Стоящая рядом с толстяком стюардесса только успела расширить глаза и открыть рот, как сосед полковника, словно жеребец на скачках, взмахнул редеющей гривой, отпихнул девушку и с низкого старта ломанулся на выход, сметая входящих на борт пассажиров.

– Ну зачем вы так, товарищ полковник? – укоризненно произнесла стюардесса.

– Не поверите, сам не ожидал, – провожая глазами спринтера, покачал головой шутник. – А ведь солидно выглядит. Мне показалось – умный человек, с чувством юмора.

– Мало ли как он выглядит… – сдвинула брови стюардесса. – А мне что теперь делать?

– Грустить, – печально вздохнул Григорий, тут же улыбнувшись. – Нам будет очень его не хватать!..

Грустить пришлось недолго. Буквально через минуту стоящий сбоку ряд кресел оказался оккупирован беременной, качественно ухоженной мамочкой лет тридцати и маленьким монстром лет семи, судя по экстерьеру – будущим джигитом. Монстр сел в кресло, огляделся и завыл. Что-то среднее между визгом свиньи, ведомой на убой, и воплями дьявола из тела девочки в фильме «Экзорцист». Надежда на то, что орущий недоджигит скоро устанет и успокоится, умерла на третьей минуте, когда вопящее существо начало бегать по салону самолёта. Его усталая беременная мамаша пыталась бегать за ним и хоть как-то утихомиривать, но быстро сдалась.

Стюардессы и пассажиры морщились, но старались не замечать этот перемещающийся генератор белого шума, пока одна женщина не выдержала, выкрикнув мамаше хулигана:

– Да сделайте же что-нибудь!

Мамочка вышла на середину прохода, обернулась ко всем пассажирам, обвела их уставшим, затравленным взглядом.

– А что делать-то? Если бы я могла его отшлёпать… Но его отец строго-настрого запретил трогать сына, чтобы он рос настоящим воином и мужчиной…

– Ах, это у нас, оказывается, воин!

Полковник встал, освободился от своего «парашюта», перехватил за талию пролетающую мимо лужёную глотку с ножками, поставил перед собой и рявкнул так, что притихли пассажиры в хвосте салона:

– Nachname?! Rang?! Militäreinheit?!^[15]

Фонтан придурочного рёва иссяк, и дикие вытаращенные глаза уставились на офицера. А тот даже не думал предоставлять время, чтобы опомниться.

– Pourquoi tu te tais?! Réponds-moi! Vite!^[16]

Все слова вопрошавший сопровождал настолько энергичным встряхиванием объекта воспитания, что голова у того болталась с риском оторваться от туловища.

– Он не понимает по-французски, – испуганно пискнула мама.

– Да? – удивился полковник. – По-русски и по-немецки тоже. А как с ним разговаривать? Soldier! Don’t be silent! Answer the senior in rank!^[17] – обратился он к мальчишке, делая страшные глаза.

На виду у всего самолёта началась стремительная трансформация монстра в хомячка. У мамаши и чада случился разрыв шаблона. Оба смотрели на полковника с ужасом. Ребёнок уже не выл, а скулил и рвался к родительнице.

– Стоять, солдат! – скомандовал полковник, дублируя на немецком (Halt!) и английском (Stand up!). – За неповиновение в армии воину полагается расстрел! Но на первый раз ограничусь тем, что отрежу тебе язык: всё равно он не нужен, раз ты разговаривать не умеешь…

– Умею… – мышкой запищал пацан и закрыл рот обеими руками.

– Руки по швам!

Лёгкий шлепок по ладошкам и такой же лёгкий, но болезненный подзатыльник окончательно привели недавнего монстра в желеобразное состояние. Он уже поверил, что неминуемо лишится языка, и под ним расплылась нехорошая лужица.

– Та-а-ак, – озадачился полковник столь неожиданным результатом воспитательного процесса, но прекращать его тем не менее не стал. – Кру-угом, солдат! К маме шагом марш! Поцеловать её в щёчку, привести себя в порядок, вернуться и доложить об исполнении приказа. Как понял?

– Ы-ы-ы-ы-ы…

– Что? Сам себе уже язык откусил?

