– Те места, куда приходится ходить по службе, да. Но есть и другие… слои. Помнишь, я рассказывал, что есть глубокие и редкие тени? – Она кивает, и Кирилл продолжает: – В редких слоях можно встретить удивительные пейзажи. Некоторые стражи даже живут среди покоя сумрака. Один мой друг как-то нарисовал серию гравюр. И добавил к ним описание. Как же там было? А, вот: «Поля, на которых цветут травы и цветы всех полутонов чёрного; закаты распускаются сизыми туманами и молочной белизной. И деревья с корой цвета маренго качают антрацитовыми листьями».

Перед глазами проплывает мир теней, каким Кирилл редко его застаёт. И всё же – вопрос Кристины напомнил ему о тех краях, которые полнятся безмятежным покоем. Где переплетаются красота цвета серого камня и вздыбленной пены.

– Я хотела бы там побывать, – её голос звучит едва ли не мечтательно, и Кириллу тут же становится тревожно. Нет! Не хватало ещё, чтобы и она тоже исчезла.

– Кристина, запомни, – он знает, что голос звучит резко, но иначе не может, – никогда, слышишь? Никогда не ходи в мир теней. Кто бы тебя ни звал и что бы тебе ни обещал. Даже со стражем. Это больше, чем смертельная опасность.

Кристина притормаживает, чуть не сбивается, и Кирилл невольно придерживает руль её велосипеда. Ну вот! Он не хотел её напугать, просто… чёрт возьми, да за этим просто скрывается куда больше, чем он готов признать!

– Даже с вами? – совсем тихо спрашивает Кристина и смотрит прямо на него. Вот так открыто и смело, и Кирилл чувствует некоторую оторопь.

– Я такой же страж, как и остальные, – резко отвечает Кирилл, не сводя с неё пристального взгляда. – Со мной не безопаснее и не проще.

– Но о вас говорят как о самом сильном.

– Не всему стоит верить.

Ведь однажды он не справился.

Кирилл убирает руку с руля и отстраняется. Его магия почти видима, сотканная из дыма костров и вечерних сумерек. От утреннего спокойствия не осталось и следа. Настроение резко портится, и ни лес, ни солнце, ни эта прогулка больше не радуют. А может, дело в том, что Кириллу жаль: в ближайшую неделю ему всё это не светит, как и сбивающие с толку вопросы, как ощущение лёгкой магии, когда рядом Кристина, как и…

Да что с ним? Кирилл собирается:

– Не связывайся с магией, от которой шарахаются остальные. Она не для нежных созданий вроде тебя.

– Я сама выберу, что мне подходит и с чем иметь дело. – Кристина совсем замедляет ход и останавливается. Она не смотрит на него, но её голос звучит твёрдо: – Я всегда видела только одну сторону магии. Колдовство для вкусного ужина, для того, чтобы вышить узорные кружевные салфетки, для игры света в лампах. А мне хотелось… заглянуть за эту простоту. Ощутить силу, которая когда-то принадлежала самой природе и двигала горы и моря.

Она перебирает пальцами в воздухе, и по ним струится вода, скручиваясь в спирали, переливаясь солнечными бликами. В осеннем лесу – дурманящий голову ветер весны.

– Стать морем, ветром, шумом дождя, прикоснуться к свету.

Кристина сжимает кулак, и магия схлопывается. Кирилл замирает, овеянный запахами весны и прикосновением ласкового ветра. Будь он смелее в желаниях, попросил бы повторить. Её магия завораживает. Кристина робко улыбается, поднимая на него глаза. Какие же они… как лесные травы.

– Глупости, правда?

– Нет, – серьёзно говорит он и моргает несколько раз, выныривая из наваждения. – Нельзя назвать глупостью то, что даровано нам по праву рождения. У тебя есть задатки сильного мага. Тебе не подходят заклинания для вязания и чаепития.

– Мне приятно это слышать. От вас, – несмело улыбается она.

– Кристина…

Он хочет сказать ей, что его не будет неделю, чтобы никто не пропал, что им поставят замену, что иногда он готовит лекции, думая о ней, что он обязательно вернётся. Но слов не находит. Или смелости на них.

– Вы носите его. – Она кивает на амулет на шее. – Это хорошо.

– Конечно. Это же твой подарок. Он точно принесёт удачу.

