Ближе к вечеру следующего дня группа всадников, за которыми тащились гружёные повозки, прибыла в поселение.

Местные жители встречали охотников так, словно сами боги спустились к ним с небес. Нет, люди вовсе не голодали, просто по традиции появление в деревне охотников с добычей в виде оленей было большим событием.

Все от мала до велика тут же начали готовиться к празднику. На центральной площади развели большой костёр, вокруг которого постепенно росла толпа разодетых и разукрашенных науа.

Жители с удивлением поглядывали на странных гостей, но, поглощённые подготовкой к празднику, не заостряли на них внимание. Придёт время, и старейшина сделает объявление, кто это такие и зачем пожаловали в деревню.

Едва повозки остановились, к ним поспешили несколько мужчин. Они стали перетаскивать оленей под навес, где уже дежурили свежевальщики.

Икстли отделился от друзей, выслушивавших поздравления от женщин и детей, и подошёл к девушке, которой пожилая науа красками наносила на лицо ритуальный рисунок.

– Здравствуй, Китлали, – сказал он.

– Здравствуй, Икстли, – девушка скосила на него глаза. – Поздравляю с удачной охотой!

– Спасибо! Китлали, эти молодые люди – наши гости. – Икстли указал рукой на ребят, кучковавшихся невдалеке.

Девушка слегка повернула голову и изучила взглядом странную компанию.

– Неужели… – тихо пробормотала она.

– Я в этом просто уверен, – закивал Икстли. – Мы поселим всех шестерых в доме Кипактли и Коатла. Когда закончите с раскраской, пожалуйста, подготовь комнату.

– Хорошо, – сказала Китлали.

– Ну, а потом… ты знаешь, что нужно делать.

Девушка молча кивнула.

Икстли поспешил вернуться к гостям, с которыми в этот момент знакомился старейшина.

– Меня зовут Ксипил, – представился тот.

– Великий огонь, – шёпотом перевёл Джоуи.

Молодые люди поздоровались на науатль, после чего Икстли представил каждого из них и вкратце объяснил старейшине, как и при каких обстоятельствах он вместе с другими охотниками повстречался со странной компанией.

Затем Ксипил поинтересовался, кто ранил Джоуи. Выслушав уже прижившуюся версию Рауля, он осмотрел пистолет и о чём-то ненадолго задумался.

– Добро пожаловать в нашу деревню! – наконец произнёс он. – И приглашаю вас вечером разделить с нами праздничный ужин.

– Да кто ж против! – обрадовалась Глория, выслушав перевод Джоуи.

– Спасибо, мы с удовольствием принимаем приглашение, – по-своему интерпретировал он слова Глории.

– Икстли, покажи гостям деревню, – попросил старейшина и отправился проверять, всё ли готово к празднику.

Гости, в качестве почётных зрителей, посмотрели ритуальный танец вокруг костра под аккомпанемент музыкальных инструментов, весьма походивших на ацтекские, после чего отправились в хижину Икстли дегустировать оленину. Точнее, расположились они не в самом доме, а во дворе под навесом. Сначала сидели вшестером, а чуть позже появилась Китлали, которая, как выяснилось, доводилась Икстли троюродной сестрой.

Земляне, уже давно пускавшие слюни от запахов, витавших по деревне, чуть не попадали в обморок, когда Икстли поставил на стол блюдо с олениной. В дороге их кормили, но рацион состоял, в основном, из производных маиса, а тут мясо! Да не какое-нибудь вяленое, а свежайшее, только что приготовленное на вертеле, дымящееся, ароматное, истекающее жирным соком, с лёгкой хрустящей корочкой. Гарниром служили овощи, по виду, да и по вкусу тоже, напоминавшие картофель. Его следовало поливать острым соусом и посыпать мелко порубленной зеленью.

– Мецкаль, – сказал Икстли, поставив на стол глиняную бутыль.

– О, мы знаем, что такое мецкаль! – улыбнулся Рауль, толкнув Джоуи локтем, чтобы тот переводил. – У нас на родине этот напиток употребляют, хотя больше предпочитают текилу. Что ж, попробуем, – он довольно потёр руки.