– Я больше не бу-у-ду-у-у…

– Это ты скажешь маме, а старшему по званию положено говорить «Есть!» или, если американские боевики нравятся, «Йес, сэр!». Ну, воин, не слышу!

– Есть… сэр…

– Вот так уже лучше. About face!^[18] Double time, march!^[19]

Мать усадила «воина» в кресло, ловко, профессионально переодела, села сама. Полковник заметил, что пассажиры рассаживаются в полной, оглушительной тишине.

Перекладывая вещи, мамочка приподнялась в кресле, обернулась к полковнику и одними губами сказала: «Спасибо». То же самое, но громко и внятно произнесла стюардесса, просмотревшая всё представление от начала до конца и взирающая на полковника глазами преданной фанатки.

Распутин перевёл взгляд на хозяйку салона, пожал плечами и улыбнулся виноватой улыбкой: мол, сам не понимаю, как оно так вышло…

– А хотите кофе? – выпалила стюардесса первое, что пришло на ум, и смутилась окончательно…

– А с чем он у вас? – будто не замечая её пунцовых щёк, строго спросил полковник.

– С… с сахаром…

– А ещё с чем?..

– С ложкой! – растерялась бортпроводница, начиная злиться на себя за собственное замешательство.

– Тогда мне борщ с пампушкой и котлету по-киевски! – вздохнул полковник и достал из кармашка рекламный журнал.

Стюардесса посмотрела на пассажира, на широко улыбающихся соседей, сняла тележку с напитками с тормоза и со словами «пошла готовить» удалилась за занавеску.

Последним в салон вернулся толстяк, слегка утомлённый борьбой за парашют с администрацией аэропорта и представителями авиалиний. Зло зыркнул на полковника, плюхнулся в своё кресло и недовольно засопел, бубня себе под нос:

– Пускают тут в бизнес-класс всяких клоунов…

Минуту послушав скрипение этого граммофона, полковник покопался в кошельке, вытащил тысячную купюру и осторожно дотронулся ею до плеча возмущённого.

– Простите, пожалуйста… Извините, что беспокою, но не могли бы вы передать за проезд…

Не переставая бубнить: «Наберут тут по объявлению…», толстяк выхватил купюру и исчез с ней за ширмой прохода, ведущего к экипажу. Вернулся быстро, сел в своё кресло, бросив через плечо:

– Стюардесса передаст, просила подождать…

– Спасибо, уважаемый, – вздохнул полковник, давясь от смеха, и закрыл лицо рекламным журналом. – Боже мой, какой кристально чистый экземпляр, – зашелестело из-под страниц еле слышно. – Надо чаще летать бизнес-классом. Такой зоопарк…

Тем временем двери уже законопатили, и лайнер усиленно прогревал движки. Из-за ширмы вынырнула пришедшая в себя стюардесса.

– Обещанный кофе, – учтиво склонилась она перед полковником. – А это, – она глазами показала на купюру, – командир сказал, что нет сдачи, просил передавать только ровные…

Навострившего уши толстяка морально затмили две крупнокалиберные «мадам Грицацуевы» – мама лет сорока и дочь лет пятнадцати, появившиеся из-за занавески переполненного эконом-класса.

– Девушка, я смотрю, у вас тут совсем пусто; может, вы меня с ребёнком посадите, а то у нас там духота. С одной стороны дети орут, с другой – китайцы кричат. Не повернуться, ноги некуда девать. Просто пытка на четыре часа. А? Пожалуйста. Ну что вам стоит?

Стюардесса сделала понимающее лицо.

– Ну что же, пожалуйста, раз такое дело. Можете сесть в этот ряд, но должна сразу предупредить: поскольку вы не являетесь пассажирами бизнес-класса, я не смогу вас обслуживать по этому уровню.

– Ой, да понятно всё. Мы и не претендуем на ваши ананасы в шампанском. Как говорится, нам так не жить, мы уж как-нибудь. Кресла пошире, и на том спасибо.

