье. Не вышло.
– Зачем? – Радик напрягся. Он даже отодвинулся на край кровати, правда, хотя бы не вскакивая и не убегая. И чем она постоянно пугает парней, интересно?
– Ты же сам говорил, что я тебе нравлюсь. – Она против воли коснулась фиолетовой щеки и тут же отдёрнула руку. – И что это не имеет значения. Оно правда не заразно, или ты мне не веришь?
– Я верю. – Радик всё-таки поднялся с постели и повернулся к ней спиной. Плохой знак. Соня прикусила губу и посильнее закуталась в одеяло. Может, её лицо всё-таки более уродливое, чем ему казалось изначально?
– Тогда почему? – Она заставила себя продолжать, хотя горло сдавило и хотелось разреветься. Нет уж, если она не начала рыдать раньше, сейчас точно не станет.
– Слушай. – Радик так и не повернулся к ней лицом, и Соня тщетно пыталась понять, какие эмоции он сейчас переживает. С затылка многого не спросишь, а то, что спина казалась напряжённой, так оно, может, и от раздражения. – Ещё сегодня днём ты не думала обо мне и даже не подозревала о моих чувствах. А сейчас… это. Что изменилось?
Он наконец-то повернулся, и его лицо – словно окаменевшая маска! – взбесило Соню больше, чем она могла вообразить.
– Что изменилось? – прошипела она, вскакивая на ноги прямо на постели. Кажется, халат местами задрался и распахнулся – Радик быстро отвёл взгляд, уставившись на свои ноги, но ей было всё равно. – Мне недолго осталось, вот что изменилось! У тебя есть куча времени, ты можешь ждать и тянуть сколько угодно, ты можешь мечтать о будущем и строить планы, но у меня ничего этого нет!
Она не заметила ни того, как сорвалась на крик, ни того, как Радик смотрел на неё, не отрываясь. Перед глазами всё поплыло из-за слёз.
– У меня ничего уже не будет, – почти прошептала она, обессиленно опускаясь на кровать. Этот вопль словно забрал все её силы и даже голос. – Свиданий и цветов, походов в кино. Я не собиралась замуж, знаешь? Но сейчас мне обидно, что я и не смогу выбрать, планировать мне свадьбу и детей или нет. Это пятно решило всё за меня.
– Это не совсем так. – Радик вцепился рукой в волосы и замер. – Но знаешь, ты совершенно права. Может, я эгоист, раз не хочу торопиться. Прости.
Он повернулся и вышел из спальни. Прошло несколько томительных минут, Соня ждала, что он вернётся. Принесёт чашку чая или кота, и они с Радиком поговорят ещё раз. Она не будет рыдать, а он перестанет говорить так сухо, словно не было никаких признаний и поцелуев.
Хлопнула входная дверь.
«Может, в аптеку побежал?» – попыталась из последних сил утешить себя Соня, хоть и прекрасно понимала, что это чепуха. Радик выразился вполне конкретно.
Что же, за один вечер она кинула одного парня, ещё на неё набросились незнакомцы, а другой парень её бросил. Кажется, она не совсем правильно проживает последние дни, но довольно интенсивно.
Попытка себя приободрить не удалась, и она наконец расплакалась. Завернувшись в одеяло, она горько плакала до тех пор, пока не уснула.
А когда сон приобнял её, как живая тьма за окном, она увидела их. В этом сне город так же, как и в реальности, накрыла ночь, но теперь она видела кое-что ещё. Огромные животные бродили по городу. Силуэты были чёткими, и она с лёгкостью узнала крокодила, обезьяну и медведя. Вдалеке медленно покачивалась на коротких лапах черепаха, вытягивая голову, похожую на змеиную. Они все двигались неспешно, проходя сквозь дома и словно не замечая этого. Прямо через них проезжали автомобили и спешили припозднившиеся люди. Никто не видел этих существ, возвышающихся над городом, как будто он был всего лишь крошечной моделью самого себя… Дурацкий сон.
Соня проснулась и глянула на часы, чтобы убедиться, что ещё глубокая ночь. Она поднялась с кровати и прошлёпала на кухню, чтобы налить себе воды, да так и застыла у окна. Мгновения, когда она ещё находилась между сном и явью, хватило, чтобы она увидела огромный силуэт четвероногого остроносого животного. Но стоило ей моргнуть и потрясти головой, отгоняя остатки сновидения, как оказалось, что это всего лишь тени так причудливо расположились на домах и вдоль улицы.
– Это всё сны и дурацкие разговоры, – проворчала Соня вслух. На голос прибежал Висасуалий, он же Промокашка, и с разбегу зарылся мордой в корм. Это бодрое похрустывание окончательно избавило Соню от мрачных иллюзий, и никаких силуэтов она больше не видела, хотя ещё долго всматривалась в темноту за окном.
Когда она снова забралась в постель, котёнок расположился рядом, прижался тёплым боком и привычно затарахтел, погружая Соню в крепкий сон без сновидений.
Проснулась она довольно рано и с неожиданно непомятым лицом. Только пятно расползлось до подбородка и измазало губы. На губах фиолетовый цвет чернильной болезни стал настолько насыщенно-темным, что казался черным.
– Чудненько, – буркнула Соня, разглядывая себя в зеркале. – Теперь тем более никто целоваться не полезет. Очень удобно.
