Пушки Гаусса мониторов и крейсеров были значительно слабее и не могли уничтожить центаврские транспорты одним попаданием. Но в большинстве случаев выводили из строя их гравитационные двигатели. Остальное довершало притяжение планеты. Неуправляемые бочонки отправлялись в последний полет по траектории, заканчивающейся в плотных слоях атмосферы, которые отстояли от поверхности планеты на сотню километров. А дальше начинался форменный ад: давление под сотню атмосфер, температура до полутысячи градусов Цельсия, облака серной кислоты. Но сначала, еще в тропосфере, центаврским транспортникам предстояло встретиться с ветрами, дующими со скоростью около ста метров в секунду, которые хорошенько погоняют и покрутят гигантские керамические банки еще до того, как те будут смяты чудовищным давлением.

Некоторым из сбитых транспортов, совершавшим скоростное маневрирование непосредственно перед ударом стальной болванки, предстояло долго крутиться вокруг планеты по сужающейся спирали. Другие падали почти отвесно. И те, и другие были плотно набиты десятками тысяч телепатов, каждый из которых вносил свой вклад в царившую над планетой ментальную какофонию. Этот «белый шум» помешал Семену Дубовкину вычленить из общего ора команду, поданную одним из тех, кто имел право на отдание подобных приказов. И земляне пропустили момент, когда оставшаяся часть роя одновременно бросилась врассыпную.

Их было около сотни. Сократ успел поразить шестерых. Еще одного, бросившегося в самоубийственную атаку, принял на восточное полушарие. Удар был знатным, но менее значимым, чем от «Оки», которая попыталась бы протаранить карьерный БелАЗ. Ну, тряхнуло немножко, да черепки в стороны полетели. Веста в юности бодалась с немаленьким планетоидом, и ничего, уцелела. Только вот шарообразную форму утратила. И потеряла возможность именоваться карликовой планетой, навеки оставшись самым большим в Солнечной системе астероидом.

Четырем крейсерам и одному из индийских мониторов пришлось значительно хуже. Пошедшие в самоубийственную атаку транспортники центаврийцев воспользовались численным преимуществом и перли по прямой, стараясь любой ценой уничтожить редкую сеть земных кораблей. Размен был слишком неравноценным, и земляне старались уворачиваться от таранных ударов. «Калининград», «Воркута», «Бангалор» и «Билл Клинтон» – увернуться не смогли.

При столкновении морских или речных кораблей один из них может остаться на плаву. В космическом бою на это нет никаких шансов. От слова вообще. Слишком велики массы и скорости сталкивающихся гигантов. Крейсера сминались как консервные банки, а центаврские транспортники просто рассыпались в труху. Другое дело мониторы, которые в прошлой жизни были железоникелевыми астероидами. Двадцатикилометровый «Цейлон» выдержал столкновение с атаковавшим его центаврским транспортником, уберег почти половину команды и, главное, командующего третьим флотом Ранджита Сингха, но потерял ход. Атаковавшему его транспортнику повезло куда меньше – тот развалился на мелкие кусочки.

Двадцать шесть транспортников прорвались. Двух из них срезал вдогонку Сократ, еще одного стреножила «Россия», шедшая под флагом вице-адмирала Новикова. Остальные двадцать три ушли в отрыв. Семнадцать из них рванули в сторону Земли, а шесть повернули к Солнцу.

– Командирам крейсеров приказываю организовать преследование транспортников, идущих к Земле, – прогремел приказ маршала космофлота, тут же отрепетованный Сократом. – Старший – вице-адмирал Новиков. Петр Николаевич, распределите цели таким образом, чтобы у каждого была своя.

Крейсера устремились в погоню.

– Сократ, радируй командующему пятым флотом, что шесть центаврских транспортников ушли в оверсан. И сбрось ему все данные по их траекториям. Пусть организует им встречу на той стороне.

Маршал знал, что сигнал до Психеи через ретрансляторы будет идти долго – больше двадцати минут. Но всяко быстрее, чем центаврские транспортники, рванувшие по более короткому пути. И Жан Кинтен успеет выдвинуть им навстречу перехватчики. А вот встретятся они или нет – это целиком и полностью будет зависеть от французских пилотов.

