– Нет, не нашли. Ему кто-то быстро помог, – отвечает Булат. – Парни ищут, но когда найдут, неизвестно.

– А за что ты получаешь зарплату, друг? – делаю к Булату шаг вплотную и смотрю в глаза.

– Тебе бы остыть, да бабу, Север, – абсолютно спокойно отвечает Булат, что даже бесит. – А после мы поговорим. И я надеюсь, что твои глаза раскроются и мозг заработает. За нами, – он кивает охране, а сам идёт в свою машину за руль.

А мне только сейчас доходит, что я снова, по привычке, оставил ключи в машине, и один из ребят охраны уже заводит её и отъезжает.

– Поехали, друг, – выделяет последнее слово. – Разговор есть.

Внутри всё кипит от злости и неудовлетворённости, ненависти и боли, но в машину сажусь.

Смотрю перед собой, а перед глазами стоит она. Немного уставшая, без штукатурки, в каких-то старых тряпках, но бля! Неужели нельзя было стать страшнее? Или разжиреть, на крайний случай!

– Сука! – гаркаю на всю машину и бью по торпеде.

Пластик трескается, и острые края разрезают руку. Больно, но так легче.

– Ты, бля! Прекрати портить мою машину! – орёт Булат, а я выдёргиваю руку из дыры и зажимаю второй, чтобы остановить кровь из рваных ран. – Вот мудак!

– Я и тебе сейчас втащу, понял? Ты что, в защитники записался? Ты к кому приехал? Или ты забыл, что она сделала? Как предала? Как сбежала?

– Не вяжется, – хмурится Булат, следя за дорогой. – Что-то не вяжется. Да и пацан, – добавил он задумчиво. – Ты видел его? Он же копия ты.

– Я тебя вроде ещё не бил, – смотрю на друга и не могу поймать мысль.

– Север, тебе башку остудить нужно, – повторяет Булат. – А я пока обмозгую.

– Скажи, Булат, может, и ты её тоже трахал?

– Долбоёб, – бубнит он, совершенно не меняясь.

За столько лет я научился видеть, когда человек врёт, а когда ему нечего скрывать. Но сейчас я ничего не понимаю. Когда смотрел на её фотки, думал, придушу, когда увижу. Ехал с холодной головой, знал, как всё будет. План был идеальный, но ровно до того момента, пока не уловил её запах.

И всё, что она, дрянь, выжгла напалмом, подняло башку и как зомбаки пошло по памяти.

– Я думал, ты уже давно забыл её, – вздыхает Булат, а меня снова накрывает волнами презрения и ярости.

– Она убила моего ребёнка, как я могу что-то забыть, – бросаю на Булата внимательный взгляд, но он в этот раз только хмуриться. – А потом, блядь, родила от кого-то. Не долго страдала!

– Не вяжется, – Булат сводит брови и заезжает во двор коттеджа.

Выхожу из машины и уже собираюсь в дом зайти, как разворачиваюсь к другу.

– Данные на неё и детей где?

– На почте смотри, – хмыкает Булат, засовывая руки в карманы, а губы растягиваются в оскале. – И мне покажешь.

– Нахер пошёл, – злюсь ещё. – Ты мой начальник охраны, вот и вали выполнять свою работу.

– Сейчас медика вызову, пусть руку твою подлатает, – полностью игнорируя мои слова, говорит Булат.

Смотрю на друга ещё несколько секунд и успокаиваюсь. Он тоже не отводит взгляд. Смотрю на всю ситуацию со стороны и охреневаю. Только сейчас, стоя на пороге дома, я осознаю, что потерял контроль. Впервые за столько лет я потерял контроль над собой.

– Вот теперь можно и поговорить, – хмыкает Булат, замечая перемену во мне.

– Говорить я с тобой не буду. Самому бы понять, что это было, – отвечаю хмуро.

Переступаю порог, и в кармане начинает играть мобильный. Достаю и сразу же принимаю звонок.

– Слушаю.

– Добрый день, Демьян Андреевич. Светлане Николаевне легче не становится, и Вы просили сообщить, когда придут результаты анализов, – спокойный голос врача приводит в чувство и напоминает, кто я сейчас, и что время долбоебизма закончилось давно.

– И что по анализам? – спрашиваю, а у самого под ложечкой сосать начинает.

– Терпимые, но операция нужна как можно скорее.

