Произнося эти слова, Григорий достал из спортивной сумки полевой планшет Ежова и повесил себе на плечо. То ли повлиял сам вид армейского аксессуара, то ли Гришино спокойное обращение, но тревожный огонёк в глазах женщины потух. Она распрямилась, поправила растрепавшуюся в битве с пауком причёску, приветливо улыбнулась и раскрыла дверь нараспашку.

– Что же мы тут в дверях стоим? Михаила Потаповича нет, но он скоро будет. Проходите, не стесняйтесь, у нас пока посидите. Мы вас чаем напоим, а вы нас от пауков охранять будете, договорились?

Вскоре весь Pickwick гостеприимной соседки был выпит, русские баранки-бублики съедены, а анекдоты, прошедшие внутреннюю цензуру Григория, рассказаны.

Раздался железный грохот замка. В это время хозяйки, хохоча в голос, слушали театрализованное представление одного актёра «Про Федота-стрельца, удалого молодца» в исполнении Григория.

– Дядя Миша! – выскочила из-за стола дочка соседки.

– А откуда она знает, что это Потапыч? – удивился Распутин.

– Так в этом закутке только две жилые квартиры – наша и его, – пожала та плечами. – Остальные ещё не заселились, дом-то новый. Балует он её… А с другой стороны, кому ещё? Безотцовщина…

Григорий с хозяйкой выглянули в коридор, когда полковник передал девочке пакет с какой-то снедью, вполголоса переговариваясь с ней и оглядываясь назад, на лестницу.

– О, сосед! А я как раз к тебе… – послышался голос снаружи, и на лестничной площадке материализовался классический персонаж в майке-алкоголичке, растянутых трениках и шлёпанцах на босу ногу. Его лицо отражало последнюю фазу борьбы с зелёным змием. Фауна побеждала по очкам, и это сильно беспокоило хозяина лица.

Переведя дух, он зачастил:

– Слышь, сосед, Христом Богом прошу: дай сотку до завтра.

– Ну это ты зря… – покачал головой полковник.

– Как зря? – недоумевающе вздёрнул брови товарищ алкоголик.

– Да меня ж дома нет.

Сосед вдумывался в эти слова так напряжённо, что окружающим показалось, будто они слышат скрежет шестерёнок в его голове.

Пятисекундная пауза родила наивный вопрос:

– А почему?

– Так не пришёл ещё! – искренне вздохнул Потапыч, расплываясь в своей рязанской улыбке.

– А-а-а…

Сосед-алкаш кивнул головой, развернулся и потопал к себе вниз, что-то бурча под нос, а все остальные, еле сдерживая смех, закрыли железную воротину и только тогда дали волю эмоциям, расхохотавшись.

– Ну, здравствуй, рядовой Распутин! – обнял полковник Григория. – Или уже не рядовой? Пригодилось наше направление?

– Так точно, товарищ полковник, – вытянулся по стойке смирно Григорий. – Военврач. Лейтенант. Прибыл со специальным поручением от капитана Ежова. Только, – Распутин скосил глаза на соседок, – разрешите приватно…

Полковник возился с документами Ежова долго. Перекладывал, читал, считал, сверял что-то с записями в своём блокноте, качал головой, делал одному ему понятные пометки, пару раз подходил к секретеру, вытаскивал и просматривал какие-то папки, справочники. Наконец отложил бумаги, потёр ладонями уставшие глаза, почесал переносицу и уставился на Распутина своим знаменитым немигающим взглядом.

– Это бомба, лейтенант, – проговорил он медленно. – Давай сделаем так. Сегодня всё равно воскресенье, хрен кого найдёшь, а завтра я с утра со всем этим хозяйством пройдусь по своим «охотничьим угодьям». Заодно тебя легализую. Предполагаю, что в некоторых штабах и кабинетах может случиться рукотворный тайфун и стихийный звездопад. Это хорошо, что ты мне довёз его письмо, а то я оконфузился бы с твоей новой фамилией. Но это всё завтра. А сегодня ты приглашён на дружеские посиделки по случаю официального наступления моей старости. Отказы и соболезнования не принимаются, – предупреждающе поднял полковник руку.

– А если не случатся, Михаил Потапыч?

– Посиделки?

