Возьми моё сердце (страница 21)
Парень, как и в тот раз, спешил закончить смену. Он быстро и ловко разложил пирожные в стеклянной витрине и принялся энергично протирать рабочую зону к приходу сменщиков. Угловатые движения ночного дежурного показались Варе забавными. Все-таки женщине убираться сподручнее, чем парню. Когда дежурный налетел на стул, который забыл отодвинуть, Варя невольно хихикнула.
– Чего ржешь? – буркнул парень. Его голос прозвучал неожиданно грубо. – Поработала бы с моё всю ночь, я бы на тебя посмотрел…
– Да нет, это я так, не обижайся, – спохватилась Варя. – Вспомнила Гоголя: «Александр Македонский, конечно, герой, но зачем же стулья ломать!».
– Ну да, работать всю ночь – не пирожные откушивать, – проворчал парень по-прежнему без тени любезности.
– Мне уйти? – возмутилась Варя. – Оказывается, у вас в заведении так с гостями разговаривают! Сам, небось, всю ночь проспал, а теперь грубишь посетителям. Я же не задаром тут завтракаю, а за денежки.
– Прости, проехали! – спохватился бариста. – Это я от усталости. Приходи еще. Знаешь, если выручки не будет, нашу точку закроют. Хочешь комплимент от заведения?
– Хочу! Какой? – с любопытством спросила Варя.
– Шоколадное печенье с апельсином. Вкусное – отвал башки!
– Давай!
Варя не стала вредничать. Парень нравился ей все больше. Почему бы не побыть здесь с ним ещё немного, пока не пришла утренняя смена?
– Я работаю «ночником» сутки через двое. – сказал он. – Приходи через два дня с утра пораньше. Кстати, меня Сергей зовут.
– Варвара, – церемонно представилась Варя.
– Короче, Варь, заруливай, буду ждать. Постараюсь управиться с делами пораньше. Сможем посидеть, поболтать.
Сердце Вари забилось учащенно, однако это не было нарушением сердечного ритма. Уж она-то в таких делах хорошо разбиралась! До операции ее не раз увозили с перебоями в больницу на «скорой». Сейчас сердце стучало сильно и ровно, а в груди стало тепло и приятно. Вареньке показалось, что её сердце укутали в пуховую варежку. Она вспомнила, как бабушка говорила: «Сердцу не прикажешь». Впрочем, ничего приказывать своему новому сердцу Варя и не собиралась. Ей вдруг стало с ним в эту минуту хорошо и уютно.
Джобс запутывает следы
После ночной встречи в кафе с полицейским Димка почти перестал спать. Он давно был на крючке у ментов и знал, что соскочить с него почти невозможно. Правда, был один способ. Подленький и гаденький способ. Димка не рассматривал его даже гипотетически: подставить ребят, а самому выйти сухим из воды. Как говорится, спасибо, не надо. Он еще не скурвился до такой степени и, бог даст, не станет подлецом никогда. Лежа бессонными ночами на кушетке, для которой с трудом отвоевал пространство у проводов, деталей компа и старых процессоров, Джобс перебирал в уме варианты побега из полицейских агентов и не находил ответа. Жизнь была и проще, и сложнее любой написанной им программы. Хотелось спрятаться, исчезнуть, отсидеться, но Димка знал, что это невозможно. От беспощадной карательной машины еще никто не уходил без потерь.
Недавно Виталий позвонил снова:
– Ты как, Димон? В порядке? Почему не объявляешься? Есть что-то новенькое? Нет пока? Ищи! Помни, мне нужны железные доказательства. Какие? Ты что, не въехал? Конечно, пруфы группового заговора. Как появится что-то интересное, сразу же звони. Постарайся побольше узнать об этих твоих… подельниках. Ну, типа с кем живут, с кем общаются, в каких клубах тусуются. На каком счету в универе. Действуй по-умному, не спугни. Никаких фортелей! Должен понимать, не мальчик чай, эта ваша компашка доморощенных мстителей – не кружок в детском саду. Государство никогда такой самодеятельности не одобрит и, тем более, не допустит. Надеюсь, ты хоть раз слышал кем-то сказанную умную мысль: наказывать нарушителей порядка должно только государство? Власть никогда не позволит кому-либо присвоить это право. Срывать плакаты нациков обязаны дворники по приказу полиции. Усек? Короче, насчет дружков не парься. Никакие они не рыцари добра – обычные гопники, считающие себя интеллектуалами. Ну ладно, до скорого!
