При одной мысли о скомканных салфетках, лежавших совсем рядом, и о том, что его приступ может повториться, Софья почувствовала, как ее начинает мутить. Первые дни после аварии она даже не могла заставить себя зайти к нему в палату и сидела в коридоре, беседуя с врачом.

– Конечно, я понимаю. Еще увидимся.

Она уже встала с места, когда Саша спросил:

– П-почему ты рассказала Эле о школе и плавании?

«Потому что только это точно и знаю», – мелькнула мрачная мысль.

– Она задавала вопросы. Ей очень хотелось узнать тебя, и я поделилась парой историй из твоего детства.

– Парой, – повторил он и коротко кивнул на прощание. – Удачи на р-работе.

Его голос звучал натянуто, и Софья помедлила, разглядывая профиль сына. Ей хотелось выключить телефон и остаться с ним, но тогда риск нового кровотечения мог увеличиться. И от нее все еще ждали ответа по важному делу. И то и другое они оба понимали. Прежде чем звонок мог повториться, она коротко поцеловала Сашу в макушку, едва сдержав дрожь при виде уродливого шрама, и вышла из палаты.

Михаил Леонович ждал ее в одиночестве.

– Только что отправил Ангелину домой. Все-таки Саше повезло с ней.

– Я тоже поеду. – Софья показала ему телефон с уведомлением о пропущенном вызове на экране. – Не хочу, чтобы Саша волновался еще и из-за меня. Он все еще не может поверить, что мы беспокоимся за него. Как будто отдельную палату было так легко организовать… И провести родственную душу в отсутствие заведующего!

– Все нормально, я уже поблагодарил кого следует, – отмахнулся Михаил Леонович. – Дай ему время, Соня. Он совсем недавно вернулся к нам.

– Я надеялась, что после случившегося он смягчится, – призналась она. – Но даже сейчас отказывается говорить со мной.

– Думаю, мы должны быть благодарны за то, что его характер не изменился в худшую сторону. Кома способна сильно влиять на людей, Соня. Одни становятся более агрессивными, другие не помнят важные моменты из своей жизни. Судя по нашим тестам, Сашу это не коснулось.

– Думаешь, Эля правда поможет ему?

– С физиологической точки зрения она уже помогает. Даже несмотря на сегодняшнее происшествие, у него хороший прогресс. Но в этом вопросе лучше не спешить. Дай ему месяц-полтора.

Телефон в руке Софьи настойчиво завибрировал.

– Дал бы мне кто-нибудь месяц на все это, – вздохнула она и, быстро чмокнув его в щеку на прощание, быстрым шагом направилась к лифтам.

Глава 5

Когда вас переполняют эмоции, бывает сложно понять, с чего начать разговор. Наш совет – дневники видений. Поделитесь тем, что успели узнать друг о друге до встречи, задавайте вопросы, делитесь догадками. Вы сами не заметите, как пролетит время.

Из авторской колонки в журнале Teen Soul

Когда в их доме все чаще стали появляться посторонние, Эля обзавелась маленькой записной книжкой, которая легко помещалась во внутренний карман рюкзака и закрывалась на ключ. Ключ она носила на цепочке на шее, пряча под одеждой. Ей казалось, что это надежно защитит ее секреты от любопытных глаз.

В то время многие подростки были убеждены, что с поиском родственной души может помочь ведение дневника. Каждая запись должна была быть адресована ей и обязательно заканчиваться словами о надежде на скорую встречу. Поэтому на двенадцатый день рождения Зоя и Эля подарили друг другу красивые блокноты, которые однажды увидели в книжном магазине. Эля прилежно вела дневник несколько месяцев, описывая свою жизнь с тетей, школьные будни и шутки про учителей, которые придумывали ее одноклассники, всякий раз добавляя, что была рада получить новое видение. Голубоглазый светловолосый парень, увиденный ею год назад, много времени проводил за компьютером и иногда занимался плаванием. У него была красивая улыбка, и Эле нравилось представлять, как в будущем они будут вместе читать отрывки из своих дневников друг другу.

