Чтобы не упасть, Лайя вцепилась в Чонсока, не понимая, что происходит. Земля мелко задрожала и стала расползаться. Огромная туша одного из драконов уходила под землю…Глаза замерли на Фенрисе, стоявшем рядом с другим драконом. Почва под ним осыпалась… Последнее, что она увидела в любимых глазах, обращенных к ней перед тем, как он исчез в разверзшейся пропасти, – это испуг и недоумение.

Лайя бросилась вперед, но сильные руки перехватили её, отрывая от земли, и куда-то потащили. Она смотрела на зияющую дыру в земле, которая всё время увеличивалась, и кричала…

– Отпусти-и-и-и! Отпусти-и-и-и!

Фенрис где-то там! Она должна его спасти! Он зацепился за что-то и ждет, пока она придет к нему на помощь… Отчаяние рвало душу… Она должна спасти! Должна…

Она вырывалась, а чья-то хватка была лишь сильнее… А после её повалили на землю и крепко прижали, не давая подняться. Она хотела бежать к пропасти, хотела добраться до мужа, но уже через минуту всё это стало неважным: черная бездна подползла к ней сама. Лайя затихла – ослабла и чья-то хватка – и чуть подползла к самому краю, а после посмотрела в зияющую тьму. Дна не было видно. Вообще ничего не было видно. Просто тьма. Лайя перевела взгляд дальше, где совсем недавно стоял её Фенрис…

– Лайя Эарендил, моя любовь к тебе бесконечна, как ночное небо, и ярко сияет, как миллионы звезд. Моя душа, моё тело и моя магия принадлежат тебе. Каждый вздох и каждый выдох, каждое мгновение – это всё ты.

Жена…

Я люблю тебя и буду любить, пока дышу…

Пока дышу. Дышу…

И хоть она отказывалась принимать страшную правду, тело начало сотрясать рыданиями, а потом из груди вырвался крик. Больнее, чем сейчас, не было никогда. Голос сорвался, превращая крики в хрипы. Она всё ждала, когда тьма поглотит её – лишь бы не быть, лишь бы не чувствовать, – но даже в этой милости ей было отказано. В голове мелькали все их счастливые моменты и пронзали осознанием: так мало времени им было отведено. А после родились вопросы… За что? Что она сделала не так? За что с ней так Создатель?

И снова всё, что у неё осталось, – это воспоминания, только в этот раз у неё забрали и надежду.

Глава 5

Её крепко прижимали к себе и укачивали, что-то шептали. Голос знакомый, а слова чужие, незнакомые. Зачем это? Не нужно. Пусть её оставят в пустоте. Пусть замолчат. Надо попросить. Но нет голоса, лишь тихий хрип или стон…

Эта слабая попытка освободиться вызвала ответное движение, а потом перед её лицом возникло другое лицо. Тоже родное, но не то, на которое она хотела бы сейчас смотреть. Эта мысль пронзила тело и душу болью, вызывая хриплый возглас отчаяния.

– Лайя, пожалуйста, я знаю, как тебе больно, но прошу тебя, не уходи, останься со мной, – просил кто-то, по его лицу бежали слезы, но он явно не замечал их, продолжая цепляться за её взгляд. – Ты нужна мне, Лайя. Я без тебя не справлюсь, пожалуйста… Нам нужно идти… Поднимайся…

Подниматься? Зачем? И почему он плачет? Ему больно? Он тоже всё потерял? Карие глаза смотрели на неё с мольбой и ждали…

– Пожалуйста, Лайя… Мы должны найти Тэруми… Она где-то там… Помоги мне… Пожалуйста… Мы должны идти…

Тэруми… сестра… её дом, который всегда примет… События безумным калейдоскопом навалились разом, восстанавливая в памяти всё, что произошло…

– Чо-о-он… – тихо взвыла она, хватаясь за его руки и сжимая. – Чо-о-о-н… Он… мой Фенрис… он…

Она затряслась в беззвучных рыданиях, он снова обнял её, принимаясь укачивать.

– Знаю, чхаэри, знаю… Мне так жаль… Так жаль…

Она не знала, сколько так просидела в его объятиях: время умерло и возвращаться не собиралось.

– Нам нужно уходить! Времени до заката не так много!