Она собрала сумку в школу, позавтракала и накормила котёнка, и даже успевала вовремя. Удивительно, как сложно оказалось бунтовать, когда мамы больше не было рядом. Соня ещё с минуту размышляла, не остаться ли дома перед телевизором, но потом сообразила, что Радик может решить, будто она не пришла из-за него, и решила не доставлять ему такого удовольствия.
И только зайдя на школьный двор и упёршись взглядом в кальмаров, она поняла, что Радик – не единственный, кто ждал её в школе.
Суббота приветственно махнул рукой и сам первый двинулся навстречу. Неслыханное дело.
– Привет, дорогуша. – Он растянул в улыбке пухлые губы, но Соня не улыбнулась в ответ, мучимая мыслью, выглядит ли её собственной рот таким же черным. – Вы с Эдом очень быстро удрали вчера. Я вас не виню, последние крохи любви, всё такое…
Он ухмыльнулся, отчего его в целом красивое фиолетовое лицо стало отталкивающим. Соня неуверенно кивнула, пытаясь сообразить, додумал Суббота сам про их уход или уже поговорил с Эдиком и тот её не выдал.
– Однако участвовать в охоте должны все кальмары, – чуть повысил голос Суббота, пользуясь тем, что рядом с ними никого не было. – В воскресенье жду тебя там же. Оденься только потеплее, чтобы не отвлекаться. Мы договорились?
Это был не вопрос, поэтому Соня кивнула и еле слышно пробормотала:
– Конечно, Влад. Я приду.
И поспешила к входу в школу, тем более до урока оставалось не так много времени. И всё равно, пока шла, она чувствовала спиной внимательный взгляд. Неприятное чувство.
В класс она почти вбежала, удачно улизнув от подруги из параллельного. Та не первый день пыталась поймать её и поговорить, но о чём Соне болтать с Леной, она понятия не имела. Та была обычной старшеклассницей, строила планы на поступление в университет и заглядывалась на нового учителя химии. И она не была чернильной, совершенно точно. Так что, казалось, разговаривать им совершенно не о чем.
Однако радость Сони быстро сменилась недоумением, стоило ей только бросить взгляд на её парту. Она сидела на первом ряду, у окна, пересела с тех пор, как появилось пятно, чтобы быть к одноклассникам светлой половиной лица. Глупость, конечно – будто это могло помочь всем забыть о её болезни, – но уж как есть. С ней никто не сидел. На математике подсаживалась Линда с лицом тревожно-отчаянной подруги, готовой на всё ради близкого человека. На деле она просто надеялась продолжать списывать решения примеров – в математике она была хуже, чем в закатывании вечеринок, а это многого стоит.
Но сейчас на соседнем стуле сидел Радик, а рядом с ним – на Сониной половине парты – лежал небольшой аккуратный букет цветов. Ничего особенного, несколько роз и всякая мелкая пестрота для объёма, но Соня расплакалась.
Вот так просто – застыла, не дойдя несколько шагов до своей парты, и разревелась при всем классе. Никогда себе такого не позволяла, но надо же когда-то начинать.
– Вот, я же говорил, что она обидится, а ты не верил. – Димка парень был неплохой, но смекалкой не блистал. – Она же не померла, чтобы цветы ей нести. Вот помрёт, другое дело…
Соня закрыла лицо руками. Плечи её вздрагивали.
– Она не плачет, а смеётся! – А вот это уже Линда. В голосе зависть. Интересно, неужели она может завидовать умирающей однокласснице? – Всем подавай фиолетовых, нормальные никому не нужны! Ещё бы, за нормальными побегать нужно, а эти на любого вешаться готовы!
Соня не сразу убрала руки от лица, поэтому пропустила, кто начал драку. Кажется, тихоня Рита. Соня вспомнила – её старшая сестра полгода назад стала чернильной. Сгорела быстро; наверное, не смогла переступить через себя и убить кого-то. Теперь Риту даже в школу и обратно возили родители, а про вечеринки она даже не заикалась. В классе с ней мало кто общался, тихонь никто не любит.
Когда Соня открыла глаза, потасовка была в самом разгаре. Рита таскала за волосы Линду, та пыталась расцарапать ей лицо и заодно пинала ногой портфель Риткиного соседа Вити. Витя девочек не бил, поэтому он толкнул Димку так, чтобы он упал прямо на дерущихся одноклассниц. К этому моменту Риту и Линду пытались разнять остальные девочки, и не устоявший на ногах Димка внёс заметное оживление в эту неразбериху.
Прозвенел звонок, но его вряд ли кто-то слышал. Боком обходя одноклассников, Соня протиснулась к своему месту и села.
– Спасибо, – еле слышно произнесла она, доставая учебники. В класс ворвалась завуч, так некстати ведущая именно первый урок.
– Всем успокоиться и сесть! – громыхнула она, быстро оценив ситуацию. – Одиннадцатый класс! На вас пахать можно, а вы!
– А что сразу мы? – возмутился из-под парты Димка. Всё-таки не устоял на ногах, вот и погребли его под тщедушными девичьими телами, так что с приходом завуча он один не успел подняться и встать у своей парты. Или сесть. – Это Радик тут воду мутит, зачем-то Тихоновой букет принёс, будто она померла уже. Я думал всё уже, Дормидонтова вон тоже думала, уже всем рассказать успела, а тут Тихонова приходит… А вы всё пахать да пахать…