– Звездопад и тайфун…

– Тогда за наши жизни, Гриша, я не дам и ломаного гроша…

Глава 12
Исход

До прихода гостей Распутин успел узнать, что соседки полковника, две Танюши – дочка и мама, давно взяли над ним шефство, и дело стремительно идёт к свадьбе, ибо единственное чадо соседки в Потапыче души не чает. Он – бобыль, воин-интернационалист, соседка – вдова «афганца». Он привлекателен, она чертовски привлекательна, так что зря время терять?

Григорий успел рассказать полковнику, как выбирался из Владикавказа, куда доставил раненых. Как переправил Лёху по линии МЧС в Волгоград, оформив гражданским пациентом, случайно пострадавшим при обстреле. Как самому пришлось «уходить бабушкой» гораздо быстрее, чем планировал, потому что Заварова, оформленного в госпитале вместо Ежова, не довезли даже до хирургов. Крыс настиг его, придушил на сортировке в приёмном отделении. И никто не заметил…

Успели выпить по стопке коньяка за здоровье и спасение разведчика. Потом начали собираться гости. Насколько Распутин понял, пришли самые близкие и любимые. Однополчане и ученики. Удивительно, но среди этих грубых, пропахших казармой мужиков он вдруг ощутил домашнее спокойствие и комфорт, хотя ещё утром чувствовал себя загнанным зверем, вздрагивал от каждого внимательного взгляда и при виде милицейского поста. Грея рукой настоящий французский коньяк, подаренный полковнику и тут же разлитый по гранёным стаканам, с успехом заменяющим пузатые бокалы, он вытянул ноги, расслабился и сквозь накатившую дремоту с удовольствием слушал армейские байки и шуточки.

– …И вот очередная комиссия повезла нас на стрельбы. В программе метание гранат. Диспозиция такая: позади стоят кучей солдаты, перед ними – всё начальство. Наблюдает. Очередной молодец замахивается, кидает – и… бежит следом за гранатой! Его непосредственный командир бледнеет, а бравый вояка догоняет гранату, поднимает её, потому что та падает и не взрывается. Такое бывает и означает, что «бум» состоится в любую секунду. Парень с гранатой несётся в сторону всех этих майоров и полковников. Они от неожиданности даже разбежаться не успели. За три шага, как и положено, переходит на строевой, перекладывает гранату из правой руки в левую, правую руку бросает под козырёк и хорошо поставленным голосом докладывает: «Товарищ командир, докладывает рядовой Иванов! Разрешите бросить повторно, я кольцо забыл вытащить».

Громовой хохот раскалывает вечернюю воскресную тишину в московской новостройке. А новый рассказчик уже пристраивается в очередь.

– А у нас тоже случай на полигоне… Самый козырной инструктор, наш прапор, каждому лично объясняет: это граната, это запал, вот так вставляешь, осторожно закручиваешь, вынимаешь кольцо и швыряешь подальше, потом рапортуешь наблюдающему командованию, какой ты молодец. Проводит он инструктаж по метанию наступательных гранат. Говорит: «Бросаешь, прикрываешь прикладом „калаша“ яйца и бежишь на взрыв…» Спрашиваю: «Почему яйца? А голова?» Он, не задумываясь: «Да хрен с ней, с головой…»

Снова хохот, задевают посуду, что-то падает на пол, звон, взвизг Танюшек, и весь старший офицерский состав бросается наводить порядок, отбирая у прекрасных дам щётку, ведро и тряпку.

– А помнишь, Потапыч, – аккуратно собирая салат с ковра, хитро смотрит на полковника пехотный майор, – как ты нас в учебке учил Землю спасать от инопланетной угрозы?

– Как? – вздёргивает брови младшенькая Танюшка.

– Строил роту и говорил: «На землю летит метеорит, и только мы можем спасти планету, поэтому принимаем упор лёжа и максимально активно начинаем толкать её подальше от оси». И, к слову, мы ни разу не подвели человечество…

Танюша расхохоталась, и эстафету развлечения дам сразу принял следующий рассказчик, водружая на стол вазу с фруктами.

– Когда мы с Потапычем служили на границе с Монголией, недалеко от нашей части, в степи, располагался языческий алтарь. Местные жители, так же, как я сейчас, приносили туда в дар степным духам разные вещи, в основном еду.