Димка отключил телефон и стал в ярости стучать кулаком по столу:
– Черт! Черт! Черт!
Уехать? Менты достанут везде. Подставят, подбросят наркотики, на границе тормознут. Главное, что делать за бугром? На какие шиши жить, квартиру снимать, питаться? Там таких рядовых айтишных спецов, как он, – тысячи. Понауезжали, блин! Мечтали заработать в Европе миллионы, а когда приехали, оказалось, что преимущество у местных, причем во всем. Обидно, но справедливо. Своих Джобсов и Цукербергов за бугром хватает. Если он уедет, универ придется бросить. За границей в вуз не поступить, нет в семье такого бабла. Надо смотреть правде в глаза: английский у него на туристическом уровне. Хватит, чтобы в Турции спросить, как пройти к морю и сколько стоит апельсиновый сок, а для работы – не прокатит. Хорошо, если в тамошнее кафе удастся устроиться уборщиком или мойщиком посуды, причем по-черному, без разрешения на работу и уплаты налогов. Короче, бесправным «негром». Оставить все, как есть? Менты не отстанут. Он у них под колпаком. Виталий дал понять, что его, Джобса, плотно опекают. Давние грехи с наркотой в полиции держат под сукном, ждут, когда он споткнется. Так львы, лениво отдыхающие в тени дерева, срываются с места лишь завидев раненого зверя. Джобс улыбнулся собственному сравнению: лейтенант Виталик – какой он к черту лев? Так, шакал позорный. Небось, уже звездочки на погоны мысленно обмывает. Еще бы! Целая преступная группа ему сама в руки плывет. Студенты. Активисты. Умники. Со злом, блин, борются! Все в компах хорошо шарят, начитанные. Много о себе, блин, воображают. Этим и раздражают. Лейтенант, небось, завидует: таких, как они, парней красивые девушки любят. Из хороших семей. Милое дело – закатать всех этих пижонов лет на десять! Чтобы не слишком много о себе понимали.
Внезапно Димка подумал, что его, Джобса, наверное, не посадят как тайного и ценного информатора. Ну, а ребята загремят на приличные сроки, и сразу станет ясно, кто их сдал. Кто-нибудь вспомнит, как он требовал на собрании составить списки членов штаба, план будущих акций и все в таком же духе. Полицейские на допросах скрывать его имя от ребят вряд ли станут. Наоборот, подчеркнут: все нормальные люди, даже ваш дружок, против вас. Очную ставку устроят. Димка читал, что ещё в царство Николая I декабристов провоцировали на откровение, ссылаясь на тех, кто с ними не пошел против царя. Впрочем, и в более поздние времена, особенно в сталинские, у полиции и спецслужб сохранилась та же тактика: ссылаться на доносчиков и предателей во время допроса, чтобы дать понять обвиняемому, что соратники его предали.
Димка подумал: интересно, как этот лейтенант Виталик вышел на него? Вроде, все члены группы «Пасифик», соблюдали предельную осторожность. Правила конспирации были в штабе жесткими, о них всегда предупреждали новеньких. Даже клятву для вступающих в организацию придумали. Киру, когда она пришла в первый раз, заставили выучить слова, а потом расписаться. Кровью. Для этого специальную иголку в банке со спиртом держали. Хотя в случае с Кирой все эти предосторожности оказались лишними. Кира и без росписи кровью была кремень, железная девчонка. Жаль, что так нелепо погибла. Она бы точно никого не сдала.
И все-таки – как на них вышли? Кто-то засек ребят на задании? Или, может, за ними уже следили специально обученные люди в социальных сетях? Наверное, лейтенант Виталик увидел, что на них уже кто-то охотится, и тут же подхватил и развил тему. Способный, сволочь! Вцепился, как клещ. Откопал забытое дело о наркоте. Хочет, чтобы он, Димка, всех сдал. Обойдется! Стать стукачом и ссучиться он не согласен. Как говорит Миранда, это означает «плюнуть себе в карму». Всей их борьбе с нациками, клятвами и опасными вылазками в город – грош цена, если они начнут сдавать друг друга. Словом, куда ни кинь…
Димка включил телефон и написал куратору в погонах на вацап:
«Несколько дней меня не будет. Уезжаю к бабушке в деревню. Там связь плохая, так что в ближайшее время сообщений не ждите».
