– Всё хорошо, Володенька! – Кристина вмиг опомнилась и принялась успокаивать моего батю. Да только поздно было: до старика наконец дошло каждое моё слово.

– Дмитрий, я жду! – раздувая ноздри, пригрозил он мне. Лицо его тут же пошло алыми пятнами, а костяшки пальцев, напротив, побелели – так сильно он сжимал в кулаке вилку.

Я решил не перечить: насолить отцу или вогнать его Кристину в краску было делом плёвым, моей же целью на сегодня числилась Варя…

– Кристина Леонидовна, – опустив плечи, я изобразил раскаяние. – Простите, если мои слова прозвучали грубо!

– Всё нормально, Митюша. – Она постаралась улыбнуться, но уголки её губ заметно подрагивали. – Я всё понимаю…

Кристина избегала смотреть мне в глаза, нервно теребила ткань отцовского пиджака и явно не знала, как закончить начатую фразу. Впрочем, батя пришёл ей на подмогу.

– Давайте сменим тему! – пробасил он, и все согласились. Правда, новые темы никак не приходили на ум. Никому, кроме меня…

– О погоде мы уже поговорили, дураков и дороги поругали… – начал я издалека.

Отец тут же смерил меня строгим взглядом, Кристина вся съёжилась, и только Варя уже битый час по-прежнему измывалась над оливкой в своей тарелке. В моей же азу давно закончилось, а потому и поводов для молчания не оставалось.

– А давайте поговорим о планах на лето? – предложил я новую тему для разговора, вполне безобидную и нейтральную…

Отец с облегчением выдохнул, Кристина хлебнула воды из стакана, Варя же… Варя, казалось, и вовсе была не здесь – все её мысли занимала непокорная оливка.

Я усмехнулся, и пока эти самые планы не посыпались на меня из уст предков, как хлам из мусоровоза, я несколько сузил тему для обсуждения.

– Кристина Леонидовна. – Не раздумывая долго, я выбрал жертву. – Вы уже назначили день свадьбы?

– День свадьбы? – Осмотревшись по сторонам, словно ответ на мой вопрос был выведен мелом на одной из стен, отцовская пассия снова впала в ступор, правда, на сей раз ненадолго, ибо из забытья вышла Варя.

С грохотом уронив вилку на пол, моя новоявленная сестрёнка что-то невнятно пробормотала и, с мерзким скрипом отодвинув кресло, сию секунду залезла под стол. Чокнутая, не то слово!

– Ну так как? – Пока Варя ползала по полу в поисках вилки, я поочерёдно смотрел то на отца, то на Кристину, напоминая о своём вопросе.

– Мы-ы… – протянул батя, почёсывая лоб. – Мы ещё не решили – думаем пока!

Скворцова-старшая покорно кивнула, соглашаясь с Володенькой, а я снова не удержал язык за зубами:

– Кристина Леонидовна… – Склонив голову набок, я сочувственно нахмурился. – Позвольте дать вам совет: хватайте быка за рога! А не то батя у меня вон какой нерешительный, вдруг передумает…

Не успел я договорить, как ощутил острую, ни с чем не сравнимую боль, и не где-нибудь, а в районе правой ягодицы. Вскрикнув от неожиданности, я поспешил обнаружить источник дискомфорта и посмотрел под стол. Я ожидал чего угодно – от простого мышечного спазма до случайно заблудшей в ресторан дворняги, решившей поужинать мной. Но из-под стола на меня смотрела Варя. В правой руке она сжимала орудие преступления – начищенную до блеска вилку, левую же сложила в кулак, по обыкновению оставив на свободе средний палец.

– Дрянь! – прошептал я одними губами.

– Сволочь! – так же беззвучно ответила мне Скворцова.

Глава 6. Побег

Варя

Весь вечер я держала себя в руках, выслушивая хамские подколы Добрыни. Я дала матери слово, что буду тихой и вежливой. Жаль, её плешивый Володенька не взял подобного обещания со своего отмороженного сынка. Я до последнего надеялась, что старшему Добрынину хватит мужества заступиться за любимую женщину, но куда там – мужичонка даже не втыкал, насколько обидными были слова его отпрыска. Зато моё терпение трещало по швам!

