«Один в поле не воин», «Одна рука и в ладоши не бьёт», «Даже лес шумит дружнее, когда деревьев много» – это тоже всё наше. Мудрость, сформированная агрессивной внешней средой, выносящей безжалостные приговоры одиночкам. Нет, не мы такие, осознанно коллективные. Жизнь такая. Если где-то в Европе остановиться около сломавшейся машины заставляют привитые нормы вежливости, то в Сибири – обязательный к исполнению суровый закон выживания, уменьшающий количество безвременно почивших.

Но как только необходимая и достаточная дань общинности принесена на алтарь Отечества, русские, в свободное от коллективной работы время, строят свой уголок, воздвигая вокруг него «китайские стены», отдыхая за ними от социума, навязчивого своим вниманием, как стая диких обезьян.

На выходе из метро разместился кусочек Китая – живой пример коммерческой смекалки. Раньше, с незапамятных кооперативных времен, тут, точно напротив налоговой, стоял небольшой отечественный ларёк со всякой ерундой типа сигарет, шоколадок и пива. Так как других торговых точек рядом с налоговиками не было, люди, видимо, часто спрашивали в ларьке, нет ли ксерокса или где его можно найти поблизости. На торговой точке сначала появилось объявление «Ксерокса нет», потом – «КСЕРОКСА НЕТ!», следом – «КСЕРОКСА НЕТ, И МЫ НЕ ЗНАЕМ, ГДЕ ЕСТЬ!». Из последних – «КСЕРОКСА НЕТ И НЕ БЫЛО НИКОГДА! НА ВОПРОСЫ „ГДЕ ЕСТЬ?“ НЕ ОТВЕЧАЕМ», «Штраф за вопрос о ксероксе – 10 000 р.».

Григорий с интересом наблюдал эволюцию этих объявлений, пока ларёк не купил китаец. На второй день там стоял плохонький копировальный аппарат, через месяц – большой цветной, а ещё через полгода вокруг ксерокса вырос небольшой центр цифровых услуг с принтером, сканером, моментальным фото, услугами электронной почты и простейшей закусочной. На работу китаец приезжал уже на подержанном «джипе большом широком». Как же его звали? Забыл… А ведь помнил…

Он затормозил около Григория, одарил своей фирменной улыбкой в тридцать два китайских зуба, половина из которых – фарфоровые, в очередной раз пообещал познакомить со знатоками китайской медицины и унёсся по своим коммерческим делам, а курсант прибавил шагу – на дежурство опаздывать не хотелось.

* * *

– Распутин! – Заведующий отделением был в тот день особо строг, придирчив, но, как всегда, охотлив на острое словцо. – У тебя сегодня спецпоручение – поступаешь в рабство к одному очень дорогому для нас человеку и важному пациенту.

– Матвей Захарович, вы хотели сказать – в распоряжение?

– Да, хотел… Но получилось «в рабство». Возьмёшь у кастелянши свежий халат, шапочку и всё, что там полагается. Будешь неотложно находиться около нашего уважаемого гостя. Обращаться к нему исключительно по имени-отчеству – Артём Аркадьевич. С медицинскими советами не приставать и вообще быть незаметным – сам поймёшь почему… Вот его карта: автоавария, порезы, ушибы, растяжение, черепно-мозговая, то есть всего понемногу. По отдельности вроде ничего страшного, но всё вместе выглядит некрасиво. Надо понаблюдать. Задание понял? К выполнению приступить немедленно, его должны с минуты на минуту доставить из приёмного покоя.

Потерпевший оказался сухоньким горбоносым старичком с испаханным морщинами лицом и внимательными светло-серыми глазами, заглянув в которые хотелось поскорее опустить голову или отвернуться. Было что-то в этих глазах завораживающее и обжигающее одновременно, как будто их обладатель смотрит на тебя через прорезь прицела.

Пациент был крайне подвижен и резок для своего семидесятилетнего возраста и для только что побывавшего в аварии. В течение часа построив на этаже весь персонал, раздав ценные указания и категорически отказавшись ложиться в постель, он оккупировал кабинет начальника отделения, выпроводив за дверь хозяина, и усиленно кому-то названивал. Удивляло стоическое терпение, с которым врачи и сёстры относились к шустрому пациенту, нисколько не возмущаясь и глядя на «виновника торжества» с немым обожанием, как смотрят фанаты на своих кумиров.