Гневный голос с раздраженными нотками Лайя узнала. Мориан. Эльф из клана Таурендил. Эльф… Она стала мысленно выстраивать внутри себя стену, запрещая себе думать о другом эльфе, запрещая вспоминать, как его зовут. Она умела выживать, умела прятаться. Однажды, с Сантаной, это сработало, сработает и сейчас. Это просто – не думать. Если представить, что ничего не было, то этого и как бы… действительно, не было.

– Мы пойдем к эльфам и встретимся с Верховной жрицей, – тихо, но твердо проговорила Лайя, отстраняясь от Чонсока и поднимаясь.

– Без Магистра это впустую! – эмоционально ответил Мориан. – Нас убьют! Никто не станет нас слушать! Для них мы будем лишь эльф-предатель и люди. Нужно уходить! – Он повернулся к Кларис. – Возвращайся в Изиму. Я провожу тебя, а потом мы что-нибудь придумаем.

Кларис иронично усмехнулась, устало на него смотря.

– Что? Что ты придумаешь? Очнись же, Мориан! Так, как было раньше, больше уже не будет! Я не смогу остаться в городе! Чонсок сейчас Глава города. Он мог заступиться за меня и за тебя. Мог бы… Если он погибнет в поисках своей Тэруми, то Главой снова станет Лоран. Она выкинет меня за стену, как предательницу, и всё! Дождется лишь, пока придут наргсы.

– У нас ещё есть время до рождения ребенка!

Что ответил Мориан, Лайя уже не слышала, она отправилась за сумками. Своей и Фенриса. Где-то в душе вспыхнули отголоски боли, но Лайя сразу же задавила её. Не думать. Ничего не было. Она должна найти Тэруми.

Чонсок поспешил догнать её. Он с опаской поглядывал на неё, боясь, что она выкинет что-то… смертельное, но лицо ведьмы было маниакально спокойно. Спрашивать хоть что-то боялся – могло стать хуже.

Эльф и изимка всё ещё спорили, Лайя подошла и развернула к себе Мориана.

– Ты знаешь, где следующее убежище? Где делают остановку Таурохтар?

– Да, – немного опешив от странного взгляда девушки, ответил он.

– Веди, – приказала она. – Скоро ночь. Или на земле Таурохтар роя нет?

– Это бессмысленно! Дальше того убежища я всё равно не бывал, дальше придется выходить напрямую к Таурохтар, к их тропам, а мы…

– Доведешь до убежища, а завтра можешь катиться куда хочешь, – прервала его Лайя. – Найдем мы эти тропы и без вас.

Мориан ещё несколько секунд колебался, а потом взял за руку Кларис и стал пересекать бывшую поляну дракона по краю зияющей дыры.

– Я не думаю, что стоит отпускать их, – тихо сказал Чонсок, подстраиваясь под ход Лайи.

– Она беременна, а он труслив. Где гарантия, что при встрече с сородичами он не воткнет нож нам в спину, чтобы выгородить себя? Поэтому так ли стоит цепляться за них обоих?

Чонсок не знал правильного ответа, а Лайя и не ждала его.

***

По размеру валуна Лайя догадалась, что они пришли. Солнце практически село, и лес наполнился гулом. Звучало бы жутко, наверное, если бы она могла сейчас что-то чувствовать кроме пустоты, которая зияла на месте её бывшего сердца.

Убежище было таким же, как и прошлое, с цепями. И таким же пустым. Вот только мрак был абсолютным. Некому было призвать магию и прогнать тьму. Лайя часто задышала, сердце зашлось, разгоняя кровь, прогоняя даже оцепенение, заменяя его паникой. Её погребли заживо. Она в сырой земле, и ей никогда не выбраться отсюда.

– Лайя, – тихо позвал её Чон и на ощупь нашел её руку. – Ты в порядке?

– Нет, – получилось всё же сказать у неё. Она дернулась к двери. – Мне нужно выйти… Я не могу…

Чонсок крепче взял её за руку и потянул на себя, аккуратно помогая сесть.

– Всё хорошо, я рядом. Слушай мой голос. Ты не одна.

Она послушалась и закрыла глаза, но перед ними сразу же возник любимый образ и его красивые большие глаза цвета океана. Они смотрели на неё с любовью и нежностью. Теплая улыбка озаряла лицо…

Ты моё всё… ты моя жизнь, Лайя… моя…

И всё это поглотила земля. Её стихия поглотила её любовь. Её жизнь. Слезы снова полились из глаз, а из груди вырвался всхлип. Руки воина теснее прижали к себе.