А выпить, между прочим, хотели все. Найдите человека, который после таких адских испытаний не захотел бы расслабиться. Да ещё и с такой изумительной закуской!

– Чоуи, как твоя нога? – поинтересовался Икстли, разливая мецкаль в глиняные стаканчики.

– Лучше, чем вчера, – ответил Джоуи. – Болит, но уже не так сильно. Мазь Нопалцина просто чудодейственная.

– Нопалцин – очень хороший лекарь, – согласился Икстли, сделав глоток мецкаля.

Вслед за ним пригубила напиток и Китлали. Вот так, без тостов, без речей. Как компота глотнули. Майлз решил внести свежую струю, подняв глиняный стаканчик за науа. Друзья чокнулись, чем вызвали улыбки на лицах Икстли и Китлали.

– Ух, ядреная штука! – выдохнул Майлз, опрокинув в себя весь стаканчик целиком.

– Да-а-а! – провыла Эльза, открыв рот и пытаясь взмахами ладони наладить вентиляцию воздуха.

Вскоре охи и ахи закончились, за столом на пару минут воцарилось молчание. Все наслаждались мясом.

– Почему вы не расспрашиваете нас о нашем мире? – наконец нарушила тишину Глория, у которой после первого же стаканчика развязался язык. – Вам совсем не интересно?

– Интересно, – заулыбался Икстли, выслушав перевод Майлза. – Просто мы не можем сообразить, какие именно вопросы задавать.

Вот кому сегодня уж точно не удастся полноценно расслабиться, так это Майлзу с Джоуи. Девушкам и Раулю хорошо – высказались и жуют себе мясо в ожидании перевода.

Икстли и Китлали стали задавать разные вопросы, но по одной теме, а именно, как живут-поживают науа в загадочной Мексике. Они уже смекнули, что племена, ушедшие много-много лет назад на север на самом деле не вымерли, а перешли в другой мир и осели там.

Ребята рассказали, что племён как таковых уже не существует, их представители давно перемешались между собой в котле цивилизации. Жаль, что все планшеты давно разрядились, а то Китлали и Икстли могли бы наглядно ознакомиться с историей ацтеков или «мешика» – последнее определение было им, конечно, ближе.

Спустя полчаса после начала трапезы подошёл Ксипил с небольшой свитой. Он извинился, что пришлось задержаться, поскольку в деревне всё-таки шёл праздник, и ему нужно было быть то тут, то там. Чуть позже появился Нопалцин вместе со своим семейством – женой и тремя детьми. Гостям многое пришлось рассказывать заново, отвечая на вопросы, но сейчас им стало заметно легче это делать, поскольку Икстли и Китлали передавали соплеменникам то, что успели услышать сами.

Коварный мецкаль делал своё дело – ребята старались пить по чуть-чуть, но высокий градус прицельно бил в мозг. Джоуи всё-таки смог вовремя остановиться, так как с его раной не хватало ещё где-нибудь споткнуться. Вместе с ним притормозила и Эльза, прекрасно знавшая и хорошо чувствовавшая свою планку.

Глория же в случае с крепкими спиртными напитками свою планку переступала тогда, когда её вообще нереально заметить, то есть во время первого, максимум второго, возлияния. Поведение выпившей Глории копировало её трезвое поведение с той лишь разницей, что в первом случае эмоции были ярче. Её могло бросить из веселья в печаль или наоборот. Она могла являть собой воплощение скромности, а через мгновение кого-нибудь подколоть (в пьяном варианте – наехать). Иногда спиртное пробуждало в ней какие-нибудь потребности типа просмотра метальных клипов, игры в «Монополию» или прогулки всей компанией.

Сейчас же ей стукнуло в голову начать собирать информацию о жертвоприношениях.

Икстли, решивший, что девушка подумала, будто их откармливают для того, чтобы во время кульминации сегодняшнего праздника принести в дар богам, успокоил её, сообщив, что человеческие жертвоприношения давно отошли в прошлое.

Однако Майлз довёл до его сведения, что Глория просто любопытствует, и посоветовал это любопытство удовлетворить.