Он включил комп и сосредоточился. Надо срочно подчищать хвосты. Убрать опасные файлы, потереть следы переписки, удалить эскизы баннеров, макеты флаеров и прочую хрень. Остается не так много времени. Часы тикают уже слишком громко. Он успеет. Должен успеть.
Девочка с собачкой
Все два дня, оставшихся до дежурства, Сергей вспоминал новую знакомую. Ловил себя на мыслях о ней и сам себе удивлялся. Чем она его так зацепила? Девчонка как девчонка… Симпатичная, ну и что? Таких – половина универа, если не пол-Москвы. Ну да, ноги длинные, глаза серо-зеленые (или, может, голубые?), волосы пушистые, теплого, медового цвета. Она смешно морщит нос в веснушках, когда смеется. Да, точно! Эта девчонка чертовски зажигательно смеется! Трудно не улыбнуться в ответ. У Миранды смех язвительный, точнее – колючий смешок с металлическими нотками. Так и жди от нее подвоха. Варя же смеется от души, по-детски открыто и звонко. Так Кира смеялась совсем недавно. Впрочем, мало ли девчонок в универе ему улыбаются, строят глазки и хотят познакомиться? Не с каждой же встречаться! Да и Кира, наверное, расценила бы это как предательство. А Варя… Нет, она другая. Кажется, понимает больше, чем говорит вслух. Кстати, редкое для девчонки качество.
Бабушка Сергея любила слушать вечерами всякое ретро и древность – например, песни умершего певца Кобзона. Отстой, словом. Она частенько включала его записи, когда Серега приезжал к ней обедать, и он удивлялся: как такое вообще можно в уши впускать? Однако в последние дни незаметно для себя стал напевать:
«А я гляжу ей вслед,
Ничего в ней нет,
А я все гляжу,
Глаз не отвожу».
Сергей едва дождался ночного дежурства. Оно получилось неожиданно напряженным. Почти не спал, ранним утром быстро привел в порядок витрину и зал и присел на высокую табуретку за стойкой, изо всех сил стараясь не заснуть. Прохожие мелькали в окне в темпе быстрой перемотки пленки, но никто не открывал дверь в кафе. Сергей неотрывно смотрел на стеклянную дверь и все больше злился на себя. Какого черта он ждет эту Варвару? Он же ее совсем не знает. Скоро конец смены, а девчонки все нет. Наверное, решила не вставать так рано. Может, вообще притаилась где-нибудь поблизости, заглядывает в окно и смеется над ним с подружкой или, что ещё обиднее, со своим парнем. Эта мысль была невыносима, и Серегины кулаки сжимались от злости и досады. Грузчик Славик уже привез и разгрузил ящики с пирожными. В зал вошли первые утренние посетители – сотрудницы соседнего офиса, регулярно забегавшие сюда на завтрак.
Вари всё не было.
«Ну и ладно! Ну и пусть! Кира бы так не поступила», – Серый сполз с табурета и стал в очередной раз протирать витрину, и так отполированную до блеска.
Дверь распахнулась стремительно, наполнив зал утренней свежестью и звуками пешеходной дорожки, до того отгороженной толстыми стеклами. Бусинка влетела первой, узнала Сергея и завиляла хвостом, приветствуя его, как старого знакомого. Следом за ней вошла Варя.
– Прости, немного опоздала. Понимаешь, так получилось…
Она улыбнулась ему слегка виновато.
– Дело хозяйское, – сказал Сергей, стараясь не выдать недавней досады. – Мы обязаны обслужить клиента в любое удобное для него время. Какие, сударыня, пирожные откушать изволите?
– Не сердись, Серёжа. Свари, пожалуйста, капучино. Пирожных не надо, а то я скоро в дверь не войду.
Голос Вари прозвучал неожиданно кротко.
– Уже десять минут терминал не работает.
Удивляясь сам себе, Сергей решил повредничать. Чтобы знала, как опаздывать. Как нервы людям трепать.
– Ничего страшного, у меня налик есть.
– Ладно, я пошутил, – признался Серега и пробил кофе с миндальным молоком.
Варенька виновато улыбнулась и отнесла заказ на свой любимый столик в дальнем углу зала. Там уже в ожидании крошек сидела Бусинка.
– У тебя тоже сегодня разгрузочный день! – засмеялась Варя.