– И что ты ему скажешь? – с неподдельным интересом спрашивает Адам. Кажется, даже чуть отстраняется, что меня ободряет и дает надежду, что я выбрала правильный путь.

– Что со мной все в порядке.

У меня, конечно, нет уверенности, что я смогу достаточно хорошо отыграть роль и успокоить брата. Но я чувствую сильную потребность хотя бы попытаться это сделать. Моя душа болит за Марко – он моя семья.

Адам задумчиво хмыкает.

– Может, ты и права, – тихо протягивает он.

Краем глаза улавливаю, что Леви действительно достает телефон из кармана куртки.

Резко подается вперед, а дальше…

Адам бесцеремонно кладет свою ладонь на мою грудь. Сам прижимается еще ближе, буквально впечатывая меня в свое тело.

И фотографирует.

Последнее я осознаю далеко не сразу – лишь когда Леви довольно хмыкает и показывает мне результат на экране.

Я настолько ошарашена его наглостью, настолько дезориентирована, что не нахожу слов.

– Ты…

– Отлично вышло, – между тем заявляет он, словно ничего такого не происходит. – Уверен, это фото убедит Марко, что с тобой все в порядке, и ты находишься под присмотром.

Насмешку в его голосе невозможно не заметить. В этот момент она возмущает меня куда сильнее того, что Адам находится так близко, и я отчетливо чувствую его возбуждение.

– Не надо! – испуганно шепчу и тянусь за телефоном, но мужчина ловко отдаляет тот. Перехватывает по-другому, освобождая из плена мою грудь. Теперь Адам уже полноценно прижимается, практически фиксируя меня собой.

– Не отправляй, – повторяю просьбу, представляя, что будет с Марко, если фото попадет к нему.

Я до сих пор надеюсь, что если Андреа и увидел ту унизительную трансляцию, то не стал рассказывать брату.

– Уверена? – насмешливо уточняет Леви. – Ты ведь хотела успокоить Марко.

Я жалею, что вообще заговорила про это. Теперь у Леви в телефоне есть фото, которым он сможет меня шантажировать. Хотя… Я в его доме, в его полной власти – куда еще хуже?

– Зачем ты это делаешь? – у меня не выходит спрятать горечь, она прорывается в голосе, хотя мне хотелось бы выглядеть сильной. – Хочешь меня сломать?

– Сломать? О нет, лисица, у меня на тебя большие планы.

– Тебе нравится причинять мне боль? – высказываю следующее предположение.

– Нет, но наш первый секс, вероятно, будет для тебя болезненным, – выдает он, притягивая ближе к себе. Видимо, чтобы я ощутила, насколько он крепкий и большой ниже пояса.

Чувствую, как меня заливает жаром. И снова мимолетное ощущение, что я как будто вернулась в прошлое. Словно фантом, призрак тех дней, когда я любила эту жизнь.

– Этого не будет, – мотаю головой, пытаясь вывернуться из мужских рук.

Мне вдруг становится страшно – но не только от того, что Адам может устроить этот самый опыт вот прямо сейчас. Меня пугает, что его провокация что-то делает со мной, будто дергает за какие-то ниточки в сознании, вытаскивая наружу нечто забытое.

– Я хочу тебя, Белла, – просто заявляет Леви. – А я всегда получаю то, что хочу.

– Готов меня изнасиловать? – ужасаюсь его бескомпромиссному заявлению.

Самые большие мои страхи здесь и сейчас обретают плоть и кровь. Так вот что мне приготовил Адам…

– Этого не потребуется, – усмехается он, и я, наконец, получаю возможность освободиться. Но лишь потому, что мужчина сам убирает руки и даже чуть отступает.

Его взгляд полон азарта и превосходства. А еще уверенности. Он буквально соткан из нее – как будто в мире Адама Леви не существует вероятности того, что я ему откажу.

Но в отличие от тех мужчин, окружавших меня всю жизнь, есть что-то в этом безумце такое провокационное и дерзкое.

Воздух между нами накаляется, и напряжение это неуловимо нарастает. Взгляд Адама держит, утягивает в зеленую топь.

Я до сих пор чувствую прикосновения на своем теле, как будто кожу в этих местах заклеймили.