Она не думала о том, что с дневником может что-то случиться, пока однажды не вернулась домой с урока музыки и не обнаружила на вешалке чужое пальто. Тетя Ника была дома и, видимо, принимала гостя. Что заставило Элю забеспокоиться, так это голоса, доносившиеся из ее комнаты.

– О, ты уже пришла, – сказала тетя вместо приветствия, увидев ее на пороге. Стоявший рядом с ней незнакомый мужчина в помятой рубашке и джинсах коротко махнул и огляделся. Мелкие черты лица придавали ему сходство с грызуном.

– Стало интересно, как выглядит комната современного подростка. У тебя тут только фотографии, как у моей бабушки. Попросила бы тетю купить постеры с Чайковским. Ты же занимаешься музыкой.

Тетя Ника громко захихикала. Ответная колкость уже была на кончике языка Эли, но ее внимание привлек дневник, лежавший на столе рядом со школьными тетрадями. Должно быть, она забыла убрать его в комод перед сном. Она застыла на пороге, глядя, как чужие пальцы пробежали по корешкам и небрежно вытянули именно его. Гость бросил взгляд на глянцевую обложку с написанными розовыми блестками словами «Мой личный дневник» и фыркнул, послав тете Нике снисходительную улыбку. На этом его интерес был удовлетворен, и они ушли на кухню, оставив Элю наедине со странным чувством, похожим на смесь злости и беспомощности. Ей не нравилось, когда посторонние трогали ее вещи, и им точно не должно было быть дела до ее комнаты.

Эля открыла окно, чтобы приторный запах одеколона гостя быстрее выветрился, и спрятала дневник в книжном шкафу, сунув за толстые энциклопедии естествознания. Когда мужчина наконец ушел, она пришла на кухню и спросила тетю, часто ли та приводила гостей к ней в комнату. В ответ тетя Ника закатила глаза и сообщила, что Эле не следует устраивать скандалы на пустом месте, ведь у взрослых есть более важные дела, чем копаться в ее вещах и читать дневники – не прячет же она в них деньги. Всем и так ясно, о чем там пишут в ее возрасте. Эля не отступала, и в конце концов они установили новое правило. Отныне тетя Ника будет предупреждать всех гостей, что ее племянница сходит с ума из-за переходного возраста и считает свою комнату музеем, а потому попросила никого не впускать. Зато дверь ее комнаты всегда будет закрыта.

Хотя Эля больше не видела того мужчину и не узнала его имя, их дом как будто утратил частичку прежнего уюта. Часто бывало так, что с поисками родственной души помогали случайные люди, но инстинктивно она предпочитала держаться подальше от всех, кого тетя Ника приглашала в гости. Эля начинала скучать по тем дням, когда та устраивала свидания вне дома. В то время как все вещи в ее комнате лежали на своих местах, на кухне то и дело появлялись следы чужого пребывания: пепел от сигареты на подоконнике, фантики от конфет на столе и винные бутылки в мусорном ведре. Она хотела и в то же время боялась узнать, насколько хорошо тетя держит свое обещание, но спросить напрямую и избежать ссоры не представлялось возможным. Новые записи в дневнике теперь были посвящены исключительно школе. Мысли о том, как она скучала по родителям и как грубо с ней иногда обращалась тетя, одержимая поисками родственной души, запирались на замок ее новой записной книжки. Эля боялась, что однажды тетя захочет прочитать дневник, из-за которого так беспокоилась племянница.

Уезжая из дома несколько лет спустя, она забрала с собой все записи. Часть ее хотела, чтобы тетя Ника нашла их, вскрыла замок и узнала, каково ей приходилось все это время. Возможно, даже захотела бы помириться и попросить прощения. Другая, более настойчивая, не пожелала оставлять ей ничего.