Судьба забрала у неё когда-то родителей и дочь, обменяла на мужа и сестру, подарила друга. И вот снова совершила обмен. Лайя обрела мать и брата, а взамен лишилась самых важных людей в своей жизни. Проклятое Равновесие. Как же она ненавидела его ещё с детства. Но что бы там ни решила судьба на её счет, она никогда не покорится. Будет бороться до конца. Она не видела мертвое тело Фенриса. Не видела мертвое тело Тэруми. Поэтому своё Равновесие Великие силы, Создатель, Вселенная и любая другая высшая сила может оставить себе.

Гнев помог вернуть ей контроль над своими мыслями. Почувствовав перемену, воин выпустил её из объятий. Лайя удобнее пересела, коснулась плечом его плеча. Чонсок… Он, как никто другой, может понять, что она чувствует. Он уже терял и снова находил. У него получилось выстоять, значит, получится и у неё. Нужно просто не думать.

– У нас еда осталась? – тихо спросила она.

Он запустил руку в одну из сумок и после недолгих поисков на ощупь, вложил ей в руки остатки лепешки и яблоко. В молчании они поели и улеглись. Холодный пол сковывал израненное тело, зато немного утихомиривал боль. И можно было бы выпить какое-нибудь зелье, но Лайя боялась, что отсутствие физической боли вернет душевную, а ей нельзя быть слабой. Она нужна Чону. Она нужна Тэруми.

Сон хоть и не сразу, но всё же пришел.

Утро, которое пробивалось сквозь небольшую щель у двери-камня, разогнало не только мрак, но и отчаяние. Лайя открыла глаза и наткнулась на карие, которые были совсем рядом и изучали её. Пойманный на месте преступления азур не смутился, а тихо спросил:

– Что будем делать?

– Разворошим гнездо эльфов, – шепотом ответила ему Лайя.

– Звучит как отличный план, – улыбнулся он.

– Я мастер стратегий, – слабая улыбка появилась и на её лице.

Кларис и Мориан заворочались, просыпаясь.

Лайя кивнула, зовя Чонсока выйти наружу. Лес наверху встретил их легким морозцем и первым снегом.

– Хорошо, – заключил воин, – на снегу видны следы.

– Но и наши тоже, – недовольно отметила она.

Несколько шагов в сторону от их укрытия отозвались обжигающей болью по всей спине. Лайя вспомнила про свою глупую блажь, которой поддалась, и теперь раскаивалась. Надо было ещё вчера обработать раны! А если станет ещё хуже? Столько времени в грязи с ожогами?!

– Мне нужна твоя помощь, – сказала Лайя и повернулась к нему спиной. – Посмотри, пожалуйста, насколько всё плохо? – Чонсок тихо ахнул. – Ясно. Перевяжешь?

Он кивнул и сходил за вещами. Они уселись на землю недалеко от входа. Лайя стала снимать куртку, точнее, то, что от неё осталось, и Чонсок поспешил отвернуться. Оставшись без верха, девушка облегченно выдохнула: ничего не касалось ожогов.

– Можно? – спросил он, не оборачиваясь.

Лайя улыбнулась, невольно представляя себе его лицо и отраженное там чувство неловкости. Самой ей было так больно, что если бы на неё сейчас, голую, смотрела толпа мужчин, то было бы всё равно.

– Да. Это нанесешь на края ран, а это на саму рану, – не поворачиваясь, сказала Лайя, отодвигая от себя мази. – Если я начну тебя проклинать, то не принимай близко к сердцу.

Как только пальцы Чона коснулись её спины, Лайя шумно выдохнула.

– Прости… – Он стал дуть на рану.

– Всё нормально, – смахивая слезы, проговорила Лайя.

Он снова осторожно дотронулся до спины, тело пронзило ярким импульсом. Лайя укусила себя за руку, чтобы не закричать. Почему… Ну почему огонь – это так больно? И это она уже выпила два пузырька обезболивающего! Что же с ней было бы, если бы их не оказалось?

Чонсок виноватым голосом просил прощения и продолжал свою пытку, под влиянием эмоций он порой переходил на родной язык. Некоторые слова даже были узнаваемые – их он говорил чаще остальных. Одно из них точно было ругательством, Тэруми его любила повторять в пылу злости, а вот ещё одно… странное… То, каким голосом он его произносит… с такими интонациями не ругаются.