– Да кто это? – не выдержал Григорий, отпущенный на перекур.

– Это же легенда советской контрразведки, генерал Миронов, – добродушно просветила курсанта старшая медсестра, едва ли не ровесница пациента. – Прошёл войну, служил в СМЕРШе, потом гонял бандитов по всему СССР, ну а дальше всё покрыто мраком вплоть до его выхода на пенсию. Да и ушёл ли он со службы, тоже непонятно. Благодаря ему наш госпиталь выжил, когда его пытались скинуть на баланс в Минздрав, сняли с военного довольствия, а на гражданское так и не поставили. Считай, полгода христарадничали. Спасибо Артёму Аркадьевичу – всех поднял на уши, наладил снабжение, вернул в армию… К нам попадает, когда совсем припрёт. Или как сегодня… Готовься, Гриша, Аркадьич молодёжь любит… во всех смыслах этого слова.

К кабинету Распутин вернулся в настроении, весьма приподнятом таким рассказом, и застал у порога грустящего заведующего отделением.

– А, курсант, накурился? Давай принимай дежурство. Как только больной появится, – доктор кивнул на дверь оккупированного кабинета, – сразу в палату. А я – на доклад к главному…

Начальник явился через полтора часа и, застав скучающего Распутина на том же месте, удивлённо вскинул брови.

– Что? Ещё там?

– Не выходил, – вздохнул Григорий. – Бубнил что-то по телефону. А сейчас вообще тихо…

– Та-а-ак… – Начальник отделения распахнул кабинет и покосился на курсанта. – Точно не выходил?

– Да нет, конечно! – возмутился Распутин. – А что?

– А то, что нет его тут, – хмыкнул доктор и потянул Григория за собой. – Пойдём-пойдём, я знаю, где он.

Легенда контрразведки лежала на кровати в своей палате и читала газету.

– Артём Аркадьевич! – укоризненно произнёс заведующий отделением. – Ну как же так? После травмы с неизвестными последствиями, без верхней одежды, на морозе по балконам лазать в вашем возрасте? Я же за вас головой отвечаю!

– Плохо отвечаете, майор, – не отрываясь от газеты, сварливо произнёс беспокойный пациент. – Оставили меня наедине с этим мордоворотом, а кто он такой? Вдруг «психиатрический»? Пришлось в соответствии с планом «Б» эвакуироваться запасным маршрутом.

– Артём Аркадьевич, вы же прекрасно знаете, что после ТОГО случая психиатрическую бригаду по вашу душу сюда на аркане не затащишь!

– А что такое случилось-то? – опустил наконец газету ветеран. – Ну не сдал персонал зачёт на профессиональную пригодность. Было бы из чего слона раздувать…

– Насколько мне известно, – улыбнулся начальник отделения, – экзамен на профпригодность провалили не только врачи…

– Вы про санитаров? – криво ухмыльнулся генерал. – Да, тест по физической и специальной подготовке ребята откровенно запороли… Но зато теперь они точно знают свои слабые места и смогут продуктивно работать над искоренением недостатков, не так ли?

– Это, Григорий, тебе на заметку, – обратился начальник отделения к озадаченному Распутину. – Один интерн без чувства юмора в ответ на просьбу Артёма Аркадьевича обращаться к нему исключительно «его высокопревосходительство», решил проявить инициативу…

– Я просто подыграл молодому человеку, очарованному монархическими временами. Начитался бульварных романов, насочинял себе романтики про Серебряный век… Вот я его и приземлил слегка, – пробурчал ветеран, опять утыкаясь в газету, но делая это явно только для вида.

– Будучи доставленным по известному адресу, – продолжил заведующий, – Артём Аркадьевич решил провести внезапную проверку действий личного состава психбольницы в нестандартных ситуациях. В результате младший персонал был обездвижен собственными смирительными рубашками, а главный и дежурный врачи до приезда спецгруппы с последнего места работы Артёма Аркадьевича сдавали экзамен по психиатрии… Не сдали, товарищ генерал? – обратился он к пациенту.