Кирилл делает шаг, сам не особо понимая, для чего, но Кристина вдруг отворачивается:

– Вы правы. Нам пора.

Она отталкивается от земли и берёт разгон, а Кирилл, смахнув наваждение, спешит за ней. Под ногами твёрдая осенняя земля, шуршат красно-оранжевые листья. Кирилл с Кристиной держатся наравне до чёрных кованых ворот Академии, а после, не сговариваясь, сворачивают к велостоянке.

– Спасибо за прогулку. – Кристина аккуратно слезает с велосипеда и начинает возиться с замком. Её щёки раскраснелись, прядь волос упала на лицо, и Кирилл едва не тянется, чтобы убрать её.

– Может, стоит чаще по утрам выбираться в лес. Теперь я знаю, что там встречаются фейри.

– И мрачные стражи.

На миг они замирают в тишине утра, сблизившись на лесной прогулке. Но тут же эти хрупкие ощущения разбиваются окриком со стороны оранжереи:

– Кри-и-и-и-с! – Оттуда машет незнакомая девушка в рабочем сером комбинезоне, испачканном землёй. – Сюда! Кажется, опять настройки слетели! Нужна твоя помощь.

– О, бегу! Кирилл Романович… до встречи на занятиях.

– Как всегда, в четыре.

Кирилл смотрит, как Кристина спешит на крик подруги, оставляя за собой маленькие завихрения воздуха с голубоватым светом. И ему ничего не остаётся, кроме как признать права начавшегося дня со всеми его заботами и срочными делами.

Глава 3

Осенний ветер треплет волосы. Николай откидывает их со лба и плотнее запахивает пальто, чтобы скрыть ремень с ножнами и набедренную сумку с порошками и маслами. Многие стражи полагаются на магию и кинжалы, а вот Николай предпочитает сочетать заклинания с зельями. И даже носит с собой маленькое зелье, исцеляющее раны.

Тени травят саму магию.

После них заклинания не слушаются, а яд просачивается под кожу, оставляя на ней пятна будто от сажи, которые зудят, и ноют, и тянут. А порой и кровоточат так, что не остановить. Маг истощается и может умереть, если не выгнать этот яд.

Стражей же учат другим заклинаниям. Учат защищать кожу маслами и щитами, уворачиваться от стремительных существ, отыскивать в мире теней особые травы и корешки, на которых можно делать кровоостанавливающие настои. Николай ещё со времён учёбы интересовался алхимией, но понял, что заниматься только ей одной не хочет. Поэтому выбрал путь стража, но эксперименты с зельями не бросил, как и привычку брать с собой необходимый минимум.

Возможно, поэтому стражей недолюбливают и опасаются другие маги: мол, им доступны какие-то этакие тайны, которые они скрывают от всего магического сообщества. Конечно. Особенно как убивать теней. То-то набор в Школу стражей в этом году едва добрался до минимального количества учеников.

Николай на всякий случай проверяет телефон и едва заметно вздыхает. О студентах никаких вестей, и он считает это личным проигрышем. И каждый день ожидает, что исчезнет ещё кто-то. Рабочие чаты как всегда: стражи перекидываются сообщениями о прорывах, отписываются, кто вернулся со смены, подсвечивают подозрительные места для печатников. На Николая чуть не налетает какой-то прохожий, а он, засмотревшись на оповещения, поздно замечает. Так и теней пропустит. Убрав телефон во внутренний карман пальто, Николай осматривается. Серый пасмурный день навис над городом свинцовой тяжестью, ветер обещает скорый дождь. Здесь, в преддвериях Москва-Сити, ведётся очередная стройка, слышится шум бетономешалки и того, как что-то варят и сверлят. Вздымается вдалеке пыль, где-то сбоку грохочет электричка.

Для Николая Москва вот такая. Шумная, с рокотом машин и поездов, в вечном движении, с искрами, что сыпятся с рельсов, с запахом сварки, и в этом тоже есть своя стихия: самого мегаполиса. А магия – невидимый инструмент, по какой-то причине доступный только некоторым. И жители Москвы вовсе не догадываются, что каждый день по городу рассыпаются стражи, пытаясь уберечь их от опасности и тех тварей, которые, столкнувшись с обычным смертным, выжгут в нём жизнь и заберут её без жалости.

