Эти пять отношений, плюс отношение к времени, формируют ткань социального опыта. Именно поэтому, как мы уже предположили выше, вещи, места, люди, организации и идеи являются базисными компонентами всех ситуаций. Именно различительные отношения человека к каждому из этих компонентов структурируют ситуацию.

Это те отношения, кототрые, когда в обществе происходит ускорение, телескопически укорачиваются во времени. Отношения, которые прежде длились в течение больших отрезков времени, имеют теперь меньшую ожидаемую продолжительность жизни. Это укорочение, сжатие служит основой возникновения почти осязаемого чувства того, что мы живем, лишившись корней, погрузившись в неопределенность, на зыбкой почве текучих дюн.

На самом деле быстротечность можно совершенно специфически определить в понятиях скорости, с которой опрокидываются наши отношения. Хотя может быть затруднительно доказать, что ситуациям, как таковым, требуется меньше времени, чтобы протечь сквозь наш опыт, нам все же может удаться расщепить их на компоненты и измерить скорость, с какой эти компоненты входят в нашу жизнь и исчезают из нее, то есть, иными словами, измерить длительность отношений.

Мы лучше поймем концепцию быстротечности, если проанализируем ее в понятиях идеи «кругооборота». Например, в продуктовом магазине молоко «обращается» быстрее, чем консервированная спаржа. Молоко чаще продается и заменяется. «Проход» молока совершается скорее. Опытный бизнесмен знает время оборота каждого товара, которым он торгует, а также общую скорость оборота для всего магазина в целом. Бизнесмен понимает, что коэффициент оборачиваемости является ключевым индикатором стабильного состояния его предприятия.

По аналогии мы можем считать быстротечность скоростью оборачиваемости различных видов отношений в индивидуальной жизни каждого человека. Более того, каждого из нас можно охарактеризовать в понятиях этой скорости, этого коэффициента оборачиваемости. Некоторым жизнь представляется более медленной оборачиваемостью, чем другим. Люди прошлого и настоящего ведут жизнь, отличающуюся «низкой быстротечностью» – их отношения отличаются долговечностью. Но люди будущего существуют в условиях «высокой быстротечности» – в условиях, в которых длительность отношений сильно усечена, а «оборачиваемость» отношений стремительна. В жизни таких людей вещи, места, идеи и организационные структуры «используются» гораздо быстрее.

Это оказывает огромное воздействие на способ, каким эти люди переживают реальность, на их ощущение вовлеченности и на их способность или неспособность справляться с ситуациями. Именно эта быстрая «проходимость» в соединении с нарастающей новизной и сложностью окружающего мира заставляет напрягать все резервы к адаптации и создает опасность шока будущего.

Если мы сможем показать, что наши отношения с внешним миром становятся все более быстротечными, то получим мощное обоснование допущения о том, что поток ситуаций набирает скорость. Кроме того, у нас есть действенный новый способ посмотреть на себя и других. Итак, давайте исследуем жизнь в обществе с высокой быстротечностью.

Часть вторая
Быстротечность

Глава 4
Вещи: общество одноразовых вещей

Барби, двадцатидюймовая пластиковая девочка-подросток, стала самой известной и популярной куклой в истории. С момента появления в 1959 году численность кукол Барби в мире выросла до двенадцати миллионов – это больше населения Лос-Анджелеса, Лондона или Парижа. Девочки обожают Барби за то, что она весьма реалистична, а к тому же ей можно менять наряды. Фирма «Мэттел», изготовитель Барби, продает для этой куклы целый гардероб, включая одежду для повседневной жизни, для званых вечеров, а также купальники и лыжные костюмы.

Недавно «Мэттел» объявила о производстве новой, улучшенной куклы Барби. У новой версии более стройная фигура, «настоящие» ресницы, а кроме того, кукла сгибается и поворачивается в поясе, что делает ее еще более человекоподобной. Фирма объявила, что впервые любая юная леди, желающая приобрести новую Барби, получит скидку, если сдаст в магазин старую куклу.

То, о чем «Мэттел» умолчала, заключается в том, что, сдавая старую куклу в обмен на технологически усовершенствованную, сегодняшняя девочка, гражданка завтрашнего супериндустриального мира, усвоит фундаментальный урок о новом обществе: отношения человека с вещами будут становиться все более временными.

Океан рукотворных физических предметов, окружающих нас, расположен посреди еще большего океана естественных, природных предметов. Но все более значимую роль в жизни индивида начинает играть искусственная, произведенная технологиями окружающая среда. Текстура пластика или бетона, радужное сияние автомобилей в свете уличных фонарей, потрясающий вид городских пейзажей из иллюминатора реактивного лайнера – все это глубинная реальность бытия современного человека. Рукотворные вещи вторгаются в жизнь человека и расцвечивают его сознание. Множество таких вещей растет взрывоподобно, как в абсолютных величинах, так и относительно природной внешней среды. Все это будет в еще большей степени, чем сегодня, верно для супериндустриального общества.

Идеалисты склонны принижать важность «вещей». Тем не менее они очень важны, и не только благодаря своей утилитарной, функциональной ценности, но и психологическому воздействию. Мы вступаем с вещами в отношения. Вещи влияют на наше восприятие непрерывности или дискретности мира. Вещи играют важную роль в структуре ситуаций, а укорочение длительности наших отношений с ними ускоряет ритм жизни.