Науа, стараясь подбирать слова, знакомые переводчикам, принялись вспоминать древние времена, и оказалось, что большинство ритуальных традиций науа принесли с собой на американский континент. Здесь уже Джоуи скорее не переводил, а выкладывал друзьям собственные знания.

Жертвоприношения, как правило, устраивались в знаменательные дни, например, в праздники, посвященные культу солнца или какому-либо событию. Жертвами могли быть как захваченные вражеские пленники, так и добровольцы из народа. Жертву окрашивали в синий цвет и вели в специальное ритуальное место, где её дожидался жрец, вооружённый ножом. Уложив человека на камень, жрец рассекал ему грудную клетку, из которой вынимал сердце и «утолял им жажду солнца».

Люди, приносимые в жертву, не противились своей участи, поскольку такая смерть была для них лучшим способом попасть в иной мир.

По-другому поступали с пленными.

Например, прославившегося в бою, искусно владеющего оружием пленника привязывали к камню таким образом, чтобы он мог двигаться, но не был способен уйти. Его одурманивали напитком пульке, смешанным с наркотиком, и давали в руки оружие. Четыре воина, которые могли двигаться свободно, пытались нанести жертве как можно больше ран, а та должна была защищаться. Джоуи вспомнил случай, сохранившийся в виде устного рассказа ацтеков, о том, что взятый в плен во времена Монтесумы вождь тлашкальтеков1 Тлауикол во время неравной битвы убил более двадцати противников, за что, кстати, был помилован.

Иногда в жертву приносились женщины и дети. Это было не таким частым явлением, как жертвоприношение мужчин, поскольку женщины и дети не принимали участия в войне, а значит, не могли быть взяты в плен. Чаще всего их выбирали из числа рабов. Детей, в основном, приносили в жертву богам плодородия. Например, культ богини маиса Чикомекохуатль предполагал убийство тринадцатилетней девочки-рабыни.

Немалую роль в традиции культовых жертвоприношений играли военные и спортивные ритуальные игры. Команда, показавшая худшие результаты по итогам соревнований, в полном составе приносилась в жертву.

Ритуальные жертвоприношения не ограничивались исключительно убиением жертвы. Зачастую формой жертвоприношений было самоистязание, которое доказывало способность мужчины переносить боль. Жрецы и простые люди ножами наносили себе порезы на различных частях тела. Кровь, стекающая с ран, собиралась в ритуальный сосуд в качестве дара богам.

Джоуи со своей стороны поделился с науа информацией о совершенно незнакомом им ритуале. Видимо, он появился у ацтеков уже когда они поселились на территорию современной Мексики. В главный ежегодный праздник ацтеков Токстатль, который отмечали весной, в жертву приносили самого прекрасного юношу из пленных. Обряд начинался с того, что молодого человека наряжали в золотые украшения, давали ему чистую и дорогую одежду и проявляли всяческие знаки внимания. Его даже обучали игре на флейте, манерам, культуре еде и питья. Когда юноша выходил на прогулку, то все, кто его видел, падали на колени и со слезами молились, почитая его как бога. Охраной «юного бога» занимался особый отряд, который отвечал за его сохранность головой. За двадцать дней до жертвоприношения юноше выделяли четырех благородных девиц в жены, а за пять дней устраивали пышный пир в его честь. Наконец на последний день жизни юношу везли на остров в сопровождении небольшой свиты. Там жрецы вскрывали его грудную клетку и доставали сердце.

– Неужели им не становилось жалко парня? – вздохнула Эльза. – Так заботиться о человеке, а потом вскрыть ему грудную клетку и вынуть сердце! Кошмар какой! Бр-р-р!

– Интересно, а с четырьмя его женами также поступали? – задумался Рауль. – Насколько мне известно, в древние времена, жены зачастую разделяли участь мужа. Да и слуги, кажется, тоже покидали мир вслед за хозяином.

– Не знаю, – пожал плечами Джоуи. – История об этом умалчивает. Но, учитывая, какова была цена жизни у ацтеков, не удивлюсь, если с острова возвращались только жрецы.

– С чего они такие жестокие? – возмутилась Глория. – Джоуи, спроси у них, какого лешего они не жалели свой народ.

– Жить хотели, – ответил Джоуи, решив не доводить до науа этот вопрос.