Николай останавливается под мостом. Улица перегорожена решётками и оранжево-белыми конусами, но вроде бы точка та самая. В ожидании Аманды Николай на всякий случай проверяет, нет ли здесь тонких мест – таких, где могут прорваться тени, например, учуяв следы ритуала, пролитую кровь или где раньше уже вскрывали печать. Иногда Николай думает, что за столько веков граница между этим миром и миром хаоса давно стала решетом. Печатник из него никакой, но он мог отметить на карте опасные точки.

Впрочем, сейчас здесь всё спокойно.

Николай видит, как Аманда выходит из такси, но силуэт чуть размывается: видимо, на ней отводящее взгляд заклинание. Как опытный маг воды и воздуха, Аманда отлично умеет обращаться с ними. Сухопарая, подтянутая, чуть за сорок, с ёжиком белых волос и раскосыми глазами, она напоминает Николаю змею: ловкую, хитрую и в то же время мудрую. Она много лет возглавляет Бюро магического порядка и следит, чтобы маги не привлекали к себе лишнего внимания. Вместе с Николаем они тесно сотрудничают: её ребята быстро устраняют следы теней и заклинаний после прорывов, готовят пресс-релизы, договариваются, чтобы стражи охраняли концерты или выступления, и оформляют разрешения на магические лавки под видом обывательских магазинов. Именно в Бюро работают те, кто знает про мир магов, но таковым не является. Аманда присматривает и за магами Управления, чтобы они не оставляли где ни попадя артефакты или проводили ритуалы вдали от глаз. С Николаем они сошлись на любви к «Егермейстеру» и неприязни к закостенелости Управления.

Пару дней назад Аманда написала, что им надо встретиться.

Николай приветствует её коротким кивком и переходит сразу к делу:

– Это прямо здесь?

– Нет, дорогой, придётся прогуляться. – Аманда надевает солнцезащитные очки с синими стёклами и идёт вперёд. – И будь наготове. Знаю, сейчас скажешь, что ты всегда готов, но всё же. Не нравится мне то место.

– Там есть тени? – уточняет Николай и следует за ней. Пальцы откидывают полу пальто и ложатся на рукоять кинжала, лезвие которого смазано маслом.

– А я не могу понять, – загадочно отвечает Аманда и показывает на светофор. – Нам туда. Держись рядом.

Николай раздумывает, не начать ли задавать вопросы, а потом решает подождать. У него нет причины не доверять Аманде, да и сначала лучше взглянуть на то, что привлекло её внимание. Может, стоило взять с собой Кирилла? Возможно, всё дело в его сделке, но он, как никто другой, отлично чувствует тени и не просто так носится по городу бешеным псом, когда не занят в Академии, – ищет, где они могут появиться. Николай досадливо морщится. Как будто он не справится сам. Или как будто Кириллу нечем заняться.

Да и Аманда знает боевые заклинания. Несколько лет назад она оказалась рядом с прорывом и отбивалась как могла, пока не появились стражи. После этого Аманда полгода проходила реабилитацию и даже на пару месяцев оставила Бюро под управление своего заместителя, Димы Мойовы. И ворчала, что Николай вздумал навестить её в больнице, когда она так неприглядно выглядит.

Аманда уверенно идёт вперёд, сворачивает в проулок между высотками в стороне от Сити. Каждая башня носит яркое название, но Николай не знает ни одного. Они ныряют под красно-белую ленту на территорию стройки. Здесь ярче ощущается запах горячего железа и влажной взрытой земли. Николай собирается: он чувствует опасность, хотя не может объяснить, откуда та исходит.

– Возьми меня за руку. – Аманда протягивает ладонь. – Давай же.

Николай сжимает сухие пальцы и шагает за Амандой, которая чертит в воздухе малую печать, которой открывают проход на изнанку Москвы. Такая есть у всего мира людей, будто чёрно-белое отражение, где нет жизни, а здания созданы из дыма и чернил. Сам же мир теней – отдельный, и пройти в него можно как через преддверье, так и открыв печать напрямую.

Николай чувствует запах соли и водорослей, который сбивает с толку. Откуда бы? Это Москва, она пахнет рекой, бензином и утренним кофе, а не морем. Но тут он едва не спотыкается, потому что они оказываются в ином месте. Туман клубится под ногами, шум стройки стих.