Получается, намеки Риза, о которых говорила Джес – это ее собственные выдумки? Ничего в самом деле не было? Я сжимаюсь в крохотный комок на кровати и думаю о том, каково моей лучшей подруге. Она же парила, когда говорила о мужчине. Сегодня пришлось пройтись по дробленным стеклам иллюзий?

– Все к чему? Не всегда то, что нам может показаться – правдиво. Если хочешь правды, спроси у человека напрямую.

– Но Алекс написал.

– Знаю. Знаю. Просто не хочу, чтобы ты попала в ловушку.

Я ценю благожелательность Гост. Однако, на мой скромный взгляд, ее меланхолия не к месту. Не тогда, когда ее подруге написал парень, который нравится. Я продолжаю выслушивать сложности жизни Джес и совсем остываю. Фитиль счастья гаснет под действием отравляющего воздействия речей подруги.

– Да завтра. – Когда мы прощаемся, никаких жизненных сил не остается.

Я столько всего хотела написать Каррасу, о многом спросить, а по итогу пишу ничего не вызывающее:

«Спасибо, Алекс»

Возможно, он хотел поговорить с Маккензи, а я представляла помеху. Так ведь было: Каррас подошел к Киллу и позвал на разговор. Все по факту, кроме одного. К чему была последняя фраза от Алекса?

Спустя два часа парень так ничего и не ответил на СМС. Конечно, а чего я ожидала услышать? Пожалуйста? Глупости какие-то.

Когда собираюсь лечь спать, раздается стук.

Либо родители пришли напомнить, не запирать двери на ночь, либо… я так и знала. Открываю.

– Катрина?

– Я все слышала. Рассказывай, если не хочешь, чтобы я рассказала папе про Алек… – Маленькая заноса в моей тощей заднице.

Я закрываю сестре рот, не дав договорить про Карраса. Затаскиваю младшую внутрь. Катрина забирается под мое одеяло. Я ложусь с другой стороны. Она не даст мне уснуть, пока все не выведает. Собирать сплетни в ее крови.

– Что? – Раздражаюсь под взглядом сестры. Она жаждет подробностей.

Не хочу утолять ее голодный на информацию мозг, но приходится. Начинаю с чего попроще – факта.

– Алекс сегодня защитил меня от Маккензи.

– Это я уже слышала. – Фыркает и закатывает большие карие глаза.

– Больше нечего рассказывать.

– Он тебе нравится?

А вот этого я никак не ожидала. Лгу:

– Симпатичный парень, не более.

Катрина смеется и принимается щекотать меня, приговаривая:

– Значит нравится. Он тебе нравится, Алика.

– На свете много симпатичных людей.

– Дело не в этом. Когда ты говоришь про Карраса, твои руки в беспокойстве прихорашивают волосы.

Я изгибаю брови. И что с того, что я трогаю волосы?

– Алекс тебе нравится. Помнишь, как Розингс часто поправляла волосы в присутствии Романа? Это же невербальные сигналы! – И откуда она в пятнадцать обо всем знает? Такая маленькая, а уже сексуально-просвещенная. – Сигнал, которым Розингс намекала на симпатию к герою. А дальше, что было? Ты же помнишь? Она родила от Романа в конце книги!

Чушь какая! Средней Хеймсон надо разграничивать влажные фантазии и реальность.

– Ложись спать, Катрина.

Я не стану обсуждать такие вещи с младшей сестрой. Достаточно того, что она таскает мои романы втайне от всей семьи. Узнав, папа бы выпорол ее за такие вещи. Нахлебаемся мы еще с Катриной.

– Нет. Ну, Алика! – Она не оставляет меня в покое.

Не девочка, а беда. От Хеймсон не продохнуть. Сестра лезет обниматься, душит в своих детских и в то же время крепких объятиях.

– Что плохого в том, чтобы признаться?

Она еще маленькая, наивная. Не понимает многих вещей. Ей еще не разбивали сердце. В Катрине пока пылает огонь, она верит в неземную любовь, в легкость жизни, в то, что она самая-самая любимая всеми девочка, верит в счастливый и красивый брак с единственным и на всю жизнь. В мой мир грез метко стреляет отец. Раз за разом он подбивает мои пушистые крылья, проливая на землю воодушевленную кровь.

Мне нравится тот, кто не должен нравится – это по определению закончится плохо.