Сейчас все дневники и записные книжки хранились в обувной коробке под кроватью Эли. Она несколько раз пыталась перечитать их и в какой-то момент останавливалась, чувствуя подступающую к горлу тошноту. Оглядываясь назад, было легко говорить самому себе, что нужно было сказать или сделать иначе, но это вызывало лишь новую волну сожаления, которая грозила утянуть за собой. Ей оставалось жить с последствиями всего, что случилось, и, к счастью, сейчас хорошего в ее жизни было больше, чем плохого.

Утром в среду Софья спросила о ее самочувствии, и Эля искренне ответила, что в порядке. Придя на работу, она позвонила в больницу, где подтвердили, что вчерашняя ситуация не повлияла на физическое состояние Саши. Впрочем, как и предсказывал Михаил Леонович, он был очень недоволен новым правилом посещений. Потом начальницу отвлек телефонный звонок, и больше они не касались этой темы.

Лишь когда вечером Эля открыла дверь палаты и поймала взгляд своей родственной души, она поняла, до чего на самом деле волновалась перед новой встречей. Если бы он отвернулся от нее или выглядел встревоженным, даже короткий визит стал бы мучением. Она поздоровалась с незнакомой медсестрой и села у кровати Саши. Его рука немедленно потянулась к ее, и все сразу стало как надо.

– Привет, – улыбнулась она.

– Привет.

– Сегодня Александр попросил принести часы. Чтобы знать, как скоро вы приедете, – заметила медсестра, поправляя накрывавшую его тело простыню.

Эля повернулась и увидела небольшой электронный циферблат на подоконнике, который не заметила раньше.

– Я надеюсь, что буду приезжать в одно и то же время, если только в метро ничего не случится. – Ее голос был ровным, не выдавая вспыхнувших внутри чувств после этой новости. Но пальцы сжали руку Саши немного крепче. – Я смогу позвонить, если задерживаюсь?

– Хорошо. В основном он стал спать днем и к вечеру уже бодрствует. Извините за любопытство, – вдруг добавила медсестра, – у вас есть медицинское образование?

– Нет. Я училась в педагогическом.

– Понимаете, не все люди сохраняют спокойствие, когда находятся в реанимации или больнице вообще. Даже у родственных душ бывают сложности. А у вас, как рассказали мои коллеги, особых трудностей не возникло. И вчера, – добавила другая девушка, словно почувствовала, что Эля готова возразить, – вы хорошо справились. Михаил Леонович вас похвалил.

– Я находилась в реанимации целую ночь после пробуждения связи, – нерешительно ответила Эля. – Думаю, это помогло привыкнуть к обстановке.

– Скорее всего. Десять минут.

Медсестра постучала себя по запястью и вышла из палаты. Как только дверь закрылась, Саша вздохнул с явным облегчением.

– Что-то не так?

– Я не люблю незнакомцев. И к-когда они приходят внезапно. – Он послал ей выразительный взгляд, попросив снять маску. – Часы еще и для этого: хочу быть готовым. Считаю, сколько в-времени проходит между пос-сетителями. Здесь скучно.

Эля сочла это хорошим знаком: раз Саша стал скучать, значит, восстанавливает силы. Еще он говорил более длинными предложениями и делал меньше пауз между словами. Заикание еще сохранялось, однако она делала вид, что не замечает его.

– У меня для тебя кое-что есть. – Она вытащила высокую коробку из пакета, который привезла с собой, и открыла. – Увлажнитель воздуха, про который вчера сказал твой дядя. У него есть рожки, как у оленя, но я надеялась, ты не будешь против. Из всех моделей, которые могли привезти за несколько часов, у этой лучшие отзывы. Хочешь, я сразу включу его? Или ты сделаешь это сам?

– Сам. С-спасибо, – тихо сказал Саша, глядя, как она ставит коробку на тумбочку. На его лице застыла смесь удивления и благодарности, словно это был какой-то необыкновенный подарок.

– Не за что, – улыбнулась Эля. – Если тебе скучно, может, попросишь дядю, чтобы тебе разрешили включать телевизор, пока не спишь?

– Мне запретили напрягать глаза. И приносить сюда к-колонку. Если честно, – подумав, добавил он, – я не помню, когда проводил столько времени, ничего не делая. Наверное, никогда.