Леви расплывается в довольной ухмылке, считывая мои эмоции. Никогда не умела их прятать, и за это отец частенько ругал меня. А после похищения мир для меня как будто перестал быть цветным, и необходимость держать лицо отпала. Я просто перестала испытывать хоть что-то. Далеко не сразу ко мне вернулось даже просто жалкое подобие желания жить и дышать, да и то лишь благодаря заботе Марко.

– Почему у меня ощущение, что мы с тобой виделись раньше?

Я и себе-то не могу объяснить, почему задаю именно этот вопрос. Однако Адам мгновенно меняется в лице. Его взгляд становится серьезным и даже хмурым.

Не успеваю вскрикнуть, как мужчина вновь вторгается в мое личное пространство, мягко приподнимая мое лицо за подбородок.

Меня как-то враз окутывает странным предвкушением – словно вот-вот я получу ответ на свой вопрос. Нечто забытое свербит где-то под ребрами, а в памяти всплывают те слова и оговорки самого Леви.

Взгляд Адама скользит по моему лицу, опускается к губам, а затем медленно возвращается к глазам.

– Почему?

9 Белла

Почти неделю я мучаюсь вопросом – о чем же промолчал Адам? В тот день, когда я надеялась, наконец, получить ответ, он просто ушел – звонок мобильного так не вовремя нас прервал. После него Леви отстранился и направился к дверям.

– Позже обсудим, – бросил он напоследок и ушел, даже не попробовав салат, который вроде как хотел.

С того дня мой похититель так и не возвращался. Ни разу.

Зато Маттео приезжал регулярно. Как выяснилось, он – двоюродный брат Адама и тоже живет здесь в доме, но частенько остается на квартире в центре города.

В отличие от того же Фабио, он не задирал и не провоцировал меня, не отпускал неприятных шуточек. Мы даже несколько раз относительно неплохо пообщались.

Впервые это случилось, когда он приехал, пока я гуляла с Реми. Маттео подошел к нам и долго наблюдал со стороны, ничего не говоря.

– Так что ты все-таки с ним сделала? – наконец, спросил он, не выдержав.

– Ничего, – искренне удивилась я. – А должна?

Реми в этот момент вышел передо мной и сел с таким видом, словно собрался защищать.

– Вот видишь! – возмутился Орсини. – Он считает меня угрозой.

– А это так? – уточнила я на всякий случай.

Маттео демонстративно фыркнул.

– Я еще не спятил, чтобы переходит дорогу брату.

– О чем ты?

На это он лишь многозначительно хмыкнул и не ответил, но я все же попыталась выяснить больше:

– Что ты имеешь в виду? У Адама есть какой-то план насчет меня?

Орсини нервно мотнул головой и отвел взгляд.

– Это знает только он. Хочешь подробностей – спроси у него сама.

Реми в этот момент недовольно зарычал, негромко, но достаточно, чтобы Маттео демонстративно скривился.

– Кажется, он с тобой не согласен, – намекнула я. Однако Орсини в тот раз предпочел просто уйти.

Потом он появился на кухне, когда я по памяти готовила лазанью. Я как раз пыталась вспомнить порядок слоев – в том рецепте он был измененным, и результат получался куда интереснее классики.

– И что это будет? – поинтересовался Маттео, разглядывая кухонный стол.

– Лазанья, – неохотно ответила я. – Если, конечно, будет.

Вздохнув, я решила рискнуть и сделать наугад – вспомнить детали рецепта так и не вышло.

– Откуда столько неуверенности? – удивился Орсини.

К этому моменту он уже неоднократно пробовал то, что я готовила, и в итоге заявил, что ради такого ужина будет возвращаться каждый вечер.

Это даже стало своего рода традицией. И я была вовсе не против – мне так даже проще было. Когда я была занята хотя бы приготовлением еды, мысли о брате были не таким громкими. Меня изводили неизвестность и волнение за Марко. Я отлично помнила, с каким предвкушением Леви заявил, что благодаря мне сможет держать его на коротком поводке.

Правда, за эти дни его намеки и провокационные заявления поблекли, и я даже стала надеяться, что Адам просто запугивал меня.

– Потому что я не помню рецепт, – с досадой вздохнула я. – А телефона, чтобы поискать его в сети, у меня нет.