– И местные жители думали, что духи будут её есть? – недоверчиво смотрит Танюшка.

– Так «духи»^[14] и ели…

Офицерская братия веселилась, наблюдая бездну непонимания в глазах девчонки.

– Дима, – язвительно интересуется юбиляр, – а почему ты трёшь тряпкой не там, где упал салат, а у себя под стулом?

– А у него это условный рефлекс, – расплывается в широченной улыбке сосед Димы, его сослуживец. – С топливом у нас сейчас совсем худо. И вот на утреннем разводе комбат доводит информацию: «Товарищи офицеры и прапорщики! От нас два дня назад сбежал солдат. Значит, он уже далеко. Но так как горючего в части нет, ищем сбежавшего здесь!» Удобно. Просто. Недорого. Вот Дима и привык…

– Да, попортили мы тебе ковёр, – с сожалением смотрел на разводы солидный монументальный «подпол». – Одна надежда, что кто-то из соседей сверху тебя зальёт и можно будет на него списать.

– Там все, кто мог нас залить, уже выполнили свою норму, закончили ремонт и жутко этому рады, – подала голос старшая Танюша. – По идее, можно жить спокойно.

Разговор моментально свернул в вечную сторону ремонтов и новоселий. Кому-кому, а служивым, планово меняющим место жительства раз в пять лет, всегда есть о чём рассказать.

– Оцените картину маслом, – делает страшные глаза пойманный на халтурной работе майор ВДВ Дима. – Жду лифта. Лифт проносится мимо меня с нелифтовой скоростью, из него слышен мужественный вопль «А-А-А-А-А!!!», несколько искажённый эффектом Доплера. Через секунды – оглушительный скрежет и тишина. Когда лифт вскрыли, там обнаружился перепуганный мужичок с тонной кирпича. Хорошо, что лифт новый, с улавливателем падающей кабины. А то бы уже и не смешно было.

– Это что, – поддержала разговор старшая Танюша. – Вот в соседнем подъезде на четвёртом этаже унитаз вообразил себя гейзером и загадил всю квартиру. Это потому, что на третьем ставили угловое джакузи с переносом стояка метра на три. Сам стояк на время того переноса просто заткнули большой резиновой затычкой. А над затычкой девять этажей…

– А меня чуть заикой не сделали, – прижимая Танюшу к себе, улыбается Потапыч. – Стук в окно. «Извините, это девятый этаж? Мне отсюда не видно!» – «Нет, седьмой». – «Спасибо!» И это всё в семь утра! Альпинист долбаный, кондиционеры вешать умеет, а этажи путает…

Потом Потапыча заставили разворачивать подарок! Как понял Григорий, сбрасывались на него не только всей наличной командой, но и всеми подразделениями, представленными присутствующими. Охотничий карабин Blaser R93 с регулируемым гребнем приклада и оптикой Zeiss 2-12-50 в аскетичной квартире полковника выглядел «Роллс-Ройсом», случайно заехавшим в сельский гараж. Изделие больше часа гуляло по рукам, пока Потапыч не изъял его.

Потом командир вытащил Распутина из кают-компании и прошептал приказ-поручение:

– Ну вот что, товарищ военврач, приказываю отправляться домой и выспаться, ибо тут гульбарий будет до утра, а на тебе уже лица нет. По дороге зайди к Танюшам, отдай подарок им на хранение. А то как бы мои гвардейцы, дойдя до кондиции, не начали его прямо тут пристреливать.

* * *

До собственного, родительского дома Распутин добрался только к полуночи и сразу попал в отцовские объятия и мамины охи-ахи. Домашние посиделки на кухне закончились, когда небо над Москвой уже заметно светлело. Поэтому Гриша, не спавший толком больше недели, уставший и перенервничавший, почувствовав родительский кров, даже не заснул, а просто выключился, как двигатель, полностью выработавший топливо.

Проснулся в три часа пополудни. Родители ещё не пришли из своего НИИ, одного из немногих, оставшихся на плаву, но на кухонном столе заботливо лежала подробная опись холодильника от мамы и ключи от семейной реликвии – десятилетнего ВАЗ-2105 – от папы.