– Приглашения… куда? – уточняю я.

От малейшего интереса с моей стороны в ее глазах загорается озорство.

– О, так теперь тебе интересно меня выслушать?

– Да ну тебя. Мне и до этого было интересно. Расскажи. Все равно я не соглашаюсь идти.

– Конечно нет. Ты предпочтешь всю ночь сидеть в своей спальне и читать.

– Эй, не впутывай моих книжных парней! – дразню я с притворно сердитым видом.

– Ты бы могла найти настоящего парня, если бы куда-то ходила и общалась.

Я показываю ей язык, но она продолжает, будто я и не перебивала.

– В общем, я раздобыла для нас приглашение на крупнейшее событие Окмаунта. Завтра вечером состоится эксклюзивное мероприятие, на которое можно попасть только по приглашению!

По спине бегут мурашки от страха.

– З-завтра вечером? – Возможно ли, что она говорит о том же, что обсуждали девчонки в библиотеке? Охота… или что-то вроде того? Я упорно старалась не подслушивать их разговор, но это непросто, когда говорят так громко, что слышно всем вокруг.

Большинство мероприятий, на которые Джеки меня приглашает, планируются заранее, поэтому при необходимости я могу все переиграть, чтобы найти вескую причину не идти. Подло ли это? Конечно. Провожу ли я все меньше и меньше времени с ней и все больше с мамой? Само собой. Но, честно говоря, я бы предпочла сидеть за книгами, чем стать объектом подкатов очередного психопата.

Она качает головой, поджав розовые губы, ее блеск ярко сверкает в свете ламп.

– Да! Давай, жду слова благодарности. Мне не терпится услышать, что я лучшая, самая классная подруга, раз достала для нас официальное приглашение на Охоту. – Она размахивает руками, будто показала фокус.

– Ну не знаю, Джек. Мне кажется, такие мероприятия не в моем вкусе. И если ты получила приглашение, то как его получила я? Можешь прийти с подругой?

Джеки закатывает глаза.

– Парень, который меня пригласил, попросил привести с собой подругу, а поскольку ты единственная по-настоящему мне нравишься…

– Даже не пытайся давить на чувство вины, – предупреждаю я.

Она смотрит на меня щенячьим взглядом.

– Брось, Бел. Мы почти ничем не занимаемся вместе. Пойдем со мной, пожалуйста? – Меня так и подмывает отказаться и уйти, но назойливый внутренний голос напоминает кое о чем, что я услышала в разговоре двух девушек. Денежный приз. Двадцать пять тысяч долларов.

– Если тебе не хочется пойти хотя бы ради меня, то там будет приз в двадцать пять тысяч. Его получит тот, кто первым доберется до хижины.

– Значит, это что-то вроде раздутой игры в прятки?

Джеки улыбается.

– Вроде того. Хочешь пойти? Прошу, соглашайся. Мы обе могли бы попробовать выиграть эти деньги, ну знаешь, для твоей мамы.

Я должна отказаться. Это разумный поступок как раз в стиле Мэйбел, но, когда потребность в чем-то перевешивает страхи, неизвестно, на что ты готов.

– Ладно, я пойду, – неохотно соглашаюсь я, надеясь, что не совершила худшую ошибку этого года. Впрочем, когда на кону такой приз, возможно, единственная ошибка – не попытаться вообще.

3. Дрю

Ничто не будоражит так, как погоня. А вообще нет. Погоня захватывает, но поймать свою добычу, пока она умоляет отпустить ее? Вот что неизменно меня цепляет. Когда я был ребенком, отец брал меня с собой на охоту. Хотел научить основным принципам жизни и смерти и тому, как сакрален акт лишения жизни… Он и не догадывался, что обрекал меня на неудачу. Может, он с самого начала знал, насколько я ненормальный, и пытался заранее контролировать проблему. В любом случае ничего не вышло. Только пробудило во мне жажду чего-то настоящего.