Я всё ещё сидела под столом, благо, с моим небольшим ростом это не было проблемой. Ехидно улыбаясь, я продолжала показывать Мите средний палец и, довольная собой, жалела только о том, что так и не смогла продырявить зубчиками вилки дурацкие джинсы придурка. И кто бы мне раньше сказал, что это так непросто?! В любом случае Добрыне было сейчас, ай, как больно, и это главное!

Дело оставалось за малым: как ни в чём не бывало вернуться за стол. А потому я быстренько вспомнила все уроки актёрского мастерства, которые за компанию с Оксанкой посещала на весенних каникулах, и взволнованно прокричала:

– Ой-ой-ой! Я тебя задела, Митюша? Прости, я не нарочно!

Мой голосок был насквозь пропитан глубоким сожалением – не поверить было невозможно! Хорошо, что родители не могли видеть, как ядовито я в этот момент улыбалась пострадавшему!

– Задела? – оскалился Митя, голодным драконом раздувая ноздри. Одной рукой он придерживал белоснежную скатерть, второй – растирал ягодицу в месте моей маленькой мести. – Ты мне ногу продырявила, Скворцова! Совсем крыша поехала?

– Я такая неуклюжая! – виновато пропищала я и, наивно хлопая глазками, показала Добрыне язык. – Прости, просто вилка из рук выскользнула!

– Что случилось, сын?

– Митюша, в чём дело?

– А Варя где?

– Что вообще происходит, Варвара?

Родители наконец обнаружили мое исчезновение, и я поспешила вылезти из своего укрытия. Наспех отряхнувшись и ещё раз театрально извинившись, я заняла своё место рядом с Митей, сделала глоток приторного сока и, окончательно вернувшись в образ пай-девочки, улыбнулась будущему отчиму:

– Так о чём шла речь, Владимир Геннадьевич? Я всё пропустила…

– Митя хотел узнать точную дату свадьбы, – выдохнул он и, смерив сына укоризненным взглядом, вернулся к ужину.

По всей вероятности, у Митиного отца была вставная челюсть – иного объяснения, зачем Добрынин-старший каждый кусочек пищи монотонно пережёвывал по триста раз, я найти не могла.

– Ого! – делано удивилась. – А что, уже есть точная дата?

Я всё ещё улыбалась, но с каждой минутой скрывать от окружающих собственную душевную боль получалось всё хуже. Одно дело строить из себя примерную дочурку на публике, и совсем другое – всё отчётливее осознавать, что происходящее вокруг не сон.

– Нет, нет, – суетливо ответила мама, отчего-то не решаясь посмотреть мне в глаза. Она всё понимала, в отличие от Добрыниных видела меня насквозь, но сегодня я числилась в аутсайдерах.

– Мы с Володенькой никуда не спешим! – Промокнув губы салфеткой, мать сконцентрировала всё своё внимание не на мне, а на сидящем рядом с ней обрюзгшем мужике, уплетающем болоньезе. – Правда, дорогой? – нежно прощебетала она, смахнув невидимую пылинку с его плеча.

А мне стало обидно! Очень! Ещё и Митя под ухом так некстати ухмыльнулся…

Мамин же Володенька с готовностью кивнул: нормально ответить мешал набитый макаронами рот. Ну и клоуна мать выбрала себе в спутники жизни!

– Всё верно! – Я улыбнулась из последних сил, с трудом сдерживая подступающие к горлу слёзы. – Спешка хороша лишь при ловле блох!

Отодвинув от себя стакан с вишнёвым соком, я отвернулась: смотреть на воркующих стариков было до невозможного мерзко.

– Варя! – осадила меня мать. Тон её откровенно намекал, что хорошие девочки за столом о блохах не говорят. Правда, мы с ней обе знали: из хорошего во мне было только имя!

– А что я такого сказала? – притворно удивилась я наконец получив свою порцию материнского внимания. Правда, на меня родительница смотрела не так нежно, как на своего макаронника. Напротив, в её взгляде, слегка прищуренном и строгом, читалось откровенное недовольство моим поведением. Наверно, поэтому хрупкая маска паиньки вмиг разлетелась вдребезги, а с губ сорвалась грубость:

– Спешат со свадьбой либо по глупости, либо по залёту! Вы на дураков не похожи!

Неровно вздохнув, мама прикрыла ладонью рот, а её несчастный Володенька, явно не ожидавший от меня подобного заявления, внезапно поперхнулся.