– Мониторам – добить подранков, – подал Николай следующую команду. – И снять экипаж с «Цейлона».

– Александр Федорович, – теперь он обратился к Громову. – Выпускайте «Добрыню Никитича» и организуйте силами его швартовой команды погрузку на Весту остовов погибших крейсеров. Складывайте их в кратер Рея-Сильвия, с противоположной стороны от входа. И закрепите хорошенько. Как закончите, пусть буксир цепляет «Цейлон» и потихоньку чапает с ним к Гигее.

– Ты как? Отпустило? – спросил он у Семена Дубовкина.

– Уже легче, – ответил тот, яростно массируя голову. – Их там, похоже, как бы не миллионы. Были. Теперь совсем мало осталось. Но вопят все еще сильно.

– Скажешь, когда закончатся, – попросил Николай. – Я уже сейчас ничего не чувствую.

Погрузка могла занять много времени, но командующий космической обороной не собирался бросать вдали от Земли тела своих подчиненных. Нечего им делать в венерианском аду. Космофлот своих не бросает. Даже мертвых. Все они на Луне будут извлечены из покореженных чудовищным ударом металлоконструкций и переданы родственникам для захоронения. За счет флота, естественно. По первому разряду.

А к Земле сейчас можно не спешить. К тому времени, как Веста сможет разогнаться, там все уже должно закончиться – космические сражения скоротечны. Да и семнадцать тяжелых внутрисистемных крейсеров, мчащихся туда на всех парах – это точно не фунт изюма.

В том, что все командиры крейсеров справятся с заданием и уничтожат центаврские транспортники, командующий не сомневался, потому что на каждый крейсер приходилось всего по одному транспортнику. А зря. Слишком велика оказалась фора.

И напрасно волновался по другому поводу: смогут ли перехватчики пятого флота вовремя обнаружить в околосолнечном пространстве беглецов, рванувших наутек почти по самому краю фотосферы Солнца?

* * *

В непосредственной близости от фотосферы Солнца гравитационные возмущения настолько велики, что детекторы массы становятся абсолютно бесполезными и остается полагаться на старую добрую оптику. С земной орбиты много, конечно, не рассмотришь, только крупные пятна, размером примерно с Землю. А чтобы увидеть те, что всего пару километров в диаметре, надо подобраться значительно ближе. Там жарко, разумеется, и можно обгореть ненароком, но те, которые дружат с головой, переворачиваются через определенное время даже на пляже. А пересекать орбиту Меркурия желательно вообще по очереди и долго там не засиживаться. Так, в принципе, французы и поступили.

Вынырнув из черного зева тоннеля, шесть перехватчиков устремились к Солнцу. Тонкие трехкилометровые диски были «заточены» под скорость и облегчены до предела. Два члена экипажа, одна пушка Гаусса, два противометеоритных излучателя, четыре твердотопливные химические ракеты с термоядерными боеголовками, два термоядерных же реактора и чрезвычайно мощный гравитационный двигатель Песке с накопителями и трансформаторами. И вишенка на торте – антигравитационный компенсатор пилотской кабины, позволяющий экипажу выдерживать чудовищные ускорения. Вместе с облегченным корпусом это тянуло всего на полмиллиарда тонн – в четыре раза меньше, чем у тяжелого крейсера.

Девяносто два миллиона километров, отделяющих Психею от орбиты Меркурия, перехватчики покрыли за полтора часа. И закрутили «карусель». Они по очереди приближались к Солнцу, тщательно осматривая поверхность его фотосферы и поскорее возвращались туда, где было ощутимо прохладнее, передавая эстафету следующему. Так продолжалось порядка сорока минут. Пока одному из них не повезло.

Обнаружив шесть черных пятнышек, перехватчики разогнались на сходящемся курсе и, приблизившись на десяток мегаметров, отстрелялись как в тире из пушек Гаусса. А потом, подойдя к летящим по инерции транспортникам на два мегаметра, добили их ракетами.