Глава 6

***

10 лет назад…

Смотрю на заключение врача и чувствую, как внутри разливается сумасшедшее тепло. Сердце то разгоняется до предельной скорости, то замирает. Снова читаю заключение и не верю. А ещё мне страшно.

Нет, не из-за того, что Дёма не примет. Он будет счастлив. Страшно мне из-за того, что мы с ним слишком разные. Хотя никто ни разу не упрекнул меня в этом. Я вообще не могла понять, как так вышло, что мы столько жили в одном городе и ни разу не встретились?

Достаю «раскладушку» и набираю Дёму. Звоню раз, второй, но он не отвечает. Странно, хотя ничего странного. Я говорила ему, что сегодня буду позже.

Плохо себя чувствовать начала пару недель назад. Стало тошнить, по утрам особенно, но не до рвоты. А когда я пожаловалась маме на той неделе, она меня в больницу отправила срочно, да ещё и сказала тест на беременность сразу сделать.

Стыдно было ужасно. Отнекивалась, но всё же сделала. А после ещё один. А когда попала к врачу, она только улыбнулась и сказала, что для верности сдадим анализы, но срок уже пять-шесть недель.

Вот теперь я держу эти результаты и улыбаюсь сквозь слёзы.

Мы с Демьяном вместе уже три месяца, но у меня такое чувство, что всю жизнь. Он сын Андрея Северова. Того самого, который держит всю область, но об этом нельзя говорить.

То ли вор, то ли бандит, но кто как мог, так и крутился в девяностых. А Северов начал раньше всех крутиться. В итоге без его ведома никто не может даже шагу сделать.

Я видела его несколько раз и поняла для себя, что он меня пугает. Хорошо, что Дёма у меня не такой.

Прислоняю руку к ещё плоскому животу и хочу уже встать с лавочки, чтобы поехать домой. Нужно подготовить сюрприз Дёме. Видела по телеку, как делают разные коробочки красивые с бантиками. Но стоит мне подняться, как рядом останавливается невероятно красивая девушка. О таких говорят «как с обложки».

Идеальный белый брючный костюм. Под ним виднеется блуза, которая расстёгнута так низко, что видно край белья. Туфли на высоком каблуке и сумочка в цвет. Но у неё такие едкие духи, что у меня тошнота к горлу подступает.

Окидывает меня высокомерным взглядом, опускает свои очки и спокойно спрашивает:

– Вера? Разина? – я же только и могу, что кивнуть в ответ, а под ложечкой начинает посасывать от дурного предчувствия.

Осматриваюсь вокруг и недалеко, под деревом, вижу Федю. Он работает на отца Демьяна и живёт через несколько домов от нас с мамой.

Чуть выдыхаю. Если меня захотят обидеть, я закричу, и Федя поможет. Я надеюсь.

– Не нужно паниковать, – продолжает тем временем девушка. – Я здесь только для того, чтобы объяснить тебе и попросить, чтобы ты не строила иллюзий по поводу Демьяна.

– Не понимаю, о чём Вы, – хмурюсь я. – И кто Вы вообще такая?

– Меня зовут Мишель, и я будущая жена Демьяна.

Слова как выстрел. Прямо в десятку. Точно в сердце, которое даже биться перестаёт.

– Кто? – переспрашиваю осипшим голосом, опускаясь назад на скамейку, где и сидела недавно.

– Так, ладно, – вздыхает она раздражённо и достаёт свой модный сенсорный телефон. Явно дорогущий. – Вот, слушай.

«Она мне никто», – на записи чётко слышно голос Демьяна, и он прямо сочится ядом и высокомерием. «И звать её никак. Так, свежая дырка для снятия напряжения. Тем более, такие, как эта Разина, только и годятся для того, чтобы портить их, а потом на панель отпускать», – по телу пробегают противные мурашки, а к горлу резко поднимается тошнота, но я слушаю. «А если она залетит?» – спрашивает чей-то глухой голос. «Как залетит, так и вылетит. Мне рожать будет только достойная».

Мобильный быстро исчезает от моего лица, а я хочу расслышать то, что слышала. Хочу, чтобы этого дня не случалось.

– Ты вроде нормальная девка, но уж извини, не нашего поля ягода. Так что я тебе рекомендую свалить по-хорошему, и желательно сразу, – голос её холодный и такой мерзкий сейчас, будто меня окутывают тысячи змей.

– Я тебе не верю, – шепчу, переходя на «ты».

Он не мог такого сказать. Только не Демьян! Мой Дёма не мог!