– Разве ты не знаешь, как папа отзывается о Каррасах? – никто не должен нас услышать, поэтому шепчу.

Сестра впервые за весь вечер замолкает. Мой вопрос заставляет ее задуматься и оценить объективность ситуации. Какое-то время я жду ответ, но его не следует. Мы засыпаем в тишине.

***

В наушниках песня Майли Сайрус «FU». Я витаю в облаках, в такт отбивая старым кедом по безупречно-отполированном полу школы Рутгерса. Запах чистящих средств не смущает меня. Постукиваю карандашом по наброску портрета, что начала на прошлой неделе и оглядываюсь. Ни души. Пока все проводят время за ланчем, я сбежала в свой собственный мир.

Рисование с детства успокаивает меня. Джес называет это медитацией, она обожает танцевать и говорит, что испытывает нечто похожее на мои чувства (я с ней делилась своими ощущениями). Когда со мной бумага, а между пальцев зажат карандаш, целый мир перестает существовать.

Это совсем не похоже на то, когда я читаю книги. С романами все иначе: они делают меня эмоциональной. Я ругаю героев, проклинаю автора за неожиданный поворот, из-за которого влюбленные расстаются, смеюсь и плачу вместе с ними – это далеко не конечный перечень переживаемых чувств.

Создание изображений на поверхности не отвлекает. Моя голова чиста, когда грифель скользит по листу. Музыку я использую редко, хоть работа с ней и идет веселее.

Прорабатываю индивидуальные особенности черт лица, которое рисую. Человек, чей портрет с каждым штрихом проявляется на бумаге, никогда не увидит его. Это ему не надо. Для него я навсегда останусь невидимкой – четыре года убежденности в этом позавчера пошатнулись.

Одно сообщение и мой мир перевернулся как тогда, когда я поняла – Алекс Каррас мне небезразличен.

Мои ладошки потеют, стоит мыслям о парне пуститься в пляс. Улыбка ползет к вискам, в животе появляется легкость. В голове вместо тяжелых дум появляются новые создания – они всегда навещают, когда я испытываю чувство влюбленности к кому-то и чему-то – симпатичные пестрые бабочки. Я представляю их своего любимого цвета, темно-синего.

То, что сказала тем вечером Джес, осталось в позавчера. Сегодня я проснулась окрыленная. С особой жаждой жить и творить. Когда мне хорошо внутри, появляется больше сил создавать. Вдохновение кажется неиссякаемым. Идеи для чего-то нового бесконечной нитью соединяют меня разве что с космосом – магическим и плохо изведанным местом.

Я настолько погружена в процесс, что не замечаю подошедшей Гост.

– Вот ты где!

Подпрыгиваю на месте и хватаюсь скрыть рисунок, закрывая его ладошкой. Подруга теребит свою светлую воздушную косу, оглядывает помещение, хлопая голубыми глазами. Джес выглядит прекрасно, как и в любой другой день. Смотришь на нее и сразу хочется в отпуск, на пляж, под солнышко. Внешность Гост – ассоциация беззаботной жизни.

– Я писала тебе сообщения. – Она усаживается на пол, снимает кеды и подминает под себя ноги. Кажется, сейчас Джес сидит в позе лотоса, да так расслабленно, что я начинаю завидовать ее гибкости.

Прячу зарождающийся портрет Алекса в папку. Лучшая подруга не обращает внимание на мои каракули, озабоченно листая ленту. Она с таким рвением что-то ищет, что я едва сдерживаю смех.

Проверяю телефон.

– Да. – Подтверждаю, бегло читая три доставленных СМС.

«Где ты?»

«Слышала последние сплетни?»

«Алика, ответь!»

– Ну, так что? – толчок в плечо. – Слышала последние сплетни?

– Сплетни? – Это не по моей части.

Я почти никем не интересуюсь и стараюсь не распускать слухи о других.

– Про Алекса и не слышала? Ну как хочешь… – Джес прячет телефон в сумку.

До меня доходит, фразу «это не по моей части» я произнесла вслух.

– Стой! – Яростно хватаюсь за руку Гост, когда она собирается встать и уйти.

Подруга улыбается, в очередной раз поймав меня с поличным. Мои реакции на Карраса – мои враги – выдают истинное отношение к Алексу. В обществе я скрываю это, стараюсь и вовсе игнорировать парня. В отместку за наше прошлое. Да и просто стараюсь отвечать взаимностью. Каррас четыре года плюет (в переносном смысле) в меня, я делаю тоже самое.

