Угу, я тоже всегда думал, что смог заменить. А вот увидел сегодня и понял, что нихрена не получилось. Какого хера со мной вообще происходит?

– Нет. Хотя подожди, – разворачиваюсь и окидываю взглядом бардак, что навели парни. – Убери здесь все.

– Я вообще-то не уборщица, – недовольно хмыкает «цветочная», а я вижу, что ломается. Даже не интересно. Она уже на все согласна, просто торгуется.

– Я сказал «убери», – с нажимом повторяю и смотрю в глаза. Всегда работает безотказно. Я же такой «властный» мажор, аж самому противно.

– Ну хорошо… – ожидаемо соглашается она и берется за пакеты с едой. – Но тут же все свежее…

– Сожри, если хочешь, но за пределами моей палаты, – огрызаюсь.

Все равно настроения что-то есть отпало. Вообще-то я хотел… да какая теперь уже разница, что я там хотел.

– Ой, тут вино, – вновь отвлекает медсестра. – Можно?

– Все забери, только свали уже нахрен!

Прикрываю глаза и прислушиваюсь к буре, что беснуется внутри. Какого хрена меня парит эта блаженная? Ну свалила и слава богу. Вон эта есть, «цветочная». Сейчас вина треснет и отсосет мне в благодарность. Отличное завершение вечера. Но отчего-то передергивает от такой перспективы. Нахрен все. Дожидаюсь, пока останусь один, и ложусь на кровать.

Не отпускает. Воспоминания кружатся в сознании и не хотят выпускать из своего плена. Выпускной этот гребаный. Лапина, трогательная и нежная, но такая смелая. На танец пригласила. Ни с кем не танцевал, а ей не смог отказать. Словно попал под чары ее огромных синих омутов. До сих пор помню едва уловимый цветочный аромат ее волос и покалывание кончиков пальцев от случайных касаний. Робкое: «Тош, я тебя люблю» и мой ступор. В глаза мне смотрела, ответа ждала, а я лишь рассмеялся ей в лицо. Кинул грубое: «Лапина, ты дура, что ли?» – и свалил в закат.

Закрываю глаза, но уснуть не получается. Неудобно на спине. Не привык так. Да и мысли эти изводят. Ну сколько можно по сотому кругу?

Я был жесток. Оказывается, до сих пор коробит. Бывает же такое. И думать не думал о ней, пока не встретил спустя столько лет. А ведь я так и не извинился. Тогда это казалось проявлением слабости, а сейчас поздно. Никому мои извинения нахрен не сдались. Вон у Яны и так все хорошо. И без моих извинений.

Дверь в палату бесшумно приоткрывается, лишь полоса света ползет по полу, постепенно расширяясь.

– Эй, мажор, ты спишь? – все эта же неугомонная медсестра.

– Сплю, – бросаю сухо.

– Это хорошо. Тебе ничего не нужно?

– Телек включи.

– И все? – Она икает, сдавая себя с потрохами. Уже, видимо, оприходовала вино.

– Все.

Медсестра проходит по палате и включает телевизор на каком-то рандомном канале. Поворачивается ко мне, томно закусывает губу и теребит воротник формы.

– А может, пошалим? – лукаво прищуривается и кивает на мой пах. – Я помогу.

Конечно. Лежу и мечтаю совокупиться с пьяной медсестрой.

– Выйди нахрен, – рычу на нее.

– Какой ты скучный. – Она недовольно морщит нос, но все же продвигается к выходу.

Не всем же быть такими веселыми, как она. Залипаю в какой-то идиотский сериал, но едва улавливаю сюжет. Да это и не важно. Фонит, и ладно. Сам не замечаю, как отключаюсь.

– Доброе утро. – Бодрый голос Яны лучше любого будильника.

Мгновенно распахиваю глаза и зажмуриваюсь от яркого света. Кто придумал такую пытку?

– Сомнительное утверждение. Сколько времени?

– Восемь.

Кое-как удается проморгаться и сфокусировать взгляд. Яна сегодня какая-то не такая. Глаза красные, заплаканные. Да и сама бледная.

– Что случилось?

– Не твое дело, – недовольно поджимает губы. – Давай укол сделаю.

– Может, не надо? – нервно усмехаюсь, пытаясь хоть немного разрядить обстановку, но Яна не ведется.

– С лечащим врачом договаривайся.

– Когда он придет?

– Через час.

– Ладно, – сдаюсь вынужденно. – Давай только в другую сторону, – переворачиваюсь на другой бок. – И не смотри.

