Ты пахнешь как любовь (страница 11)
Я часто ее вспоминал и искренне верил, что мы останемся друзьями и будем общаться до самой старости, но сама Царева так не думала. Она кинула меня в черный список абсолютно везде, не было ни единой лазейки, чтобы ей написать или позвонить, и я не стал навязываться. Мы были вместе всю жизнь, не было ни дня до отъезда, который я провел бы без нее, но если наше расставание ей было пережить проще способом блокировки, то я не смел ей перечить. Я принял это решение, хотя, честно признаться, примерно раз в неделю заходил и проверял, не достали ли меня из черного списка. Я хотел общаться, она была самым родным и близким мне человеком. Мы проводили вместе слишком много времени, иначе просто быть не могло. А еще мы идеально совпадали характерами, и это тоже помогало нашей слаженности во всех отношениях.
Она не была моей первой девушкой, но точно знаю, что я был ее первым мужчиной, и это тоже помогло нам сблизиться еще сильнее. Но в конечном счете я уехал, а когда написал ей, что мы долетели и у нас все здорово, получил в ответ запрет на написание сообщений этому контакту.
Сначала я злился, а потом принял ее решение. В конце концов, это я ее бросил, и она имела полное право на меня злиться, а я не имел ни капли права ее осуждать за это.
Поэтому я отстал.
Но все равно все годы я знал, как дела у Яны, потому что наши мамы дружат, и мне искренне приятно было слышать, что у нее все хорошо. Я знал, что спустя несколько лет она нашла себе парня, потом переехала с ним в Москву и стала невестой. Она заслужила самого лучшего отношения к себе, и я надеюсь, что тот парень ведет себя с ней именно так.
В общем, когда родители поняли, что переезд был ошибкой, я осознал, что не для меня. Мы как раз были в Испании в тот момент, в небольшом городке Аркос-де-ла-Фронтера, окруженном горами. Из каждого уголка открывался поистине великолепный вид, и я понял, что попросту не готов вернуться в Рязань вместе с родителями, несмотря на то, как любил свою страну.
Я хотел путешествовать, смотреть мир, а не тухнуть в нашем поселке в свои двадцать лет, и поэтому родители вернулись домой, а я остался там. Около двух лет я путешествовал внутри страны, узнавал каждый уголок Испании, побывал во всех городах, даже во Фриасе, население которого составляет всего триста человек. Там волшебно, кстати сказать, я даже не думал, что целый город может расположиться на склонах скалы.
В конечном итоге я повстречал Матео, когда гостил в Бильбао, а потом мы познакомились с Николасом и Рафаэлем, когда приехали посмотреть Барселону. Они оказались какими-то супердальними родственниками из города Мурсии. Мы быстро подружились, у нас небольшая разница в возрасте, и у всех примерно одна цель в жизни: не просрать ее. Мы еще немного путешествовали вместе и в итоге остановились в Валенсии. Уже через год пребывания тут у нас появился свой бизнес: открыли развлекательный клуб на берегу моря, а еще стали проводить вечеринки в самых крупных отелях побережья. Это приносило стабильный доход, а еще миллион крутых эмоций. Наша работа равнялась отдыху в последние несколько лет, и это было ровно тем, что искал каждый из нас.
В своем клубе мы работали редко, оставаясь там все-таки начальством, а не танцующими клоунами, но в отелях на побережье все эмоции туристов были наши.
Когда Матео сказал, что познакомился с русскими девушками и пригласил их на наш маскарад, я даже подумать не мог, кого именно встречу этим вечером.
Я заметил ее – потрясающую красотку, с которой можно было бы провести парочку шикарных ночей, но потом что-то пошло не так.
Ее запах… Он сбил с толку сразу, как только она подошла ко мне. В мире миллиарды ароматов, но этот я слышал только от одного человека. Клубника, ваниль и горькая нотка миндаля принадлежали только ей, и я не мог отделаться от ощущения, что рядом со мной стоит Яна, хотя девушка в откровенном платье совершенно не была на нее похожа, несмотря на то что Цареву я не видел последние десять лет.
Но все в ней кричало о том, что это другой человек. Волосы какого-то черта очень кудрявые, хотя моя Яна всегда ходила с идеально прямыми, и цвет тоже отличался. У той Яны, что я помнил, была красивая родинка у губы, у этой девушки ее точно не было, я рассматривал ее близко и пристально. Характер… Не тот. Царева всегда была в себе уверена на сотню баллов из десяти, тогда как эта красотка смогла раскрепоститься только лишь в танце, и то постоянно переживала за свое чертово платье.
Все в ней кричало о том, что она другой человек, но в то же время я понимал, что эти крики лживы. Она точно была ей. Запах – первое подтверждение. Движения – второе. Дело в том, что в мире не было девушки, кто подходил бы мне в танце лучше Яны. Ни одной. Не существовало той, кто мог бы на уровне инстинктов считывать мои следующие движения и подстраиваться под них. А она могла. Удивительное качество удивительной девушки. Сегодня произошло точно так же. Абсолютно чужие люди, но мы слились в танце так точно, словно репетировали как минимум лет пятнадцать до этого.
И ровно в этот момент я понял, что это она.
На всякий случай, чтобы все-таки не опозориться, я взглянул на местечко над ее локтем во время танца. Маленькое сердечко, которое соединяло нас даже сквозь тысячи километров, все еще красовалось на молочной коже, и я против воли улыбнулся.
Не могло быть встречи эпичнее, чертовы маски и так исказили едва узнаваемые образы, и я не мог дождаться минуты, когда танец закончится и я сорву с нее мешающее украшение.
Мы не могли не победить, потому что наш тандем всегда был впереди всей планеты, но победа – последнее, что волновало меня сейчас, учитывая, что свидание победителям придумывал я буквально прошлой ночью.
Я был просто чертовски рад ее видеть, как мальчишка. Тот самый, восемнадцатилетний, который десять лет назад поцеловал ее на прощание и уехал в аэропорт, чувствуя, как тот самый камешек в груди разрастается с каждой новой ее слезинкой.
Дрожь в пальцах сегодня была до последней секунды, я все еще думал, что могу облажаться и принять другую девушку за нее. В таком случае мне пришлось бы ехать в Россию и находить мою Цареву, потому что ровно в то мгновение я понял, как чертовски соскучился.
Но это была она… И я подхватил ее на руки и обнял так крепко, насколько хватало сил. Мне было даже плевать на то, что нас вполне мог видеть ее жених и я мог в любую секунду получить по морде.
Я так скучал…
Она прижалась ко мне, и я понял, что у нас все хорошо. Ну то есть я в целом побаивался, что десять лет моего отсутствия в ее жизни могут отразиться плохо. Мы совсем не общались, я явно ранил ее отъездом, но все прошло хорошо. Она обняла в ответ, и камень в груди рухнул, больше не доставляя тяжести.
До сих пор обнимаю, не могу расцепить рук уже около трех минут, и радуюсь, что она тоже не спешит от меня отлипать. Яна – это не просто часть моей жизни с трех до восемнадцати лет. Она и есть жизнь.
– Я поверить не могу, – шепчу ей, зарываясь носом в волосы. Горькая нотка миндаля щекочет рецепторы, и я улыбаюсь, как идиот, не веря в происходящее. Удивительно, что мы пересеклись вот так вот. В мире миллион развлечений для туристов и еще больше парней, мечтающих станцевать с такой красоткой, но каким-то чудом именно мы повстречались друг другу именно здесь. Удивительно!