Мы призраки друг для друга.

Что послужило тому причиной? До сих пор загадка. Я уже и не надеюсь выяснить правду. Пыталась…

– Прошел целый выходной и часть субботы, а ты не в курсе? Спустись на землю, Хеймсон! Хоть в Интернет иногда заходи!

Я не могу сказать лучшей подруге, что родители иногда забирают наши телефоны. Тем самым они пытаются оградить нас от неприятностей. «Информационного шума», – как говорит отец. В воскресенье я сидела без мобильного, провела время с Катриной. Мы обе поддаемся тирании (младшая дала этому такое название).

– А что случилось?

– Алекс и Киллиан. – Джес бьет себя по лбу. – Боже, да что я тебе объясняю!

Подруга лезет в кармашек сумки, достает розовенький смартфон и начинает активно печатать. Пока она возится с буквами, я предполагаю развитие событий. Что же между ними произошло? Мне не удалось посмотреть, чем закончился заезд парней. Все из-за родительских запретов.

– Смотри.

Гост подключает мои беспроводные наушники к своему телефону. Она убавляет громкость чуть ли не на минимум.

Каррас с Маккензи в том же зале, где Килл приставал ко мне в субботу. Это видео с вечеринки. На видео проигрывается момент, когда меня уже не было. Отчетливо помню: как только появился Алекс, я сразу же ушла. Противно вспоминать руки Маккензи на своем теле. Поэтому когда на десятой секунде Каррас бьет Киллиана в нос, по голове, челюсти и везде, куда только придется, я ликую!

Ликую!

Меня настолько воодушевляет мысль, что урод получил сполна, что я чуть не хлопаю в ладоши. Улыбку я и не скрываю от дико косящейся Джес. Черт! А я-то думаю, куда пропал Маккензи?! Время ланча, а от него не весточки. Обычно к обеду он уже вовсю лапает меня и склоняет к сексу. Это происходит почти ежедневно. Я привыкла. Своего рода будний ритуал – терпеть Килла.

Я делаю звук еще тише, когда слышу крики в то время, как Алекса оттаскивают от Маккензи.

– Что думаешь? – В вопросительном изгибе взмывает бровь Гост, когда я поднимаюсь на ноги.

Восхитительное видео! Блестящая съемка, как будто к этому специально готовились, зная о фаер-шоу. Не думаю, что Каррас планировал перфоманс. Зная Килла, он легко мог брякнуть несуразицу. Алекс не из тех, кого легко вывести. Он всегда сохраняет спокойствие, действует с холодной головой. И раз случилась драка – я бы так громко не назвала ее, Макензи банально защищаться не умеет (о чем речь?) – значит повод был веским.

– Скинь видео! – Смеюсь и довольная покидаю библиотеку. Джес остается в растерянности.

Приплясываю по дороге и возвращаю свою энергичную музыку. Если бы не наше прошлое, я бы сейчас направилась к Алексу и пожала руку, выразив восхищение. А пока направляюсь на свой последний урок.

У нас в школе разнообразный выбор дисциплин. Помимо базы и ее подразделений – социальные науки (история, математика, английский и т.д.), физические науки, языки, науки о жизни и др. – можно дополнять свое расписание чем-то более интересным. Например, в объединение предметов «Наука о жизни» входят биология, зоология, биомедицинская технология. Среди этих трех нужно выбрать то, что тебе близко. В физических науках я выбрала дисциплину, пользующуюся спросом в меньшинстве – морскую науку.

На мой выбор повлияло три причины:

1 Я залипаю на документалки про океаны на National Geographic

2 Так как люблю уединение, минимальное скопление людей, морская наука – идеальный предмет для посещения

3 Алекс Каррас выбрал данную дисциплину на этот семестр

Только не говорите, что третье стало решающим. Я сама в курсе своих предпочтений. И да, бывший друг и моя тайная любовь стала решающим моментом. Мне повезло, что у старшеклассников практически одинаковый набор предметов, которые нужно освоить за последние годы обучения. Это меня еще Джес не видела! Я так скакала по комнате, когда увидела, что в классе «Морской науки» Алекс и есть свободное место!

Это удача, которую я вырвала за хвост!