– Тебе же хуже, – хмыкает Мишель. – Можете брать её, – кидает она кому-то за спину, и чувствую, как меня стягивают со скамейки.

– Что вы делаете? Отпустите?! – кричу на всю улицу, но никто не реагирует.

Все отворачиваются, а меня тащат к парковке.

– Нет! Помогите! – смотрю по сторонам, но надежды нет.

В голове только бьётся мысль, лишь бы мой малыш не пострадал.

– Вывезите её и сделайте так, как сказал Демьян, – Мишель отдаёт последнее указание двум амбалам, которые заталкивают меня в джип, а сама проходит к другой машине.

– Нет! Пожалуйста, помогите! – предпринимаю ещё одну попытку закричать, а в следующую секунду проваливаюсь в темноту.

… Что-то стучит рядом и так сильно, что даже больно от этого звука. Открываю глаза и понимаю, что лежу в машине, которая несётся куда-то. Но самое интересное, что это не джип, в который меня запихали.

Перевожу взгляд на водителя и вижу взволнованного Федора.

– Пришла в себя, – выдыхает он, замечая мои движения. – Я тебя еле выхватил у них.

– Федь, что происходит? Куда ты меня везёшь?

– Спасаю, Вер, – рычит он. – Они могу нагнать нас.

– Федя, вези меня к Демьяну, – голос садится от боли, что стягивает грудь.

– Дура! – рычит Федя. – Он от тебя избавиться хотел!

– Пусть в глаза мне всё скажет, – всхлипываю я, а после как холодной водой накрывает осознание. – Мама! Она же там одна совсем.

– Я ей всё рассказал, – нервно вставляет Федя. – Позвонил, как только тебя перехватил. Она сказала, чтобы ты не возвращалась.

– Это какой-то страшный сон, – хриплю я.

– Тебе говорили, что Север такой же монстр, как и его отец, но ты же не верила, – слышу раздражение в голосе Феди.

– Высади меня на автостанции где-нибудь, – прошу его, а сама не знаю даже, что делать.

– Нет, – уверенно отвечает Федя. – Здесь нельзя. Будем ехать, пока бензина хватит, а там что-то придумаем.

– Тебе вернуться нужно, – отвечаю ему. – Ты зачем вообще увязался за мной.

– Потому что не могу без тебя! – выкрикивает он. – Прости. Я ведь знал, что Север наиграется и бросит, но не думал, что так всё будет.

А я замолкаю. В груди разрастается дыра до размеров Вселенной. Сажусь и откидываю голову на сиденье. Обнимаю себя за живот и не знаю, что мне делать.

Боже, а как же мой малыш?

***

Настоящее…

– Мама, кто это был? – ко мне подходит Тёма и внимательно заглядывает в глаза.

За его спиной стоит испуганная Ариша и тоже ждёт ответ.

– Это, дети, не… – язык прирастает к нёбу. Я не знаю, что сказать родным детям! Не знаю, нужно ли вообще им что-то говорить.

– Мамочка, – Риша делает ко мне шаг и крепко обнимает. – Он тебя не обидел? – спрашивает тихо моя девочка.

– Нет, – отвечаю на выдохе и понимаю, что силы мои возвращаются. – И не обидит, – склоняюсь к макушке дочери и оставляю лёгкий поцелуй на волосах.

Протягиваю руку и обнимаю Тёму, который до сих пор подрагивает.

– Мой защитник, – горло стягивает спазмом, но я горжусь своим сыном.

– Если он снова придёт, я его на порог не пущу, – шепчет серьёзно сын, а я слышу такие знакомые нотки стали в голосе, что спазм в горле становится сильнее.

– А давайте с вами лучше что-то приготовим вкусное, – предлагаю, вспоминая, что где-то есть фарш у мамы. Видела на днях в морозилке.

– Чебуреки, – в один голос выдыхают дети, а я расслабляюсь.

Улыбаюсь своим сокровищам, смотрю на их горящие глазки и признаю, что я уже давно не та Вера, которая верила в светлую и чистую любовь. Я верю в себя, в своих детей, и только ради них горло зубами перегрызу, даже Северу.

– Тогда идём готовить чебуреки, – улыбаюсь я и подталкиваю детей к кухне.

Ариша уносится первой, а Тёма задерживает на мне внимательный взгляд, и я снова поражаюсь тому, как могла пропустить ужасную схожесть сына с отцом.