Одергиваю себя – нельзя так думать. Это неправильно. Мысленно отвешиваю подзатыльник. Я же будущий врач, а для него все пациенты должны быть одинаковы. Но быть непредвзятой не получается. Красовский меня дико раздражает. И шайка его шакалов тоже!

Прохожу по палатам, проверяю пациентов и все сделанные назначения. Возвращаюсь в сестринскую и сажусь заполнять карты. Коробит от того, что не могу никак повлиять на ситуацию. Нет, конечно, могу. Позвонить Косолапову и нажаловаться, но ябедничать – это как-то совсем по-детски. Да и с детства все знают главное правило: стукачи долго не живут. Поэтому просто отпускаю ситуацию и утыкаюсь в карты.

Монотонная работа помогает отвлечься. Даже на какое-то время забываю про этого придурка и его друзей, но в коридоре снова слышится ржач. Киплю внутри себя и стараюсь не обращать внимания. Тише не становится, они сейчас все отделение на уши поставят.

Откладываю карту в сторону и решительно иду к двери. Распахиваю и выглядываю в коридор. Никого. Тишина. У меня что, крыша поехала? Дохожу до поста. Амина выжидательно смотрит на меня, а я не знаю, что сказать.

– Мне что, показалось?

– Ты о чем? – Ее бровь вопросительно изгибается.

– Голоса и смех…

– Не было ничего, – качает она головой, а я чувствую себя полной дурой.

Что за ерунда? Иду в платную палату. Там тоже тихо. Никого нет. Только срач лютый. Еда, какие-то банки. Как можно за пару часов превратить почти стерильное помещение вот в это?

Ладно, не мое это дело. Стучу в ванную.

– Антон, ты здесь?

Ответа нет, и мне это совсем не нравится. Неприятные мурашки ползут по позвоночнику. Может, с ним что-то случилось? Толкаю дверь и вхожу внутрь. Никого. Куда же он мог деться?

Возвращаюсь в палату и еще раз осматриваюсь. Ничего не понимаю. Выхожу в коридор и снова к Амине. Уж она точно должна знать.

– Красовский где? – спрашиваю прямо, нет времени ходить кругами.

– А я откуда знаю? – Амина неопределенно пожимает плечами. – Твой же пациент, ты и следи.

– Амина, ну правда, – умоляюще смотрю на нее. – Куда они все делись?

– Туда.

Кивает в сторону лестницы, а меня пробивает холодный пот. Неужели…

– Он что, уехал? – Голос предательски срывается.

– Понятия не имею.

Перед глазами мелькают разные картинки одна страшнее другой. Где Антон со своими загипсованными руками… Он же ничего сам не может. Как справится?

– Ему же нельзя!

– Ян, давай сама разбирайся.

Бегу к лестнице в жалкой попытке догнать эту компанию. Распахиваю дверь и едва не врезаюсь в Красовского. Подпрыгиваю от неожиданности и едва сдерживаюсь, чтобы не накинуться с кулаками.

– Ты! – выдыхаю зло.

– Я. – Эта сволочь расплывается в довольной усмешке.

– Ты что здесь делаешь?

– Эм… – медленно облизывает губы, сочиняя отмазку. – Да вот, подышать выходил…

– Тебе же нельзя!

– Переживаешь, что ли? – Его улыбка становится шире, а глаза хитро прищуриваются.

Предательски вспыхиваю, но не собираюсь вестись на провокацию.

– Немедленно вернись в палату, – указываю направление рукой.

– Слушаюсь и повинуюсь, – стебется Антон и даже изображает дурашливый поклон.

Смотрю ему вслед и облегченно выдыхаю. Даже не знаю, расстроилась бы я или нет, если бы он все-таки уехал.

– Ты чего буянишь, Лапина? – Лилия входит в отделение.

– Косолапов запретил ему одному ходить, без присмотра, – придумываю на ходу. Не говорить же правду.

– А кто тебе сказал, что без? – хмыкает она. – Я была рядом.

Внутри все переворачивается от этой информации, но внешне я никак не реагирую.

– Это мой пациент, и ты не имела права, – сухо поясняю.

– Остынь. – Лилия смотрит на часы. – Твоя смена вообще уже закончилась. Иди домой.

– Вот и пойду! – огрызаюсь я.

– И молодец…

Ухожу в сестринскую и быстро переодеваюсь. Ну и ладно. Пусть делают, что хотят. А я домой поеду. Меня вообще уже ждут. И к этому… даже не зайду. Пусть сам как-то… Лиля у него есть.