Наше отношение к вещам есть отражение суждения о базовых ценностях. Ничто не воспринимается с большей трогательностью, чем разница между новым поколением девочек, радостно отдающих своих старых Барби в обмен на улучшенные модели, и теми девочками, которые, как их мамы и бабушки, любовно прижимают к себе старых кукол и играют с ними до тех пор, пока они не разваливаются от ветхости. В этой разнице заключается контраст между прошлым и будущим, между обществами, зиждущимися на постоянстве, и новым, быстро формирующимся обществом, основанным на быстротечности.

Бумажное свадебное платье

Отношения человека к вещам становятся все более временными, преходящими, и это можно проиллюстрировать исследованием культуры, в какой воспитываются девочки, обменивающие старых кукол на новые. Этот ребенок очень скоро узнает, что куклы Барби – не единственные материальные предметы, которые с калейдоскопической быстротой сменяют друг друга в ее юной жизни. Пеленки, слюнявчики, бумажные салфетки «Клинекс», одноразовые полотенца, одноразовые бутылки из-под газированной воды – все это часто используется и безжалостно уничтожается. Пончики продаются в жестяных формочках, которые выкидываются после однократного использования. Шпинат пакуют в пластиковые мешочки, их можно положить в кипящую воду, сварить содержимое, не вынимая из пакета, а затем выбросить пакет в мусорное ведро. Готовые замороженные блюда готовят, а часто и подают в одноразовых лотках. Ее дом представляет собой большую перерабатывающую машину, сквозь которую текут – со все нарастающей скоростью – входящие и выходящие из нее предметы. С самого рождения эта девочка прочно включается в культуру одноразовых вещей.

Идея использовать изделие один раз или пользоваться им в течение короткого времени, а затем заменять на новое противоречит глубинной структуре обществ или индивидов, проникнутых наследием бедности. Недавно Уриэль Рон, маркетолог французского рекламного агентства Publicis, сказал мне: «Французская домохозяйка не привыкла к одноразовым изделиям. Она любит хранить вещи, даже старые, и предпочитает их не выбрасывать. Мы работали на одну компанию, которая хотела поставить на рынок пластиковые одноразовые шторы. Мы провели маркетинговое исследование и обнаружили, что неприятие этого нового изделия весьма велико». Надо, однако, заметить, что это неприятие становится слабее во всем промышленно развитом мире.

Так, писатель Эдвард Мейз отмечал, что многие американцы, посещавшие Швецию в начале пятидесятых, поражались чистоте шведских городов. «Мы испытывали почти благоговение перед тем фактом, что на обочинах дорог не было бутылок из-под пива и газировки, как это, к нашему стыду, мы видим в Америке. Но наступили шестидесятые и – извольте видеть! – бутылки стали усеивать и обочины шведских дорог. Что произошло? Шведы превратились в покупающее, потребляющее и выбрасывающее общество, следуя американскому примеру». В сегодняшней Японии одноразовые салфетки стали настолько распространенными, что матерчатые носовые платки считаются теперь старомодными, даже негигиеничными. В Англии за шесть пенсов можно купить зубную щетку «Дентаматик» – одноразовое изделие с заранее нанесенной на него зубной пастой. И даже во Франции стали весьма популярными одноразовые зажигалки. От картонных молочных пакетов до ракет, выводящих на орбиту спутники, изделия, созданные для кратковременного или одноразового использования, становятся все более многочисленными и важными для нашего образа жизни.

Недавнее появление в продаже материи из натуральной или искусственной бумаги продвинуло тренд к одноразовости еще на шаг вперед. Фешенебельные бутики и магазины рабочей одежды начали открывать целые отделы, заполненные ярко окрашенными и изобретательно оформленными бумажными предметами одежды. Модные магазины предлагают умопомрачительно роскошные платья, пальто, пижамы и даже свадебные платья, сделанные из бумаги. Невеста, изображенная в одном из таких платьев, несет длинный белый шлейф бумажных кружев, из которых после церемонии, как гласит подпись под фотографией, получатся «великолепные кухонные занавески».

Бумажная одежда особенно хорошо подходит для детей. Один специалист по моде пишет: «Скоро маленькие девочки смогут ронять на платьица мороженое, рисовать на них картинки и вырезать узоры под благосклонную улыбку матери, радующейся их творчеству». Для взрослых же, склонных к творческому самовыражению, в продаже есть одежда типа «раскрась сам». К одежде прилагаются кисточки. Стоит такой набор два доллара.

Естественно, этот бумажный бум в первую очередь обусловлен дешевизной. Так, например, в одном универмаге рекламируется простое А-образное платье, о котором сказано, что оно сделано из «весьма прочной смеси целлюлозного волокна и нейлона». Платье стоит один доллар двадцать девять центов, и покупателю, несомненно, едва ли не дешевле выбросить новую вещь, чем нести ее в химчистку. Видимо, скоро так и будет. Но у распространения одноразовой культуры есть, помимо экономических, и важные психологические последствия.

Для того чтобы соответствовать природе одноразовых изделий, мы проникаемся одноразовой ментальностью. Она производит набор радикально измененных ценностей относительно собственности. Распространение в обществе одноразовых заменяемых вещей означает также уменьшение длительности отношений человека с вещью. Вместо долгой связи с какой-то одной вещью мы за короткий период времени вступаем в отношения с последовательностью однотипных вещей, сменяющих друг друга.

Пропавший супермаркет

Тенденция к быстротечности и текучести проявляется даже в архитектуре – именно в той части физической окружающей среды, которая в прошлом по большей части создавала у человека ощущение долговечности и стабильности. Девочка, обменивающая куклу Барби, не может не замечать также и мимолетность зданий и других окружающих ее монументальных предметов. Мы стираем ориентиры ландшафтов, сносим с лица земли целые улицы и города, а на их месте возводим новые, причем с головокружительной быстротой.