– Да чего я там не видела, – прыскает со смеху Яна.

Наконец-то оттаяла.

– Надеюсь, ничего, – улыбаюсь и внутренне сжимаюсь, стараясь не поддаваться панике.

– Не знала, что ты такой стеснительный…

Иголка вновь входит в мою мышцу. Скриплю зубами от боли, но сегодня гораздо лучше, чем вчера.

– Так кто тебя обидел? – пытаюсь достучаться.

– А ты что, в защитники хочешь записаться? – криво усмехается Яна.

– Почему нет? – вопросительно изгибаю бровь.

– Тебя самого защищать надо.

Разворачивается и идет к двери, а я, как идиот, смотрю ей вслед и улыбаюсь.

Глава 12. Антон

Падаю головой на подушку и смотрю в потолок. Что за девчонка? Вроде боевая, а такая хрупкая, что внутри все переворачивается от желания впрячься за нее. Кто мог ее обидеть? И ведь не колется. Не хочет, и ладно. Мне что, больше всех надо? Своих проблем по горло. Вот хотя бы в туалет сходить.

С грустью смотрю на дверь ванной комнаты и вздыхаю. Пиздец.

– Доброе утро, Антон. – В палату входит врач.

Ну наконец-то. Может, хоть он прояснит мои перспективы.

– Здравствуйте, – бодро сажусь и по инерции тяну руку.

Косолапов смотрит на мой гипс скептически и улыбается. Забыл я про него. Никак не привыкну, что у меня вместо рук белые кувалды.

– Как самочувствие?

– Лучше всех, – бурчу недовольно, мысленно чертыхаясь на свою беспомощность.

– Руки болят? Что-то беспокоит? – Алексей что-то там рассматривает. Как будто сквозь слой гипса видно. Человек-рентген прямо.

– Можно уколы заменить на что-то другое или вообще отменить?

– Можно, но лучше все же проколоть курс, – едва заметно усмехается врач. – Быстрее все срастется.

Быстро прикинув в голове, чего я хочу больше, вынужден согласиться на пытки.

– Ладно, – тяну недовольно. – Сколько мне вот так?

– Дней десять точно. Потом снимем, посмотрим и наложим другой гипс. Более лайтовый.

Да бля. Десять дней! Это сука пиздец как много. И что я все это время должен делать?

– Треш, – произношу вслух и качаю головой.

– Тебе еще повезло, что обошлось без осложнений, – сухо замечает Косолапов, а я что-то совсем не чувствую никакого везения.

– Да уж, повезло, – недовольно поджимаю губы. – Как мне в туалет ходить? А зад подтирать?

– Медсестры не справляются? – все же расплывается в ухмылке.

– Очень смешно, – закатываю глаза. Никакого сострадания и солидарности. Вроде мужик, должен понимать.

– Придется потерпеть, – уже серьезно говорит Алексей. – Для остального есть санитары. Поверь, они и не такое видели и делали. Как бы ни было стремно, это лучшее, что я могу тебе предложить.

– Эта ваша Зоя? – недоверчиво спрашиваю я, вспоминая пожилую бабку с тряпкой.

– Нет, конечно, – смеется врач. – Я позову санитара, он тебе со всем поможет.

– Спасибо.

– Позже зайду.

Через несколько минут и правда приходит санитар. Мужчина в возрасте. Понимающе смотрит на меня и улыбается. Рассказывает что-то про своего сына и помогает мне разобраться с проблемами. Спустя полчаса я снова чувствую себя человеком. Неприятно это все, даже стремно, но доктор прав, все лучше, чем под себя.

По телевизору опять какой-то сериал, но я давно потерял нить. Даже не пытаюсь вникнуть в творящееся на экране. Мои мысли о том, как прожить ближайшие десять дней и не сойти с ума. Нерадужная перспектива у меня. Совсем нерадужная.

– Завтрак, – оповещает Яна и без стука входит в палату.

На меня не смотрит, точнее, специально отводит взгляд.

– Выкинуть? – сухо интересуется, демонстрируя то, что выдали на кухне.

Желудок предательски сводит. Голод не тетка. Даже каша на тарелке не кажется такой уж мерзкой. Может, попробовать?

– Нет уж, давай сюда, – сдаюсь я.

– Неужели ваше величество снизойдет до человеческой пищи? – язвительно улыбается Яна и ставит поднос на прикроватную тумбочку.