– Извините, я не договорила. К сожалению, вас не станут обслуживать и стюардессы эконом-класса, ведь вы выйдете из-под их опеки. Так что придётся вам лететь без обеда и даже без чая. Если согласны, то присаживайтесь, пожалуйста, и пристегните ремни, сейчас будем взлетать.

«Грицацуевы» переглянулись, поморщились и, ничего не ответив хозяйке салона, нырнули обратно за занавеску.

– А если бы они согласились на ваши условия и остались, неужели вы им даже воды бы не налили? – недоуменно спросил полковник, превратившийся в зрителя.

– Ой, да, конечно, налила бы и даже накормила, – улыбнулась стюардесса. – Жалко, что ли? Просто люди хотят и рыбку под грибным соусом съесть, и в широких креслицах поваляться. За все годы моей работы ко мне сотни раз приставали с подобными разговорами, но никто из них ни разу не согласился четыре часа попоститься. Я вам больше скажу: когда в экономе закончится обед, эта парочка опять сюда прибежит и скажет: «Теперь мы согласны у вас тут немного поголодать».

– А у вас рыбка приличная?

– А как же! – Стюардесса хотела продемонстрировать, что с чувством юмора у неё всё хорошо. – Касалетку открываете – она здоровается.

– Век живи – век учись, – присвистнул полковник. – Даже не задумывался над возможностью такого серьёзного воспитания обитателей морских глубин… Признаться, красавица, вы вдребезги расколотили моё представление о работе бортпроводницы.

– Признаюсь, встречно, – не осталась в долгу стюардесса. – Вы разбили мои шаблоны о военных, продемонстрировав владение сразу тремя языками. В СССР не было кадетских корпусов, да и вообще с иностранными языками дело обстояло печально. Откуда?

– Из жизни, хозяюшка… Из долгой невесёлой жизни. Хотя вру. Чего-чего, а веселья в ней было предостаточно…

1998-й. Страсбург

Уютный этнографический ресторанчик Le Baeckoffe d’Alsace расположился в старинном здании № 14 на одной из самых живописных улочек Страсбурга в районе Маленькая Франция – rue des Moulins Proche du Pont Saint Martin et Canaux de L’ill. Его легко можно узнать по фасаду, нижняя часть которого расписана красивым растительным орнаментом. Излюбленное место гурманов, желающих приобщиться к франко-немецкой кухонной эклектике.

В этот ненастный предновогодний день здесь было тихо и безлюдно. Эльзасцы отходили от рождественских гуляний, дождливая и ветреная погода не благоволила туристам, поэтому занято было всего два столика.

У окна, пережидая дождь, расположилась молодёжная компания, заказавшая по скромной тарелочке фуа-гра с бокалом гевюрца. Собственно, они были единственным источником шума.

В глубине большого зала с аутентичным интерьером, за большим шестиместным столом, уютно разместились вдвоём военные из Иностранного легиона. Им было не до разговоров. Они яростно уничтожали фирменное эльзасское блюдо бикофф из трёх видов мяса – свинины, говядины и баранины, – маринованного в белом вине, с гарниром из печёного картофеля, поданного в очень красивых и больших керамических бадейках. Один из легионеров – богатырского роста, с капральскими лычками, – шефствовал над своим молодым коллегой, заботливо подкладывая куски побольше и регулярно подливая из кувшина красное домашнее вино.

Вдруг за соседним столиком самая заводная девчушка сперва побелела, потом покраснела и с хрипом свалилась со стула. Молодёжь запаниковала, начала бегать, поднялся шум-гам, стали звать доктора. Выбежал официант, вслед за ним повар во всём белом, затем какой-то малый в кожанке. Посмотрели, охнули и стремительно скрылись в служебных помещениях.

– Похоже на анафилактический шок, – меланхолично заметил по-русски капрал. – Фуа-гра – это вкусная, но опасная и непредсказуемая хрень, особенно для аллергиков…

– И что дальше? – тревожно спросил рядовой, не прекращая жевать.

– Да сейчас скорая приедет, вколет ей адреналинчику с антигистамином, и всё будет окей – если успеет, конечно. Хотя у аллергиков должен быть шприц с адреналиновой микстурой на такой вот случай. Сейчас спрошу…