– Не сдали, – тяжело вздохнул тот. – Но обещали к следующей проверке подготовиться и пересдать. Я поверил…

– То, что сегодня мы обнаружили вас именно в палате, а не по пути в Финляндию, говорит о том, что курсант первичную проверку прошёл?

– Вы проницательны как никогда, Матвей Захарович, – кивнул головой генерал на раскрытую спортивную сумку Распутина, задвинутую за тумбочку. – С таким джентльменским набором диверсанты на операции не ходят. Интересуетесь историей, молодой человек?

Григорий попытался сказать что-то обидное насчёт копания в чужих вещах, но, встретившись со взглядом генерала, почувствовал, как дерзкие слова застряли в горле, спина выпрямилась, а руки сами поползли вытягиваться по швам.

– Вольно, курсант! – заметив его невольное движение, усмехнулся пациент. – Сегодня у нас ознакомительный день, строевой подготовки не предвидится. Учитывая ваше хобби – прямо скажем, нетипичное для молодого капиталистического поколения, – нынешний день будет насыщен исключительно интеллектуальными занятиями. А посему даю пятнадцать минут времени – найти и доставить в палату шахматы. Кру-угом! Марш!

За неимоверно короткое время, данное Распутину для общения с генералом Мироновым, он успел узнать про историю и политологию больше, чем за всю свою предыдущую жизнь и девять лет медицинской учёбы в училище и академии.

– Не там и не так копаете, Григорий, – глядя на доску, как на поле боя, приговаривал Артём Аркадьевич, потирая виски указательными пальцами. – Вся ваша литература на исторические темы описывает события, их антураж, эмоции, переживания участников, но только не причины и следствия. А чтобы разобраться с поведением людей, требуется чётко отделять и никогда не смешивать цели и средства, хотя вторые очень часто похожи на первые…

– Например? – вопрошал Григорий, с огорчением глядя, как очередной раз проигрывает партию, имея фору в ферзя.

– Все эти либерте-эгалите-фратерните, старые и новые идеологии, партии и движения суть только инструменты. Вам же нужен ответ на вопрос, почему конкретный политик вёл себя так, а не иначе. Ответить на него можно, поняв, какую смертельную угрозу отводил от себя человек, принимая то или иное решение.

– А если угроза была не смертельной?

– Тогда изучаемая вами персона, скорее всего, осталась бы сидеть на попе ровно. Человек – зверушка ленивая. Пока жареный петух с тыла не зайдет, он с печки не слезет! Или будет, как вы, стоять на распутье до морковкина заговенья.

– А почему на распутье?

– Потому что Распутин! Вот как определитесь с направлением движения, будете Путин. А пока ходите с приставкой «рас», главное – правильно провести рекогносцировку… Так вот! Человек принимает действительно важные решения, когда его к этому подталкивают непреодолимые силы. Вот тогда он начинает шарить по карманам, оглядываться вокруг и думать, каким инструментом сподручнее воспользоваться… Вспоминает чьи-то попранные права, вопит, как резаный, про свободу и демократию, про исторический выбор…

– Простите, Артём Аркадьевич, а шарить в моих вещах, стало быть, вас заставила непреодолимая сила?

– Именно она, молодой человек! Только на первый взгляд кажется, что это постыдное занятие. Если бы я обнаружил там бомбу, про этический момент никто бы и не вспомнил. Так что цель оправдывает средства, хотя иногда, вы правы, обвиняет… Но посудите сами: в окружении немолодого, но обладающего кое-какими сведениями генерала появляется молодой спортивный человек с неизвестными намерениями…

– Ну почему же с неизвестными? На мне белый халат, а вы в госпитале…

– Белый халат может быть примитивной маскировкой… Если хотите выжить в наше беспокойное время, Григорий, запомните: всё новое и непривычное должно вызывать у вас тревогу и подозрения. Новые люди, новые вещи… Впрочем, и старые, расставленные по-новому… «Семнадцать мгновений весны» смотрели? Помните цветок на окне – знак для профессора Плейшнера? Думаете, разведчики-шпионы специально о таком знаке договаривались? Глупости! Точнее, фантазии писателя Юлиана Семёнова! В реальности достаточно того, что цветок или другой предмет просто стоял не на своём месте…

– Что же тогда оправдало меня в ваших глазах?