Я ответила без какой-либо цели, хотя меня жутко угнетала невозможность связаться с Марко и Аделиной. Как я ни пыталась, у меня не вышло застать никого из клининга. Я надеялась, что у тех, кто приходит, будет мобильный, и я смогу связаться с братом.

Но увы.

Маттео почти минуту сверлил меня подозрительным взглядом, после чего достал свой телефон и лично поискал тот несчастный рецепт.

У него было такое сосредоточенное лицо при этом, что впервые за долгое время я поймала себя на желании улыбнуться – даже мой брат не занимался подобным для меня. А ведь если подумать, Орсини такой же жестокий и циничный мафиози, как и Марко.

Рецепт он мне все же нашел, а телефон тут же спрятал, бросив на меня еще один задумчивый взгляд. Лазанья тогда вышла вполне себе съедобной. Но именно с того дня меня захватила мысль либо попросить телефон у Маттео, либо потихоньку забрать.

– Это тоже можно есть? – раздается сзади меня голос брата Адама.

Едва заметно вздрагиваю, а у самой пульс резко подскакивает. Стараюсь сосредоточиться на бутоне, который уже в третий раз получается кривым. Все-таки работать с марципаном без своих инструментов жутко неудобно.

– Можно и есть, – отвечаю, не оборачиваясь.

Орсини обходит стол и садится напротив меня. Когда пару дней назад я нашла упаковку старого марципана, глазам своим не поверила. Откуда она здесь завалялась? Но мне это помогло скрасить ожидание.

Сегодня снова пытаюсь сделать те самые розы, которые привлекли мое внимание в первый день нахождения в этом доме.

Маттео аккуратно отщипывает кусок от шарика, пробует и едва заметно морщится.

– Что это?

– Марципан.

– Может, лучше стейки пожаришь? – с надеждой спрашивает он.

– Могу и стейки. Или что-то поинтереснее, – пожимаю плечами. – Только нужно поискать рецепт. Но без телефона не выйдет.

Поднимаю взгляд на Орсини. Тот замирает на несколько мгновений, а затем, усмехнувшись, качает головой.

– Хорошая попытка, Белла, но нет.

– Почему? Боишься, что я что-то расскажу Марко?

– Обсуди это с Адамом. Он, кстати, вернулся, – небрежно бросает Маттео.

Я замираю, так и не положив бутон к остальным готовым.

– Вернулся? – голос почему-то садится, а по телу как будто легкое покалывание волной прокатывается.

– Он у себя, – добавляет его брат. – Если хочешь позвонить Марко, иди спрашивать у него. Он сегодня в отличном настроении, так что как знать – когда еще такой шанс выпадет?

Что-то такое звучит в голосе Орсини, что я действительно иду, даже не убрав на кухне.

Поднимаюсь на второй этаж, а у самой ноги дрожат. Я стараюсь не думать, по какой причине такой, как Леви, может быть довольным.

У двери его спальни я торможу и почти минуту собираюсь с мыслями. Страх во мне все еще силен, но я понимаю, что чем больше времени проходит, тем сложнее моему брату.

Открываю дверь, делаю шаг, затем другой, готовясь выпалить свою просьбу, но в комнате никого.

Я прохожу чуть дальше, оглядываясь по сторонам. Я знала, где комната Адама, но ни разу не заглядывала – банально боялась.

Теперь у меня есть возможность осмотреться.

– Заблудилась, лисица? – раздается позади меня.

Резко обернувшись, я вижу Леви. Абсолютно голого. С полотенцем в руках.

Я застываю изваянием. Даже вдохнуть не получается полноценно – горло как будто спазмом сводит.

Адам стоит, совершенно не стесняясь своей наготы – у него в руках белое полотенце, а волосы влажные и в беспорядке.

– Или, может быть, ты соскучилась? – вкрадчиво интересуется Леви, вырывая меня из ступора.

Я резко зажмуриваюсь и тут же отворачиваюсь.

– Нет, я хотела поговорить, – бормочу, чувствуя, как жар и стыд заливают меня от макушки и до пяток.

– А чего тогда прячешься? – раздается у меня за спиной. Судя по голосу, мужчина уже значительно ближе ко мне.