Получив доклад об уничтожении всех шести целей, Жак Кинтен сразу же отправил сообщение об этом командующему обороной, после чего приказал перехватчикам возвращаться на Психею. Через двадцать две минуты Сократ доложил Николаю об известии, пришедшем через ретранслятор Гигеи. Просмотрев видео, командующий поблагодарил вице-адмирала и велел ему не расслабляться – битва за Землю еще не закончилась.

Между тем погрузочные работы были завершены, а Семен доложил, что уже не слышит центаврийцев. Больше на венерианской орбите землян ничего не держало, и Николай озвучил очередной приказ. Веста идет к Земле по прямой. Мониторы расходятся в стороны семилучевой звездой и движутся в том же направлении, контролируя гравитационными радарами свои сектора пространства.

Последним венерианскую орбиту покинул «Добрыня Никитич» – малый космический буксир, толкающий к Гигее монитор «Цейлон». Флагманский корабль третьего флота сначала был зверски избит авианосцами, входившими в авангард центаврского флота, а потом получил критическое повреждение при таранном ударе транспортника. Теперь ему предстоял долгий путь к Гигее, последние годы обитающей в точке Лагранжа L5, расстояние до которой превышало сто миллионов километров. Примерно через месяц, когда «Добрыня Никитич» доставит его на верфь, специалисты тщательно изучат повреждения и обследуют состояние конструкций монитора. После этого решится его дальнейшая судьба.

Глава 3
За нами Земля

В битве за Землю решалась судьба человечества. Без всяких преувеличений. Быть или не быть – такого вопроса для землян не существовало. Быть, и никаких гвоздей! А для этого надо было остановить центаврский флот.

На форпосте, вынесенном за полтора миллиона километров от Земли, эта проблема была решена лишь частично. Флот пришельцев уполовинили, но не смогли остановить. Теперь пришла очередь основной линии обороны – додекаэдра из двадцати орбитальных крепостей, вынесенных за геостационарную орбиту, и четвертого флота, корабли которого курсировали внутри защищаемой сферы.

Первые корабли центаврийцев подошли ко второй линии земной обороны утром третьего июня – Петров смог обеспечить задержку, позволившую Земле подготовиться к встрече неприятеля. Подошли и почти сразу откатились, напоровшись на хорошо организованную оборону. Крепостные орудия существенно уступали пушкам Весты, но были куда мощнее тех, которые устанавливались на крейсерах и мониторах. А одномоментного энергетического выплеска, эквивалентного взрыву полутора десятков мегатонн тротила, в принципе хватало для того, чтобы помножить на ноль любой из центаврских авианосцев, вне зависимости от расположения фрагмента корпуса, в который попадал снаряд.

Но попаданий пока было не много. Потеряв в бесплодных попытках прорваться к Земле несколько авианосцев, центаврийцы откатились на безопасное, с их точки зрения, расстояние и там постепенно накапливались. Больше никто не пытался пробовать земную оборону на прочность, и в сражении наступила пауза. На самом деле полностью безопасных от кинетических снарядов пушек Гаусса расстояний просто не существовало. В вакууме они могли пролететь, почти не снижая скорости, даже бессчетные парсеки. А вот попасть на расстоянии, превышающем дюжину мегаметров, в быстро перемещающуюся цель, хаотически меняющую направление своего движения, зачастую не представлялось возможным.

Для Шэня Хуациня, ставка которого располагалась на Луне, было очевидно отсутствие у центаврийцев единого командования. Именно этим он объяснял себе нерешительность их действий. Тем более что информацию об уничтожении лидера центаврского флота, сразу же переданную Сократом, командующий четвертым флотом уже получил. А вслед за этим и видео, из содержания которого становилось понятным, с кем именно земляне имели дело.

Незадолго до этого у Хуациня состоялся очередной разговор на повышенных тонах с контр-адмиралом Осиповым – бессменным командиром большого космического буксира «Илья Муромец». Заслуженный ветеран космофлота требовал от командующего четвертым флотом включения его корабля в состав сил, принимающих непосредственное участие в боях на земной орбите. И имел к этому определенные основания: буксир уже давно был вооружен пушками Гаусса и являлся полноценной боевой единицей.