– Твой выход, стукач! – Я бросила на Митю ядовитый взгляд, но Добрыня, как и его отец, соображал сегодня крайне туго. – Чего сидишь, инвалид? Папочку спасай!

Но, по всей вероятности, ловким ударом вилки я нейтрализовала не только умственный, но и слуховой центр парня: Митька продолжал раскисать в кресле полудохлой амёбой и равнодушно, словно со стороны, наблюдал, как Владимир Геннадьевич приходил в себя.

– Ты чего завис, Добрынин?

Я скрестила руки на груди и исподлобья посмотрела на одноклассника. Митя же в ответ лишь крепче стиснул челюсти, но промолчал.

А между тем за нашим столиком творилась настоящая вакханалия: Добрынин-старший беспрерывно кашлял, мать суетилась возле него, как курица-наседка, а обслуживавший нас официант только и успевал, что подносить воду.

– Да расслабься ты, Митюша! – брякнула я, пока нас никто не слышал. – Моя мать не настолько сумасшедшая, чтобы детей рожать твоему блаженному папаше!

– Ты хотела сказать, что она слишком стара для этого! – вмиг очнувшись, выплюнул Митя.

– Нет. – Я покачала головой, мысленно втыкая с десяток вилок в голую задницу парня. В прошлом году маме только-только исполнилось сорок – смешной возраст! Но объяснять это Митьке было неблагодарным занятием!

– Возраст здесь ни при чём! – фыркнула я в ответ.

Внутри всё клокотало от желания поставить зарвавшегося парня на место, а потому я судорожно прокручивала в голове всевозможные варианты ответной колкости и не заметила, как за нашим столиком снова воцарилась тишина.

– Проблема в другом, Митюш! – Цокнув языком для важности, я устремила взгляд на потолок. – Просто твой отец беден, как церковная мышь.

– Не переживай, Варвара, я достаточно зарабатываю, – вместо Мити пробасил Владимир Геннадьевич, а я чуть не свалилась со стула. – И на братика тебе хватит, и на роспись, и на свадебное путешествие ещё останется.

Боже, как же мне хотелось сейчас провалиться сквозь землю или хотя бы снова залезть под стол, чтобы до конца ужина носа оттуда не показывать! Казалось, все посетители «Фаджоли» в эту минуту смотрели на меня с укором! Больше всех, разумеется, вгрызалась в меня разочарованным взглядом мама. Она отрешённо качала головой и не верила своим ушам. Да я и сама готова была влепить себе оплеуху! Понимала, что должна была как-то извиниться, попытаться всё объяснить, но мерзкий шепоток Мити над ухом снова спутал все карты.

– Ауф! – прошипел он злорадно. – Наша Варя села в лужу? Теперь не отмоешься, Скворцова! Но ты попробуй: валяться в чужих ногах вам с матерью на роду написано!

Сглотнув, я собрала в кулак остатки воли и, пройдясь по Мите презрительным взглядом, отважно посмотрела в глаза директора школы.

– Свадебное путешествие? – уточнила я с наигранным восхищением. – Вот это да! Реально круто! Мама всегда мечтала по Золотому кольцу сгонять, а то всё Милан да Париж!

– Дочка! – дрожащим голосом всхлипнула мать, пока её суженый, сдерживая гнев, покрывался багровыми пятнами.

– Ну и дрянь же ты, Варя! – окрысился Митя и поспешил отсесть от меня подальше, но наклонившись, нечаянно зацепил скатерть.

Мимолётный рывок. Грохот посуды. А уже в следующее мгновение по рукавам моего блейзера струился вишнёвый сок, оставляя на ткани уродливые разводы.

Впрочем, я была благодарна Мите: сам того не ведая, он подкинул мне веский предлог, чтобы уйти. Соскочив с места, я извинилась, а потом со всех ног бросилась в уборную.

Тесная уборная два на два. Тусклая лампа под потолком, на стенах – бежевый кафель. Здесь пахло хлоркой и яблочным освежителем воздуха – такое себе место для уединения. Включив воду на полную мощность, я вцепилась в края раковины и уставилась на своё отражение в зеркале. Меня всё ещё трясло… Я не хотела быть грубой, да и хамить старшим не по мне, но по факту ощущала себя сейчас настоящим монстром. Я не знала, как вернуться за стол, как смотреть в глаза матери, о чём говорить с Митькиным папой…