Спускаюсь и выхожу из здания. Темно и холодно. Ненавижу зиму. И холод тоже. И вообще день сегодня дурацкий.

Сзади сигналит машина. Едва не поскальзываюсь от неожиданности и оборачиваюсь, чтобы обругать этого смельчака.

– Лапина Яна. – Из открытого окна высовывается улыбающаяся физиономия Игоря. – Садись, подвезу.

– Спасибо, но не надо, – недовольно поджимаю губы. – Мне за МКАД…

– Сильно далеко?

– Прилично… – вздыхаю обреченно, мысленно прикидывая маршрут.

– Давай хоть до метро? – С сомнением смотрю на него. – Да не бойся, не съем.

– А я и не боюсь, – вздергиваю подбородок и важно усаживаюсь на переднее сидение.

Глава 10. Яна

Спасибо Воронцову, довез хотя бы до метро и сэкономил как минимум час моего времени. А дальше электричка, бодрящая прогулка по лесопарку и ночной магазин, чтобы купить самое необходимое. Домой добираюсь только поздно вечером. Открываю дверь и чутко улавливаю неприятный запах перегара. Опять. Колючие мурашки ползут по позвоночнику, а руки сами собой сжимаются в кулаки. По какому случаю банкет? Едва сдерживаю рвотный рефлекс и включаю свет в прихожей.

– Кариш, это ты? – раздается с кухни голос матери.

– Она что, не дома?

Прохожу и вижу картину маслом. Мама сидит за столом, а перед ней пустая бутылка и пара соленых огурцов. Из комнаты доносится громкий храп. Отчим спит. Видимо, ему тоже уже хорошо и насрать, где родная дочь проводит время.

– Нет, – поднимает на меня стеклянный взгляд. – Гулять ушла.

– Ты обалдела? Время знаешь сколько? – сгребаю все это великолепие в мусорку и вытираю стол. Противно донельзя. Все липкое и пахнет жутко.

– Жрать захочет – явится, – хмыкает она и пьяно улыбается. Господи, как можно так опуститься? Коробит от всего этого, но я бессильна. Что только ни делала, не получается вытащить ее из этого болота. Сама не хочет.

– А есть что пожрать?

– Не знаю. – Мама равнодушно пожимает плечами.

Раскладываю купленные продукты по местам и пытаюсь подобрать слова. Но их нет. Все давно сказано. Мне не было еще и пяти, когда погиб отец. Я почти не помню его. Мать быстро вышла замуж второй раз и почти сразу забеременела. Родилась Карина. И какое-то время все было даже хорошо. Или я просто не помню…

Мои детские воспоминания тусклые и безрадостные. Нелюбимая дочь и ненужная. Я всегда считала себя лишней в их семье, чужеродным элементом. Но никогда не желала зла. Особенно Карише. Она не виновата, что ее родители выбрали путь самоубийства. И ей гораздо тяжелее, чем мне.

– Мам, хватит, – в очередной раз пытаюсь достучаться в глухую стену. – Если тебе себя не жалко, пожалей нас.

– Вы уже большие, – отмахивается равнодушно.

– Кто мы? Ну ладно я, а Карина?

Сестре пятнадцать. Красивая, но бедовая. Я так боюсь за нее.

– Хватит меня стыдить.

– Сама знаю, что бесполезно.

Все бесполезно. Ничего не действует. Ни угрозы, ни уговоры. Ухожу в нашу с сестрой комнату и набираю ее номер. Гудки есть, но не берет. Ну и где эта оторва?

– Алло, – недовольно дребезжит динамик.

– Риша, ты где?

– Гуляю, а че? – отзывается дерзко.

– Ты время видела?

– Видела и че?

Вот и за что мне это наказание? У нас разница в пять лет. Мне кажется, Риша всегда, сколько себя помню, была на моем попечении. Ни шага не могла без нее ступить.

– И ниче. Домой быстро! – строго рявкаю.

– Да иду я уже.

Убираю телефон в карман и обреченно смотрю на срач в нашей комнате. Придется убить весь день, чтобы это разгрести, а к вечеру у меня ночная смена.

Поднимаю с пола школьный рюкзак, отряхиваю и ставлю на стул. Интересно, Карина вообще в школу ходит? Не уверена. Тяжело вздыхаю. Как же сложно с подростком в таких условиях. Еще немного. Хотя бы до зарплаты доработать, и можно попытаться снять где-то комнату. Нам с Ришей хватит, а потом как-то выкручусь.

