Бывшие. Камень на сердце (страница 5)
– Ну придётся потерпеть, – в его голосе сталь так и режет воздух вокруг нас. – Либо ты отвечаешь на поставленный вопрос, либо я начну воплощать то, что пообещал, – и от каждого слова мне становится только хуже. – Уёбку родила, теперь и мне родишь!
– Какая же ты сволочь! – выкрикиваю.
Нет сил больше сдерживаться, никакого желания держать себя в руках. Надеюсь только на то, что дети надели наушники и не слышат меня.
– Иди к своей жене, пусть она тебе рожает! Ах, да, что ты там сказал? Она сбежала, – со злорадством гаркнула. – Плохо трахал? Или чересчур сильно? Ну так поищи, вдруг какая-то очередная дура поведётся на твои обещания и рассказы о неземной любви!
Уже дёргаюсь в его руках, а Север только приподнимает меня над землёй, не давая достать до него.
Вся боль, что копилась во мне годами, полилась наружу. Лимит превышен. Я ведь запретила себе вспоминать о нём. Забыла, отрезала, как кусок от сердца. Умирала ночами, когда оно рубцевалось и нарастала новая часть, где уже жили мои дети. Но сейчас всё вскрылось.
Я помню, как Федя пришёл ко мне, когда Тёме и Рише было уже полгода, и показал фото с грандиозной свадьбы наследников двух влиятельных людей моего родного края.
«Две семьи стали одной». «Идеальный генофонд». «Слияние капиталов и семей». Много чего ещё было написано под этими фотками, но я ничего не видела перед собой.
В голове будто туманом всё затягивало, и только образ Демьяна, который обещал быть всегда моим, оставался ещё живым. Вот только я умирала.
Тогда-то Федя и предложил выйти за него, в очередной раз пообещав, что ничего не потребует взамен. Он только хочет быть рядом, хочет помогать, хочет, чтобы я была не одна.
Очередной урод и мудак, который только и смог, что вытереть ноги в конце, заставив ощутить всю его настоящую «любовь».
– Ненавижу тебя! Лучше бы тебя не было! Урод! Козёл! Сволочь! – и только сейчас осознаю, что уже плачу.
Но раздражает меня то, что он даже не реагирует на мои крики, только тяжёлое дыхание свидетельствует о том, что Север живой человек, а не робот.
– А когда-то в любви клялась, – холодом обдаёт его голос.
– Дура была, – выдыхаю и чувствую, что весь мой запал заканчивается. – Ты тоже во многом клялся, а потом прислал свою суку, чтобы меня вывезли и пустили в утиль, – последнее уже шепчу, повисая в его руках. – А я оказалась живучей, да?
– Что ты сказала? – хрипит он, резко разворачивая меня к себе, а у меня даже в глазах темнеет от этих движения. – Повтори!
– Убери руки от моей мамы! – слышу дрожащий голос сына и леденею.
Север поднимает взгляд, и я вижу, как его брови ползут вверх. Руки медленно разжимаются, но он продолжает придерживать меня за плечи, а ещё меня напрягает, что он будто засовывает меня за спину.
– Пацан, ты где игрушку взял? – спрашивает он, но как-то слишком напряжённо. – Положи, пока не поранился.
– Руки убрал от мамы, иначе я выстрелю, – увереннее говорит мой мальчик, заставляя моё сердце остановиться. – У меня разряд по стрельбе, и я не промахнусь.
О боже! За что мне всё это?
Глава 9
***
– Желание тебя прикончить не исчезло, можешь не делать вид, что меня здесь нет, – Булата разрывает, а я не пойму, почему такой спокойный.
Полчаса назад меня чуть не пристрелил мелкий пацан, вот только его действия вызывают гордость вместо раздражения.
– Уймись, Булат, – стараюсь говорить спокойно.
– Какого хера ты попёрся к ней снова? Что хотел сделать? Ты долбоёб?! – вопросы один за другим сыплются на мою голову, но я пытаюсь собрать в пазл всё то, что услышал.
– Закрой рот, – говорю строже, надеясь, что Булату дойдёт.
Но когда его останавливали мои угрозы.
– Я тебе лучше закрою! Или нос, сука, твой любопытный сломаю! – орёт Булат.
– Скажи, ты чего как баба истеришь? Пацана испугался? – подкалываю его. – Он бы не выстрелил, – добавляю спокойнее.
– Выстрелил бы! Этот выстрелил бы и не задумался. Такой же отбитый и защищающий своё, как и ты, – рычит Булат, а меня как ножом по сердцу ведёт.
– Херню не неси, – злюсь я уже открыто.
– Это ты глаза свои открой, дебила кусок! Я сегодня увидел тебя пацаном, когда твой батя припёрся к мамке твоей. Я там был с тобой! Я видел всё собственными глазами, – злится Булат, но я вижу такую уверенность в его глазах, что всё сжимается внутри.
Нет, я видел всё собственными глазами! Я знаю все записи наизусть, где подпись стоит Веры, что она согласна на прерывание. Видел её расписку. Смотрел камеры и наблюдал, как она выходила из операционной пошатываясь.
Но почему тогда слова Булата так цепляют?
– Она сказала мне сегодня, что это я прислал к ней свою суку, чтобы она её убрала, – вспоминаю слова Веры, сказанные так тихо, что если бы не прижимал к себе, не услышал бы.
Она будто специально орала и поливала дерьмом на всю округу, а как нужно было сказать действительно важное, сдулась.
– Что сказала? – переспрашивает Булат, усаживаясь в кресло напротив.
– Ты тоже оглох? – злюсь на него, но он уже и не слушает меня, что-то обдумывая.
Мы сидим молча в полумраке кабинета, и каждый из нас варится в своих мыслях.
Снова картина вечера всплывает перед глазами: а пацан и правда готов был выстрелить. Стоял напротив, держал ружьё, которое с него высотой, но даже не дрожал. Смотрел волчонком на меня так уверенно, что любой бы позавидовал.
– Мама, иди сюда, – скомандовал он Вере, и та пошла, быстро перекрывая ему обзор.
– Сыночек мой, – шептала она, протягивая к нему руки. – Мальчик мой, опусти ружьё. Нельзя этого делать.
– Он тебя обидеть хотел, – зашипел пацан. – Никому не позволю больше обижать тебя!
И столько боли в его голосе было, что у меня уже там что-то надломилось.
Перевожу взгляд на хмурого Булата, который явно роется на задворках своей памяти. Вот где не башка, а дом советов.
– Ты ружьё куда дел? – спрашиваю у него
Это Булат подскочил к пацану тихо со спины и выбил ружьё, отбрасывая, а Вера бросилась на него кошкой дикой.
Булат потёр шею, где остались следы от ногтей Веры, и, усмехнувшись, ответил:
– В багажнике лежит. Как только завоюешь доверие парня, можешь вернуть. Раньше не пытайся, а то будет из тебя решето.
– Несмешно, – отрезаю, бросая на него сердитый взгляд. – Интересно, где он его достал? И откуда у парня разряд по стрельбе?
– Так он же полиатлонист. С первого класса пошёл, его местный тренер заметил, – ухмыляется Булат, а я ему готов всё-таки врезать за его это выражение «я всё знаю»!