Мысль о том, как я охочусь на нее, вижу, как ее красивые голубые глаза наполняет страх, а рот приоткрывается в крике ужаса, возбуждает меня сильнее всего. А от осознания, что она не притворяется, желание и жгучая потребность только усиливаются. Она правда меня боится, и это лишь увеличивает приятное волнение. Я представляю, как преследую ее, пригвождаю и беру желаемое. Это было бы так просто. Умоляла бы она меня остановиться? Стала бы сопротивляться? Я бы хотел почувствовать, как она впивается ногтями в мою кожу. Но не сделал того, о чем молила каждая клеточка моего тела, а позволил ей уйти.

Как мило, что она думает, будто победила лишь потому, что смогла убежать. Когда поймет, что это я ее отпустил, то придет в бешенство, и мне не терпится увидеть, как в ее глазах вспыхнет огонь. Она не такая, как все, маленькая, но свирепая, податливая, но решительная, и раз завладела моем вниманием, я ее не отпущу.

Я слоняюсь по главному залу библиотеки, избегая взглядов. Я нечасто здесь бываю, поэтому чувствую, как привлекаю взгляды. Это выводит меня из себя, но в то же время вынуждает поторопиться. Не будь я так поглощен мыслями, то послал бы всех к черту, но меня интересует кое-что другое. Пока я иду к выходу мимо читальных уголков, меня посещает идея. С другой стороны круглого библиотечного стола стоит профессор Стоун. Его взгляд прикован к реферату, который он держит в руке. Похоже, он знает милашку Мэйбел. Вдруг сможет поделиться со мной какой-то информацией.

– Прошу прощения, профессор Стоун. – Я здороваюсь и достаю из кармана телефон, чтобы показать ему. – Мэйбел выронила телефон, и я его нашел. Вы, случаем, не знаете, в каком общежитии она живет? Хочу отнести его ей.

Оторвав на миг взгляд от реферата, он бормочет:

– Хм, да. По-моему, она живет в корпусе С на третьем этаже. Уточни у старшего, если не сможешь ее найти.

Ух ты. Не ожидал, что будет так просто. Он тут же возвращается к своим делам, а я отвечаю ему улыбкой золотого мальчика. К счастью, я выхожу из здания как раз вовремя и вижу, как Мэйбел стоя на тротуаре, разговаривает с блондинкой, которую я недавно пригласил на Охоту. Любопытно. Может, сегодня и впрямь мой счастливый день?

Я ныряю за угол здания и наблюдаю, как она окидывает взглядом вход в библиотеку, несомненно, высматривая меня. Даже на таком расстоянии мне понятно, что я произвел на нее впечатление, судя по тому, как она поглядывает через плечо, и по страху, промелькнувшему в ее глазах. Готов поспорить, что она чувствует, как я наблюдаю за ней. По венам разливается адреналин. Черт. Что же я хочу с ней сделать. Это неправильно, ненормально, но мне все равно. Никогда не говорил, что я хороший парень.

Я наблюдаю из своего укрытия, как Мэйбел бросает в машину рваную сумку и идет в столовую. Как только девушки оказываются на приличном расстоянии, выхожу из-за угла и иду следом. Сую руки в карманы и натягиваю привычную улыбку. Это не более чем надежно надетая маска. Одному богу известно, что подумали бы люди, если бы знали меня настоящего.

С каждым шагом кровь все громче стучит в ушах. Меня охватывает искушение похитить эту девушку, отвезти в поместье, привязать к кровати и запереть в своей спальне, но она еще не готова увидеть эту мою сторону. А еще сейчас нужно всеми силами добиться, чтобы отец от меня отстал. Но это не значит, что я позволю ей ускользнуть от меня.

Когда они заходят внутрь, кожу покалывает от чувства, похожего на раздражение. Я мог бы зайти, взять поднос и набрать кучу еды. Мог бы даже усесться рядом с ней, доставать ее, шепча на ухо, или наблюдать издалека, давая понять, что я рядом, и она ни черта не может с этим поделать. Может показаться, что это весело, но я всеми силами стараюсь как можно меньше находиться в кампусе. И без того трудно притворяться во время занятий, и еще труднее, когда мое терпение на исходе, как в этот момент. Твоя фамилия и имидж – важнее всего. Не облажайся. Я слышу низкий, сердитый голос своего отца в голове, будто он стоит рядом со мной и произносит это вслух.

На этот раз тебе повезло, Мэйбел.