Щелчок замка вторгается в мои мысли. Наконец-то пришла. Выхожу из комнаты и складываю руки на груди.

– Я дома, – оповещает сестра.

– Дочь, ты принесла? – Мать выходит с кухни.

– Да принесла я, принесла. – Карина достает бутылку и отдает ей.

Ну это совсем уже ни в какие ворота не лезет.

– Ты обалдела? – беру сестру за шкирку и затаскиваю в комнату.

– Что я сделала-то? – вырывается она.

– Ты зачем выпивку принесла?

– А что мне оставалось сделать?

– Не поддерживать.

– Ты такая смешная вообще, – болезненно скалится Карина. – Они все равно бухают. Так хоть нервы мне не мотают.

Тяжело вздыхаю. Она права. Выживает как может. Я тоже стараюсь, только не получается ничего.

– Прости, – виновато отвожу глаза. – Я все понимаю, но надо еще немного потерпеть…

– Да сколько? – психует Карина. А что я ей скажу? Мне нечего ей пообещать.

– Я не знаю, до зарплаты хотя бы…

– Очередной? – Ее губы кривятся в усмешке.

– Ты же знаешь, что мне ничего не заплатили…

Очень не люблю вспоминать эту мерзкую историю.

– Угу, потому что начальник под юбку полез, а ты такая правильная.

Вот сейчас было очень жестоко и больно. И так не похоже на мою сестру.

– Ты серьезно сейчас? – смотрю на нее. – Риша, что с тобой? Я тебя не узнаю.

– Прости, систр. – Она растирает лицо ладонями. – Это все нервы.

– Леонид давно зовет нас переехать к нему, – напоминаю в очередной раз. Это был бы идеальный для всех вариант. Но сестра наотрез отказывается, а бросить ее одну я не могу.

– Не нас, а тебя, – хмыкает Карина. – Я ему не нравлюсь, впрочем, как и он мне. Хорек мерзкий, как ты с ним вообще, бе-е-е…

– Карина! – встряхиваю ее за плечи, чтобы привести в чувство, и ощущаю очень насыщенный запах алкоголя. – От тебя пахнет. Ты что, пила?

Этого еще не хватает!

– Что? Конечно нет, – не хочет сознаваться, но я же не дура.

– Карина, ты обалдела? – едва сдерживаюсь, чтобы не разрыдаться. – Тебе всего пятнадцать!

– Ну прости, не все такие святые, как ты, – огрызается она и пытается вырваться.

Ну уж нет. Ее я не отдам.

– Ну-ка пошли со мной, – тащу ее в ванную.

– Куда?

– Сейчас узнаешь.

Следующие полчаса безжалостно издеваюсь над сестрой, промываю желудок и привожу в нормальное состояние. Потом отпаиваю чаем с бутербродами, вместо сказки читаю на ночь длинную мораль и укладываю спать. Хочется верить, что все не зря. Но надо ускоряться. Нельзя больше ей здесь оставаться. Может, и правда согласиться на предложение Леонида?

Глава 11. Антон

Стою у окна и улыбаюсь, как идиот, вспоминая встревоженный взгляд Яны. Неужели мне не показалось? Ей что, правда не все равно? Интересно и неожиданно приятно. Лапина, удивляешь. Невольно цепляю взглядом движение внизу. Что за херня? Яна садится в чью-то тачку, они уезжают, а меня словно ледяной водой окатывает.

И что это только что было? Вот я придурок!

– А вот и я, – сзади раздается мелодичный женский голос.

Оборачиваюсь. Медсестра. Та самая, что провожала со мной пацанов. Как ее зовут, не помню. Цветочное что-то.

– Чего тебе? – окидываю ее недовольным взглядом.

– Решила спросить, не нужно ли чего, – уточняет словно между делом и проходит по палате.

– Нет, – отворачиваюсь.

Куда она поехала? И с кем? Может, у нее вообще кто-то есть? Это логично, но почему-то не нравится мне. Такая, как Яна, не может быть одна априори.

– Жаль…

О чем она? Не помню. Не слышал даже.

– Лапина где? – не оборачиваясь спрашиваю я.

– Домой уехала. Она же новенькая и пока только в первую работает.

– То есть? – смотрю на медсестру в отражении окна.

– Утром приедет, – пожимает та плечами. – Может, я смогу ее заменить?