– Придется, – как ни в чем не бывало вздыхаю.

– Похвально.

Поджимает губы и расставляет тарелку и приборы.

– Приятного аппетита, – оборачивается, приглашая меня к столу.

Очень смешно.

– И как? – поднимаю руки и вижу растерянность в ее глазах.

Не ожидала? Яна хмурится и задумчиво кусает губы, не зная, как поступить. А я знаю. Уже все придумал. И план мой поистине гениальный.

– Придется помогать, – удобнее устраиваюсь на постели, оставляя вторую половину для нее. – Иначе я умру с голоду, и виновата будешь ты.

– Ладно, немощный. – Лапина подозрительно прищуривается, но все же подходит ближе. – Помогу я тебе.

– Сердобольная какая, – цокаю языком, пытаясь вывести на эмоции. Нравится мне ее дразнить, ничего не могу с этим поделать.

Яна присаживается напротив и набирает в ложку кашу.

– Это моя работа.

– А я думал, ты по велению души.

– Ешь молча, а то передумаю, – раздраженно запихивает мне ложку в рот

Язык обжигает, а на глазах выступают слезы. Выплюнуть, что ли, да некуда. Еще одну встречу с бабой Зоей я не перенесу.

– Ай, ой, бля-я, – единственное, что я могу выговорить. Открываю рот и часто дышу.

– Что? – пугается Яна.

– Гаяшо, – кое-как выдавливаю из себя.

– Горячо? – догадывается она, наконец и начинает суетиться. – Ой, прости. Давай подую, открой рот.

Послушно открываю и замираю. И правда дует. А я смотрю на нее. Смешная такая. С веснушками. Проглатываю кашу и даже не чувствую ее вкуса. Да и не важно это уже.

Яна с осторожностью кормит меня кашей, теперь дуя на каждую ложку. Увлеченно следит за тем, чтобы я ел. А я, как полный придурок, залипаю. На глазах ее, робкой улыбке. Так бы и ел эту дурацкую кашу до бесконечности.

– Ян… – завороженно смотрю на нее. Непослушная прядка выбилась из ее прически и теперь мешает на лице.

– Что? – Лапина поднимает на меня свои огромные глазищи и не моргая смотрит.

Я нутром чувствую, как искрит между нами. Это вау. Аж дыхание перехватывает. Рефлекторно тянусь к лицу Яны, чтобы убрать за ухо прядку, и со всего размаху впечатываю гипсом ей в глаз. Она дергается по инерции, и остатки каши летят сначала на белоснежный халат, а потом и на пол вместе с тарелкой.

Упс… новый армагеддон…

На пару мгновений повисает гробовая тишина. Я даже не дышу все это время.

– Красовский, ты обалдел?! – взвизгивает Яна и вскакивает на ноги. Хватается за покрасневшее место ушиба.

– Ну я же не специально, – давлюсь смехом и не могу остановиться. – Я забыл.

– Идиот! – Лапина зло топает ногой. – У меня свидание сегодня, как я с фингалом пойду?

Психует и выбегает из палаты. Как-как? Никак не пойдешь. Ибо нехер там делать!

Глава 13. Яна

Придурок! Закрываю пылающий глаз ладонью и бегу в процедурку. Мне срочно нужен холод. Прямо ощущаю, как место удара начинает отекать. Распахиваю морозилку, достаю пакетик со льдом, заворачиваю в полотенце и прикладываю к глазу. Надеюсь, хоть немного поможет, иначе к вечеру буду похожа на дворового хулигана.

– Ян, подожди. – Антон заходит за мной следом. – Дай посмотрю.

– Нормально все, – отмахиваюсь небрежно.

– Ну покажи.

– Отстань, – бросаю раздраженно.

– Ну давай уже, не вредничай.

Скрываться бесполезно. Все равно увидит. Оборачиваюсь и убираю компресс от глаза, демонстрируя красоту.

– Оу… – тянет Красовский, а я едва не плачу от досады.

– Все так плохо?

– Ну как тебе сказать… – виновато отводит взгляд.

Подхожу к зеркалу и едва сдерживаю стон. Покраснение со скулы поднимается к глазу и проявляется фиолетовый оттенок. Ну как так-то? Я же сегодня с Леней договорилась встретиться. Что я ему должна сказать?

– Пипец. У меня свидание, – прикладываю обратно компресс.

Даже замазать тоналкой нереально. Оно ж еще и опухло. Я буду похожа на запойного алкаша. Уж лучше фингал.