Зная, что очень скоро увижу ее снова, я разворачиваюсь и прохожу короткий путь в другую часть кампуса. Свежий воздух несет легкую прохладу. Скоро наступит осень, и зима не за горами. Я радуюсь ему и иду неспешно, чтобы проветрить голову. До поместья моей семьи, которое граничит с кампусом, меньше километра пешком.

Сейчас я живу здесь с парой ближайших друзей. Само собой, мы используем старую Фабрику для встреч, но из-за нехватки времени они проходят нечасто. Каждый год в октябре мы проводим Охоту. Это масштабное мероприятие уже больше сотни лет служит традицией на территории университета. Изначально Охота была пресловутой игрой в прятки еще в двадцатых годах.

Лишь десять лет назад произошли изменения, которые сделали ее более масштабной и популярной. Каждый год мы стараемся превзойти предыдущий, но в этом впервые не будет правил. Все дозволено. Если принимаешь приглашение и приходишь, значит, соглашаешься на эти условия. Каждый год пятьдесят парней и девушек, в основном членов Фабрики, которых приняли в сообщество в прошлом году, проходят отбор для участия в мероприятии. Это означает, что новые участники, которые вступили с начала этого года уже после Охоты, не участвуют, но… так заведено.

Однако мне это уже наскучило. Каждый год одни и те же девушки и одни и те же фальшивые крики.

Но в этому году все будет иначе, я знаю. Нутром чую. Моя семья была в центре Фабрики с момента ее основания три поколения назад. Я полон решимости прославить время своего пребывания на посту президента. Черт, это уже происходит, ведь студенты колледжей из других штатов умоляют разрешить им посетить наши публичные мероприятия. Знали бы они, что происходит непублично.

А пока мне нужно сосредоточиться на настоящем. Надо убедиться, что Мэйбел придет на мероприятие, и тогда я смогу расслабиться. Смогу пережить это событие в том виде, в каком оно задумано. Передо мной высится дом. Под ногами хрустит гравий на подъездной дорожке, ведущей к старому особняку в викторианском стиле. Когда-то его построил декан университета, но пару лет спустя мой прадед приобрел его в личное разгульное пользование.

Он хотел иметь второй дом для разнообразных занятий, проводил в подвале нелегальные вечеринки с выпивкой для других известных студентов кампуса. У моего деда были специфические вкусы, и я слышал от отца несколько историй о том, что на этой территории проходили оргии. Неудивительно, что все это началось в бурные двадцатые.

Кованые железные ворота открываются при моем приближении, и я бегу по другой стороне дорожки к лестнице, ведущей к парадной двери. Тяжелая деревянная дверь скрипит, когда я отворяю ее и проскальзываю под готическими арками. Передо мной открываются витражи и темное полированное дерево, а нос щекочет пряный аромат корицы.

Из кухни, прихрамывая, выходит Пэтти и шагает к главному входу, приветствуя меня улыбкой и тарелкой с печеньем. Она выглядит как и в любой другой день – одета в форму горничной, которой мой отец обеспечивает всю прислугу. Редеющие темные волосы собраны в тугой пучок на затылке. Не выбивается ни один волосок.

– Эндрю, милый, возьми печенье. Твое любимое.

Мне тут же хочется послать ее куда подальше, но я сдерживаюсь. Не поймите меня неправильно, Пэтти – милая женщина. На самом деле, она мне почти что бабушка, но я терпеть не могу вести светские беседы с работниками моего отца. Я скорее выколю себе глаза, чем вступлю в разговор, который, скорее всего, в итоге снова зайдет об отце. Поэтому я просто улыбаюсь и беру печенье с тарелки, которую она мне предлагает, а затем и еще одно на потом.

Пэтти похлопывает меня по руке с унылой улыбкой и уходит, наверное, чтобы угостить остальных тем же печеньем. Похоже, это цель ее жизни – закармливать нас своей вкусной едой. Еще она занимается стиркой, пополнением холодильника и уборкой, а в остальном оставляет нас в покое, особенно во время дел Фабрики.

Я поднимаюсь по широкой винтовой лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Верхняя площадка выходит в длинный коридор. По обеим его сторонам – множество дверей, за которыми находятся спальни и ванные комнаты. А в самом конце коридора – моя спальня.